Страница 65 из 69
Кэтрин в белой ночной рубашке сидела на краю конька двускатной крыши. Она была всего лишь в трёх метрах от него, видимо, пробралась по невероятно узкому карнизу, выступающему над вторым этажом. Она сидела, обхватив колени и сильно дрожа. Ветер играл её распущенными волосами — блестящее золото, танцующее на фоне серого неба. Один порыв ветра, секундная потеря равновесия — и она упадёт.
Но ещё страшнее, чем ненадёжность её насеста, было отсутствующее выражение лица.
— Кэт, — осторожно сказал Гарри, и лицо обернулось к нему.
Казалось, она не узнаёт его.
— Не двигайся, — прохрипел Гарри, — замри, Кэт. — Его голова исчезла внутри дома ровно настолько, чтобы проорать: «Рэмси!», — и тут же снова показалась из окна. — Кэт, и пальцем не шевели. Даже не моргай.
Она ничего не ответила, но так и сидела, дрожа, глядя невидящими глазами.
К Гарри подошёл Лео и тоже высунул голову из окна. Гарри услышал, как Лео затаил дыхание:
— Пресвятая матерь божья.
Оценив ситуацию, Лео сказал спокойным, чересчур спокойным тоном:
— Она совершенно одурманена, нужно что-то придумать.
Глава 31
— Я пройду по карнизу, — предложил Гарри. — Высоты я не боюсь.
Выражение лица Лео не предвещало ничего хорошего:
— Я тоже. Но вряд ли он двоих выдержит — слишком большая нагрузка на стропила. Те, что над нами, совсем сгнили, а это значит, они везде такие.
— Есть другой способ добраться до неё? С крыши третьего этажа?
— Так будет слишком долго. Займи её разговором, пока я поищу какую-нибудь верёвку.
Лео исчез, а Гарри высунулся подальше из окна.
— Кэт, это я, — произнёс он, — Гарри. Ты ведь узнаёшь меня?
— Конечно.
Голова Кэт опустилась на согнутые колени, и девушка затряслась.
— Я так устала.
— Кэт, погоди. Сейчас не время спать. Подними голову и взгляни на меня.
Гарри продолжал говорить, стараясь, не встревожив Кэт, не дать ей уснуть, но та едва отвечала. Несколько раз она меняла положение, и тогда сердце Гарри проваливалось куда-то вниз от страха, что она сверзится с крылатого фронтона.
К его облегчению через минуту вернулся Лео с прочной длинной верёвкой. Лицо его покрылось испариной, а сам он глубоко, во всю силу лёгких втягивал в себя воздух.
— Быстро обернулся, — заметил Гарри, забирая у Лео верёвку.
— Мы по соседству с печально известной комнатой для битья, — пояснил тот. — Там полно верёвок.
Гарри отмерил две пяди рукой и начал вязать узел.
— Если ты собираешься убедить её вернуться через окно, — произнёс он, — то это не сработает. Она не откликается ни на что, что бы я ни говорил.
— Вяжи узел. Говорить буду я.
Такого страха в своей жизни Лео никогда не чувствовал, даже когда умирала Лора. Та потеря для него была медленной: жизнь вытекала из Лоры постепенно, словно песок, отмеряющий время в солнечных часах. А сейчас было гораздо хуже. Будто последние круги ада.
Высунувшись из окна, Лео пристально смотрел на сжавшуюся в жалкий комочек Кэтрин. Он помнил, как действует опиум, путаницу в мыслях и головокружение, а то вдруг ощущаешь, что какая-то конечность слишком тяжела, чтобы ею двигать, и в то же время возникает чувство необыкновенной лёгкости, словно ты можешь взлететь. А вдобавок к этому, Кэтрин не могла даже видеть.
Если ему удастся её спасти, он никогда больше не выпустит её из своих объятий.
— Ну, Маркс, — произнёс Лео, насколько ему удалось, обыденным тоном, — из всех нелепейших ситуаций, в которых нам довелось побывать, эта уж совершенно немыслимая.
Кэт отняла от колен голову и, слепо сощурившись, взглянула в его сторону:
— Милорд?
— Да, я тут собираюсь помочь тебе. Сиди спокойно. Иначе ты будешь мешать моим героическим усилиям по твоему спасению.
— Я не хотела ничего такого. — Голос девушки звучал невнятно, но со знакомыми — и желанными — нотками негодования. — Просто пыталась выйти.
— Я знаю. И через минуту я втащу тебя обратно, и мы сможем поспорить, как следует. На данный момент…
— Не хочу.
— Не хочешь возвращаться? — спросил озадаченный Лео.
— Нет, не хочу спорить.
Кэт снова опустила голову на колени, и издала приглушённый всхлип.
— Боже, — произнёс Лео, ему сразу стало лучше. — Милая душечка, как тебе будет угодно, мы не будем спорить. Обещаю. Не плачь.
Он судорожно вздохнул, когда Гарри подал ему верёвку с идеально повязанным беседочным узлом [47]:
— Кэт, послушай… подними голову и опусти колени немного вниз. Я собираюсь кинуть тебе верёвку, но очень важно, чтобы ты за ней не тянулась, понимаешь? Просто сиди смирно и позволь ей упасть тебе на колени.
