Страница 97 из 99
— Луций! — позвал Владигор. Но не Луций пришел ему на помощь — чернобородый отразил удар.
— Помни услугу… — крикнул чернобородый, когда убитый противник рухнул у ног Владигора. — Помни…
Хотя разрубленные пополам шеренги противника, теснимые к ограде арены, отчаянно сопротивлялись, участь их была предрешена. Владигор действовал методично и хладнокровно — после каждого его удара кто-то валился на песок.
И пока его меч поднимался и опускался, в голове его проносились обрывки странных и страшных мыслей: «Что я делаю? Я убиваю ради потехи. Или ради того, чтобы спасти свою шкуру?.. Нет, ради того, чтобы вернуться… чтобы вернуть ВЕЛИКОГО ХРАНИТЕЛЯ… ради ВЕЛИКОГО ХРАНИТЕЛЯ… Но я убиваю приговоренных… Одна половина будет уничтожена, и чем скорее это произойдет, тем больше моих сторонников спасется… спасаю... убиваю и спасаю…»
Его рассуждения, на первый взгляд, вполне логичные и четкие, как взмахи меча, в конце концов оказались бредом. Думать так мог только Безумец… Чтобы разить мечом на арене, надо быть Безумцем…
Тем временем шеренги противника окончательно распались. Бой превратился в отдельные стычки — проигравшие сражались отчаянно, надеясь на чудо, ибо больше надеяться им было не на что. Несколько гладиаторов упали и притворились мертвыми возле мраморной сенаторской террасы. Но эта хитрость им не помогла — прислужники в одежде Харона вышли на арену, едва спал первый накал сражения, и теперь прижигали павшим ноги каленым железом. Когда несчастный притворщик дергался или кричал, ему разбивали голову молотками, как орех.
«За одно это Рим достоин гибели», — подумал Владигор почти равнодушно.
И вслед опять мелькнула безумная мысль, логичная и нелепая одновременно: «Как хорошо, что в императорской ложе сидит сейчас Филипп, а не Гордиан, что именно Араб проводит Столетние игры и устроил эту непотребную бойню». Владигор вновь поднял свой меч, и вдруг увидел, что разить больше некого — полтысячи трупов противника усеяли арену Колизея. Из отряда Владигора уцелело около двух сотен. И хотя многие из них были ранены, они, победители, могли надеяться, что теперь останутся живы. Луций, во время боя сражавшийся против второй половины разбитой шеренги, пошатываясь, шел навстречу Владигору.
— Отличная работа, Архмонт, клянусь Геркулесом!..
Из-за его плеча выскочил чернобородый.
— Я спас ему жизнь, — сообщил он, кивая на Владигора и скаля в наглой ухмылке мелкие желтые зубы.
— Тише!.. Император будет говорить.
В самом деле Араб поднялся.
— Как было объявлено, победителю в грандиозном, невиданном прежде сражении, кроме денежной награды, я дарю этот камень! — и он поднял вверх руку.
Даже на таком расстоянии, Владигор увидел, что это ВЕЛИКИЙ ХРАНИТЕЛЬ. Он весь напрягся. Он был уверен, что Филипп ни за что не отдаст камень просто так, что наверняка он подготовил какую-то уловку, и весь фокус теперь в том, чтобы эту уловку разгадать.
Тем временем император в сопровождении преторианцев спустился по ступеням на арену. Зрители приветствовали его радостными воплями:
— Будь здрав, Филипп Август! — неслось над Колизеем.
За грандиозность зрелища римляне были готовы простить ему все что угодно.
Филипп остановился в нескольких шагах от Владигора. Выступивший вперед центурион жестом велел гладиаторам бросить мечи на песок арены.
— Вот твой камень, Безумец, — сказал Араб, хмуро глядя на синегорца. — А где же мой?..
В этот момент над их головами раздалось хлопанье крыльев — огромный филин кружился на ними.
«Молодец, Филимон», — мысленно похвалил приятеля Владигор.
— Минерва обещала отдать камень здесь, на арене. И она держит слово — он указал на кружащую священную птицу покровительницы мудрецов.
