Обвенчанные утром

— Ребёнком я считала, что они женаты, — отметила она.

— Они любили друг друга?

Обдумывая ответ, Кэтрин покусывала нижнюю губу, притягивая его внимание к соблазнительной мягкости рта.

— Они привлекали друг друга физически, — призналась она. — Но ведь это не любовь?

— Нет, — произнёс Лео мягко. — Что сталось с вашим отцом?

— Я бы предпочла не обсуждать эту тему.

— И это после того, как я доверился вам? — он осуждающе глянул на неё. — Будьте же справедливы, Маркс. Для вас это будет не сложнее, чем было для меня.

— Хорошо, –  Кэтрин глубоко вздохнула. — Когда мама заболела, отец воспринял это как невыносимое бремя. Он нанял женщину присматривать за мамой до самой её кончины,  и отослал меня жить к тётке и бабушке, и больше я о нём ничего не слышала. Он, может, уже умер, кто знает.

— Мне жаль, — произнёс Лео. И ему действительно было жаль. Искренне жаль, что он не мог вернуться в прошлое и утешить маленькую девочку в очках, покинутую человеком, долгом которого было её защищать. — Мужчины не все такие, — почувствовал он настоятельную потребность отметить.

— Знаю. Вряд ли было бы честно с моей стороны винить всех мужчин на земле за грехи собственного отца.

Лео почувствовал себя неловко, осознав, что ведёт себя ни чем не лучше её отца, коли  бросил сестёр, потакая своему горю-печали.

— Не удивительно, что вы всегда ненавидели меня, — сказал он. — Я, должно быть, напоминаю вам его. Я покинул сестёр, когда они нуждались во мне.

Она смотрела на него проницательным взглядом, без жалости и осуждения, просто… оценивающе.

— Нет, — откровенно призналась она. — Вы ни капли на него не похожи. Вы вернулись обратно к семье. Вы трудитесь и заботитесь о них. И я никогда не испытывала к вам ненависти.

Лео внимательно посмотрел на неё, немало удивлённый её откровению:

— Никогда?

— Никогда. По правде говоря… — она внезапно замолчала.

— По правде говоря? — подталкивал Лео.  — Что вы хотели сказать?

— Ничего.

— Нет уж. Собирались сказать, что-то вроде того, что симпатизируете мне вопреки своему желанию.

— Ничего подобного, — чопорно ответила Кэтрин, но Лео заметил, как губы её предательски подрагивают.

— Не можете устоять перед моей удалой распрекрасной внешностью? — подсказывал он. — Перед моими пленительными речами?

— Нет и нет.

— Сражены моими задумчивыми взглядами? — он озорно скосил брови, чем в конец рассмешил её.

— Да, похоже, дело именно в них.

Откидываясь на подушки, Лео одарил её довольным взглядом.

Какой у неё замечательный смех, лёгкий и хриплый, словно она выпила шампанского.

И какой же проблемой может стать — сумасшедшая неуместная страсть к ней. Кэтрин становилась реальной для него, измеримой, и такой ранимой, как он и представить себе никогда не мог.

Пока Кэтрин читала вслух, хорёк вылез из-под комода и взобрался к ней на колени. Он заснул с приоткрытой пастью, свернувшись в кольцо вверх тормашками. Лео ничуть его не осуждал. Колени Кэтрин выглядели довольно привлекательно, чтобы положить на них голову.

Лео делал вид, что его интересует запутанное и обстоятельное повествование, хотя все его мысли были заняты вопросом — как она будет выглядеть обнажённой. Печально, что он никогда её такой не увидит. Даже прогнивший кодекс чести Лео не позволял мужчине брать девственницу, не имея серьёзных намерений. Однажды он уже попробовал: позволил себе влюбиться до безумия и в конечном итоге чуть всё не потерял.

И это риск, на который дважды не пойдешь.

Глава 10

Это случилось после полуночи. Она проснулась от детского хныканья. У малыша Рая резались зубки, и обычно милый по натуре херувимчик последнее время капризничал.

Кэтрин слепо уставилась в темноту, отпихнув подальше от ног простыни, и попыталась поудобнее устроиться для сна. На боку. На животе. Всё было не то.

Через несколько минут малыш перестал плакать. Несомненно успокоенный заботливой мамой.

