Под покровом тьмы

И замерла у турникета. Перед ней стояла Виктория Сантос.

Знаменитость была одета в удобные для долгого полета слаксы и свитер, и все-таки Энди сразу же узнала ее. Сантос была в некотором роде легендой ФБР, особенно среди женщин-агентов. Много лет назад она сделала себе имя в отделе по розыску педофилов и серийных убийц. Благодаря составленным ею портретам – и тяжелому труду – было раскрыто знаменитое дело «собирателя языков» – череда жутких убийств по всей стране, связанных между собой чудовищным пристрастием убийцы: он вырезал языки жертв. Это был первый из многих успехов. К тому времени как Энди встретила ее в первый и единственный раз – на спецкурсе, который Сантос вела в академии, та считалась одним из самых известных контролирующих специальных агентов.

Ростом Виктория Сантос была немного выше Энди, и взгляд ее по-прежнему оставался таким же напряженным. Еще месяц назад одной из самых замечательных черт женщины-агента были длинные темные волосы. По слухам, она отрезала их до плеч в сорок пятый день рождения. И не пошла к какому-нибудь дорогому стилисту, а просто схватила ножницы из ящика стола и все обкорнала.

Ни для кого не было секретом, что у криминальных психологов одна из самых высоких степеней нервного истощения в Бюро. Ходили разговоры, будто Виктория «забиралась в голову» слишком многих психопатов, заглядывала в глаза слишком многих бездыханных жертв. Некоторые же считали, что она по-прежнему злится на руководство из-за непонятного перевода в отдел поддержки расследований, прервавшего ее успешное продвижение к посту главы подразделения ОРПСУ. И сторонники, и противники считали Сантос чрезмерно напористой. Впрочем, отношения между сослуживцами в Бюро всегда складывались сложно, и не надо быть самой высокопоставленной женщиной в преимущественно мужском подразделении, чтобы получить удар в спину.

– Мисс Сантос? – Энди протянула руку. – Я – агент Хеннинг. Очень приятно вас встретить. Это большая честь для меня.

При слове «честь» Энди слегка поклонилась, боясь, что выглядит подхалимкой.

– Надеюсь, почтительность не помешает вам называть меня Викторией, – отозвалась Сантос, пожимая протянутую руку.

– Договорились, Виктория.

Они улыбнулись друг другу, но Сантос выглядела усталой. Еще бы. Перелет с одного побережья на другое ночным рейсом, и это при том, что из дома в Виргинии Сантос выехала за полночь. Энди увидела рядом с Викторией два чемодана.

– Вижу, вы уже получили багаж.

– Ага. Давайте выберемся отсюда.

Энди и Сантос одновременно потянулись к одному и тому же чемодану. Стукнулись головами. Энди вздрогнула и попятилась. Зажатая под мышкой газета упала на пол, и передовица оказалась прямо у них под ногами. Виктория потирала лоб там, где Энди боднула ее. Прищурившись, посмотрела на заголовок, потом подняла газету и прочитала его.

– Серийный убийца убивает парами? Откуда это взялось?

Энди поежилась.

– Это теория.

– Чья теория?

– Моя, – ответила она, сжимаясь.

– Почему это оказалось в газете?

– Местная полиция допустила утечку.

Виктория нахмурилась.

– Мне лучше прочитать это. – Она сердито развернула газету.

– Я тоже так думаю, – сказала Энди.

Виктория читала на ходу. Следом тащилась Энди с чемоданами. До самой машины она молчала, пытаясь оценить реакцию Сантос на статью. Виктория открыла пассажирскую дверцу и села. Энди бросила чемоданы на заднее сиденье, села за руль и выехала из гаража.

Виктория сложила газету и положила на приборную доску.

Энди готовилась к выволочке, но Сантос просто открыла сумочку и уткнулась в блокнот, пока они выезжали из аэропорта. Десять минут Энди терпела и наконец не выдержала:

– Простите, но разве вы ничего не скажете?

Виктория оторвалась от своих заметок:

– Я не собираюсь ругать вас, Энди. Что сделано, то сделано. Только если вы ждете, что я скажу, будто все в порядке, то зря.