— Погодите! — заорал чернобородый. — Почему победитель он? Это мой камень, и только мой! Я сражался лучше!.. Отдай камень мне!..
Он подался вперед, его рука с зажатым в ней мечом вылетела из-за спины, как жало змеи. Владигор отбил удар, как умел только он, — голыми руками. В следующее мгновение синегорец выдернул из песка свой меч и с размаху отсек голову чернобородому. Голова, подпрыгивая, покатилась по арене, разбрызгивая кровь и вращая глазами. При этом она теряла прежние очертания. Кожа из смуглой сделалась желтой. Борода — тонкой и длинной, глаза сузились…
— Зевулус… — прошептал Владигор.
— Тебе его жаль? — усмехнулся Филипп. — Мне — нет… Он нарушил договор. Юпитер покарал его. А ты… Где мой ВЕЛИКИЙ ХРАНИТЕЛЬ?
— Вот он! — крикнул Владигор.
Из лап филина выпал свиток и, разворачиваясь, полетел на землю и лег у ног императора. Владигор наклонился и коснулся свитка своим аметистом. Пергамент ярко вспыхнул, и в следующий миг от него осталась лишь черная кучка пепла.
— Минерва держит свое слово. И я держу. Это все, что осталось от твоего ВЕЛИКОГО ХРАНИТЕЛЯ.
В это мгновение Филимон ринулся вниз и выхватил своими острыми когтями из пальцев Филиппа камень.
— Предатель!.. — прошипел Филипп и отшатнулся.
— Нападение на Августа! Бей гладиаторов! — раздался вопль преторианцев, и гвардейцы с обнаженными мечами кинулись на оставшихся в живых победителей.
Зрители, почуяв, что им предстоит продолжение действа, которое будет куда интереснее предыдущего, завопили и захлопали в ладоши.
— Остановитесь! — закричал Владигор, но его никто не слышал.
Владигор приставил меч к груди Араба.
— Вели им остановиться, или я тебя убью!
Лицо Филиппа исказилось, — его воля, и он разорвал бы синегорца на куски.
— Прекратить! — прохрипел он. — Эти люди — победители… Прекратить!
Тогда Владигор сорвал перстень с пальца, поднял руку к небу и выкрикнул:
— Юпитер, Всеблагой и Величайший, ради сохранения времени, открой врата, запечатанные богами!..
Арена под ногами Владигора качнулась. Песок стал сыпаться вниз, будто там, под ареной, образовалась невидимая воронка огромных песочных часов. И вскоре черные ее края обнажились… Первым в открытое жерло устремился Филимон, по-прежнему сжимая в когтях ВЕЛИКОГО ХРАНИТЕЛЯ. А следом метнулся Владигор. Последнее, что он видел, проносясь по коридору времени, это отрубленную чуть повыше зубов голову Филиппа Араба… Смерть была от императора всего в двух шагах, если считать годы шагами…
Владигор, возвращался в свой мир.
1997 год.
ПРИЛОЖЕНИЯ
ГЛОССАРИЙ
Бертьяница — кладовая.
Вира — штраф.
Восход — восток.
Закат — запад.
Ключник — управитель в доме.
Кметъ — воин, ратник.
Корм — сбор налога натурой.
Кравчий — придворный, распоряжающийся подачей блюд и напитков к столу.
Молодеческая — караульное помещение.
Несудимая грамота — грамота на владение вотчиной, одновременно удостоверяющая неподвластность владельца обычному суду.
Полудень - юг.
Рухлядь — мягкое имущество.
Сажень (мерная) - равна 176,4 см; косая сажень равна 216 см.
Сытник — придворный, ведающий сладкими винами.
Ферязь — мужское долгое платье с длинными рукавами.
Фибула — застежка.
Август — титул правителя Римской империи (которую сами римляне именовали только республикой).
Аврелий (Марк Аврелий Антонин) — римский император из династии Антонинов, вошел в историю также как философ, автор сочинения «Наедине с собой».
Адриан (Публий Элий Адриан) — римский император из династии Антонинов, усыновленный Траяном.
Аид — царство мертвых.
Актеон — в греческой мифологии — охотник, которого богиня Артемида (Диана) превратила в оленя за то, что он увидел ее обнаженной.