Но Кэтрин не спалось. Её охватила боль одиночества. Хуже некуда проснуться в таком состоянии.

Она постаралась занять себя древней кельтской считалкой овец, которой пользовались сельские фермеры вместо современного счета… yan, tan, tethera, pethera… Можно было услышать отголосок столетий в старинных словах. Sethera, methera, hovera, covera …

В памяти всплыли единственные в своём роде голубые глаза, со светлыми и тёмными прожилками, словно полоски неба и океана. Лео наблюдал за ней, пока она ему читала и пока занималась штопкой. И за их добрыми подшучиваниями и расслабленным выражением его лица, она чувствовала, что он её хочет. Yan, tan, tethera …

Может, в это самое мгновение Лео не спит. Вечером жар спал, но мог вернуться снова. Лео, возможно, нужна вода. Холодный компресс.

И прежде чем хорошенько подумать, Кэтрин встала с кровати, схватила халат и, отыскав на туалетном столике очки, водрузила их на нос.

Отправляясь с благотворительной миссией, она босиком по деревянным полам пересекла коридор.

Дверь его комнаты была слегка приоткрыта. Она беззвучно скользнула в неё, словно воришка, подбираясь на носочках, как и в прошлую ночь, к кровати. Тёмную комнату пронизывали несколько полосок света, идущих из приоткрытого окна, и тени напоминали решето. Кэтрин уловила тихое и мерное дыхание Лео.

Подойдя с боку, она осторожно потянулась и с гулким сердцем потрогала пальцами его лоб. Жара не было. Лишь здоровое, спокойное тепло.

Дыхание Лео сбилось, когда он проснулся:

— Кэт? — раздался его хриплый ото сна голос. — Что вы делаете?

Ей не следовало приходить к нему. Любые оправдания прозвучат фальшиво и нелепо, потому как беспокоиться о нём, разумных причин не было.

Она нескладно бормотала:

— Я… я пришла посмотреть, не… — голос её затих.

Она стала отступать, но он удивительно ловко схватил её за запястье, несмотря на то, что стояла ночь, а он едва проснулся. Они оба замолчали, когда она оказалась пойманной над ним, — запястье в плену его руки.

Лео сильнее потянул её за руку, вынуждая Кэтрин нагнуться ближе к нему, ещё ближе, пока она не потеряла равновесие и медленно не упала на него. От страха навредить ему, она завозилась, пытаясь упереться руками в матрас по бокам, а он использовал каждое движение, чтобы получше устроить её на своем теле. Она вздрогнула, наткнувшись на обнаженное мускулистое тело, грудь в мягких кудряшках волос.

— Милорд, — прошептала она, — я не…

Он обхватил её затылок ладонью и приблизил её губы к своим.

Это был не поцелуй, а обладание. Лео завладел ею целиком, она чувствовала жар его языка у себя во рту, лишавший её воли и разума. Мужской фимиам заполнил ноздри. Эротический. Восхитительный. Слишком много ощущений за один раз… тёплый шёлк рта, уверенный захват рук, крепкое мускулистое тело.

Мир медленно завращался, когда Лео, обнимая её, перевернулся и почти пригвоздил её к кровати. Поцелуи его были грубыми и сладкими, и губы, и зубы, и язык участвовали в них. Задыхаясь, она завела руки ему за шею и перевязанное плечо. Он двигался над ней, большой и тёмный, целуя её так, словно хотел поглотить.

Полы её халата разошлись, край ночной рубашки задрался до колен. Лео оторвался от губ Кэтрин и начал сладкое исследование её горла, нежными и дерзкими поцелуями прокладывая вниз дорожку до ключицы. Пальцы его работали над передом ночной рубашки, расстёгивая крошечные пуговки, раздвигая тонкую ткань.

Голова его склонилась, губы медленно взбирались по дрожащему склону её груди, пока не добрались до пика. Взяв его в рот, он согрел прохладный бутон игривыми ласками языка. Рвущиеся из её горла мучительные стоны смешивались с порывами его дыхания. Лео более прочно устроился меж её бёдер, давя на неё своим весом, пока она не почувствовала, как его твёрдая часть интимно прижалась к ней. Он отыскал второй сосок и, накрывая его ртом и втягивая в себя, вызвал в ней волны всё возрастающего удовольствия.