Она покорно застыла, щурясь и моргая.
Лео несколько раз взмахнул петлёй, проверяя вес, оценивая, насколько хватит длины. Он осторожно и медленно бросил её, но петля не долетела до цели, стукнув по кровле рядом с ногами Кэтрин.
— Тебе нужно швырять сильнее, — заметила она.
Несмотря на отчаянье и пробиравший до костей страх, Лео счёл нужным изобразить ухмылку:
— Ты когда-нибудь прекратишь указывать мне, что делать, Маркс?
— Думаю, никогда, — спустя мгновение откликнулась она.
Он подобрал верёвку и бросил снова, и на этот раз верёвка точно приземлилась ей на колени.
— Я поймала её.
— Хорошая девочка, — похвалил Лео. Он с трудом заставлял свой голос звучать спокойно. — Сейчас продень руки в петлю и протащи её через голову. Я хочу, чтобы верёвка обвилась вокруг твоей груди. Не спеши, сохраняй равновесие…
Его дыхание участилось, когда она стала возиться с петлёй.
— Да, вот так. Да. Боже, я люблю тебя.
Он облегчённо перевел дух, увидев, что верёвка оказалась на месте, обвившись поверх её груди подмышками. Лео передал конец Гарри.
— Не выпускай.
— Ни за что.
Гарри быстро обвязал свой конец вокруг пояса.
Внимание Лео снова переключилось на Кэтрин, которая что-то ему говорила, причём лицо её хмурилось.
— Что такое, Маркс?
— Ты не обязан это говорить.
— Не обязан говорить, что?
— Что любишь меня.
— Но я ведь люблю.
— Нет, не любишь. Я слышала, как ты говорил Уин, что… — Кэтрин помолчала, пытаясь собраться с мыслями, — что женишься только на женщине, которую совершенно точно не будешь любить.
— Я часто говорю идиотские вещи, — возразил Лео. — И мне в голову не приходило, что кто-то по-настоящему меня слушает.
Отворилось соседнее окно борделя, и оттуда высунулась раздражённая шлюха:
— Тут девочки, между прочим, спать пытаются, а вы так орёте, что мертвяка поднимите.
— Мы скоро закончим, — сердитым голосом проорал ей в ответ Лео. — Ступай в кровать.
Проститутка продолжала торчать в окне:
— Что это ты там вытворяешь, девчонку, что ли, обхаживаешь на проклятой крыше?
— Не твоё дело, — грубо оборвал её Лео.
Открылось ещё несколько окон, откуда высунулись ещё головы и раздались недоверчивые восклицания.
— Глянь, чево это он?
— Она что там, прыгать собралась, чё ли?
— Боженьки мои, вот же будет поганая мерзость.
Кэтрин, казалось, не замечала, что они привлекли публику, её взгляд, щурясь, сосредоточился на Лео.
— Ты это имел в виду? — спросила она. — То, что ты сказал?
— Поговорим об этом позже, — предупредил Лео, ступая на подоконник и держась за раму. — Сейчас я хочу, чтобы ты прислонила руку к стене и ступила на карниз. Осторожно.
— Ты это имел в виду? — повторила, не двигаясь с места, Кэтрин.
Лео послал ей недоверчивый взгляд:
— Боже милостивый, Маркс, тебе, что, сейчас обязательно нужно упрямиться? Ты хочешь, чтобы я объяснялся перед хором проституток?
Она решительно закивала.
Одна из шлюх выкрикнула:
— Давай, скажи-ка ей, дорогуша!
47
Беседочный узел, или булинь (англ. bowline — носовая веревка) — не развязывающийся, но и не затягивающийся под нагрузкой, т. н. морской, узел, позволяет легко развязать себя, когда нагрузка снята (незатягивающаяся концевая петля). Основное назначение беседочного узла — это обвязка человека тросом подмышками как средство страховки при подъеме на высоту, опускании за борт или в задымленном помещении во время пожара.
Название этого узла произошло от «беседки», но не от обычной, а от морской беседки, которая представляет собой небольшую деревянную доску — платформу, служащую для подъема человека на мачту или опускания за борт судна при покрасочных или иных работах. Эта доска с помощью тросов крепится к подъёмному тросу особым узлом, который и получил название беседочный узел. Второе его название, булинь, произошло от английского термина "булинь", обозначающего снасть, которой оттягивают наостренную боковую шкаторину нижнего прямого паруса. Эта снасть вяжется к шкаторине паруса «булиневым узлом» (The Bowline Knol), или просто «булинем».
Это один из древнейших и самых удивительных узлов, когда-либо придуманных человеком. Археологи свидетельствуют, что беседочный узел был известен древним египтянам и финикийцам за 3000 лет до нашей эры. В английской морской технической литературе его часто именуют "королем узлов" (King of Knols). Он удивительно просто вяжется, даже при сильной тяге никогда не затягивается намертво, не портит трос, никогда не скользит вдоль троса, сам не развязывается, но его легко развязать, когда это нужно.