– Я не пыталась переиграть вас или произвести впечатление. Вообще никого не хотела поразить. Это была просто теория.

– А я и не говорю, что ваша теория плоха. Настоящая беда в том, что если какая-то теория попадает в прессу и укореняется в головах местной полиции, то копов трудно отвлечь от нее. Это делает мою работу труднее, чем необходимо.

– Но ведь не я допустила утечку, а детектив по фамилии Кесслер…

– Это не оправдание. Вы, как координатор, должны завоевать уважение местных. Если они уважают вас, то в девяти случаях из десяти прислушаются, если вы попросите их не сообщать чего-либо прессе.

Энди ощутила укол боли в животе, осознав, что даже не подумала попросить Кесслера не делиться теорией с газетчиками.

– Вы правы. За это приношу извинения.

И снова молчание.

– Не хочу быть навязчивой, однако я чувствовала бы себя лучше, если бы вы что-то сказали. Что-нибудь вроде «извинения приняты».

Энди ждала ответа, наблюдая за дорогой. Наконец она подняла глаза и поймала взгляд Виктории. В нем не было неодобрения, как ожидала Энди. Напротив. Казалось, столкнувшись с ее твердостью, Сантос оттаяла.

– Извинения приняты, – сказала она. – И не тревожьтесь об этом. Со всеми случается.

И все же Энди еще не успокоилась.

– Ну, сомневаюсь, что нечто подобное когда-либо случалось с вами.

– Еще как случалось.

– Серьезно?

– Давным-давно. Это был первый год в Квонтико. Мы искали кочующего по стране серийного убийцу. А единственным ключом был анонимный информатор одной газеты, который обладал сверхъестественной способностью предсказывать каждое убийство – время, место, жертву. Начальник нашего отдела был убежден, что информатор и есть убийца. Я так не считала. И обратилась через голову начальства прямо к помощнику директора управления по уголовным делам в министерстве юстиции. Рискнула репутацией.

– И как реагировал ваш начальник?

– Предсказуемо. Разозлился как черт.

– И как вы уладили вопрос?

– Иногда все улаживается само собой.

– Что вы имеете в виду?

– Очень простую вещь – теперь, когда ваша теория напечатана черным по белому по всему Сиэтлу, остается надеяться на одно.

– На что?

– На то, что вы правы.

Энди хотела улыбнуться и вдруг поняла, что Виктория не шутит. Энди включила печку и влилась в поток машин на битком забитом шоссе.

9

После ухода дочери Гас вернулся к работе, но не мог сосредоточиться на разложенных на столе бумагах. В одиннадцать утра он и три начальника отделов собирались предложить услуги японскому предпринимателю, желающему воспользоваться услугами юрисконсульта в Сиэтле. Юристы называют это «конкурсами красоты» – когда все крупные юридические фирмы города выставляют лучших юристов, чтобы завоевать сердца и бумажники крупных корпораций. Аналогия имела свои ограничения. По опыту Гаса, ни один из конкурентов никогда не обещал накормить голодающих детей или поддерживать мир во всем мире, а занявший второе место никогда не улыбался и не поздравлял победителя.

В это утро Гас мог думать только о Бет. Его бросало из крайности в крайность. То он был уверен, что она в безопасности, но оставила его. Через минуту ему начинало казаться, что жена мертва. Инцидент с кражей тоже тревожил его. Возможно, Морган почувствовала тревогу и действовала так, чтобы привлечь внимание. Или, возможно, это был симптом давних психологических проблем, о которых Гас и не подозревал… И может быть, поэтому Бет считала себя виноватой неудачницей и в момент слабости, поддавшись отчаянию, сбежала. Каким бы ни был ответ, Гасу нужно было лучше подготовиться к общению с Морган. Можно, конечно, обратиться к профессионалам за консультацией, но не в правилах Уитли было консультироваться с кем-либо без подготовки. Хотя в Интернете наверняка есть статьи о психологическом воздействии на детей, потерявших кого-либо из родителей… Гас подтянул кресло и включил компьютер.

Экран засветился, и на нем появилось сообщение: