Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 9 из 93

– Пойду-ка я в койку. С меня довольно. Когда я перебираю, у меня мозги отказывают.

Он встал и двинулся к кровати, сшибая с места все, что еще стояло ровно. Нельзя сказать, чтобы он ушел, оставив нам свое благословение – он ясно дал понять, что чем бы мы там ни занимались, он в этом участвовать не будет, но спасибо и за то, что он уже не собирался ползти в Вашингтон, чтобы положить этому конец.

Он открыл решетчатую дверь, вошел в темную комнату, и через мгновение его голова появилась снова.

– И вам, ребята, советую не слишком жать на газ, – произнес он таким голосом, каким никогда не говорил ни с одним из нас и которым мог бы обратиться разве что, скажем, к Эдварду Теллеру. – Потому что откос может оказаться крутым. И стоит не нажать на тормоза, как все закончится.

И вот это-то больше всего мне и напомнил Автомобилист. Как и папа, он знал, что откос может оказаться крутым. Но он не собирался жать на тормоза. Или уже не мог этого сделать. Он слишком долго тянул на себе всю эту обузу и теперь не мог ее бросить, чтобы свободно покатить по чужеземному пляжу. Когда сбрасываешь с себя тяжелый груз, лучше сразу заменить его на какой-нибудь другой, не менее тяжелый, чтобы компенсироваться, а иначе можно рехнуться.

– Может довести до умопомрачения! – сообщает мне Автомобилист на почте, на которую я зашел, чтобы выяснить, нет ли каких-нибудь сведений о прыгающих бобах. Он стоит там, загорелый и озадаченный, держа в каждой руке по листку бумаги. При виде меня он вручает мне оба, словно я его бухгалтер.

– Я рад, что она уехала, пока мы окончательно не рассорились. Я думаю, ее довели все эти джунгли. Так ей и надо – она сама захотела сюда приехать. Такие вот дела, Рыжий. – Он философски пожимает плечами. – Старуха сбежала, зато прибыла коробка передач.

Я замечаю, что один из листков является извещением о получении посылки из Аризоны. Второй представляет собой подставку для стаканов из гостиницы де Санкто.

«Когда ты получишь это, меня уже не будет. Наши пути разошлись. Твоя любящая жена».

«Любящая» зачеркнуто. Я выражаю ему свои соболезнования. Но он говорит, чтобы я не брал в голову, так как все это ерунда.

– Она и раньше выкидывала подобные штучки. Может, сходишь со мной на автобусную станцию и поможешь, а я куплю тебе завтрак? Чиф!

Старый пес вылезает из-под стола и плетется за нами на залитую солнцем мощеную мостовую.

– Сотни раз выкидывала такие штучки… правда, за границей этого с ней еще никогда не было.

«Он сотни раз совершал безответственные поступки – не просто бездумные или беззаботные, а унизительно безответственные – например, мог бросить мне открытую бутылку пива, когда я внизу занималась уборкой. Конечно, невелика потеря, если бы я ее не поймала. Но дело не только в этом. Ему стало наплевать на меня. Во что он так вперился, что потерял способность даже говорить? Почему у него все ломается?» – размышляет жена Автомобилиста по дороге в американское консульство в Гвадалахаре, где она хочет обналичить чек.

Меня не впустят в самолет с пятигаллоновой канистрой прыгающих бобов. Поэтому придется ехать на автобусе. На остановке я вижу «поляро» Автомобилиста и его трейлер. Он вывел старину Чифа, чтобы тот справил нужду в канаве. Да, он едет обратно. В добрую старую Америку.

– И знаешь, что я собираюсь сделать, Рыжий? Поеду-ка я через Тихуану – хоть развлекусь.

И снова подмигивает, при этом глаза его еще больше отличаются друг от друга. Как машина? Жужжит. Какие-нибудь сведения о жене? Ни звука. Как ему понравилось пребывание в живописном Пуэрто-Санкто?

– Отлично, только… – он кладет руку мне на плечо и притягивает к себе, чтобы поделиться сокровенным, – если бы здесь был Дисней, он обязательно заселил бы это место обезьянами.

Абдулла и Авен-Езер

Вы только прислушайтесь к этому лаю и вою.

Для того чтобы вызвать такой гвалт, должно произойти нечто из ряда вон выходящее, поэтому мне приходится вставать и плестись по мокрой от росы траве на далекое пастбище.

Тем временем все умолкает. Но это не означает, что проблема исчерпана, – они просто прислушиваются – а там действительно что-то происходит – бог ты мой, это с кем-то дерется Стюарт! Взять его, Стюарт, взять! Улю-лю! – Я пока не могу разобрать, кто это – лиса, отбившийся от стаи волк или бешеный опоссум.

Гав-гав-гав! Лай и вой, и стук моего сердца, и шерсть встает дыбом у всех на много акров вокруг. Стюарт? Язык высунут наружу. Молодец, старик. Кто это там был? С твоей лапой все в порядке? Скорей всего, лиса – какой-нибудь подросток, осмелившийся ночью высунуться из леса. Возможно, та самая, что время от времени проскальзывает мимо моего окна на излете ночи, так что я подпрыгиваю в своем кресле на три фута, и с воплями злобного восторга исчезает на болоте.

Тихо, Стюарт, молчать. Пора уже утихомириться – двенадцать часов ночи! А что это за черная масса маячит впереди в лунной дымке? Наверное, это Авен-Езер, опять на том же месте рядом с зубчатой ирригационной трубой. Значит, еще ничего не закончено. Прошла уже неделя со дня ее родов и две – со времени убийства, а она все там же, у трубы. Что ж, для нее это стало настоящей драмой, которая не может исчерпаться за короткий срок. Не сказал бы, что в ней имеется хорошо построенный сюжет или содержится какая-то метафора, и тем не менее это настоящая драма.

В ней есть храбрый герой и преданная героиня. Несмотря на мужское имя, Авен-Езер – корова. Она получила свою кличку как-то под Рождество, когда мы еще мало задумывались о половых различиях у братьев наших меньших.

Она стала одним из первых телят, которых я приобрел после того, как меня выпустили из тюрьмы, и я вернулся в Орегон на ферму Гора Нибо. Бетси перебралась туда вместе с детьми, пока я отбывал срок, а за ней последовала вся наша компания. В тот первый сумасшедший год ферма была наводнена толпами наркоманов, пытавшихся привести в порядок огромные пустоши, вдохновляясь исключительно энтузиазмом и наркотой. В один прекрасный день мы отправились на автобусе на аукцион скота в Кресвел и приобрели там восемь непородистых телят. Обычно скотоводы продают их в двух – четырехдневном возрасте, предпочитая получать молоко от коровы, а не растить теленка, и стоят они дешево, так как из них мало кто выживает, как мы выяснили через несколько часов, когда доставили свое маленькое стадо в устланный соломой хлев.

Первый скончался еще до наступления ночи, второй – на следующий день – их тощие тельца лежали в кучах навоза, а огромные глаза тускнели от обезвоживания. К концу третьей ночи слегло еще шестеро. Они бы не дотянули и до конца недели, если бы мы не стали добавлять им в бутылочки ацидофилин. По словам Бадди, этот ацидофилиновый йогурт наполнял их беззащитные желудки дружественными антителами и энзимами, и таким образом нам удалось вытащить оставшихся.

Тихо, Стюарт, это – Авен-Езер. Я не могу разглядеть ее в темноте, зато вижу ее клеймо: белое сердце и крестик посередине – оно призрачно колышется на фоне черной массы. При клеймении мы пользуемся заморозкой, а не каленым железом, поэтому вместо привычного рева телят и запаха паленой шерсти и мяса у нас эта процедура проходит в сопровождении тихого шипения газа. Тяжелое медное клеймо на деревянной палке стоит в обмотанном изолентой ведре, в котором шипит сухой лед и метиловой спирт, а мы пытаемся уложить теленка на опилки. На его боку выбривается небольшой участок, к которому прикладывается замороженный металл, а дальше его надо продержать в таком положении одну минуту. Если все сделано правильно, то потом на этом месте отрастает белая шерсть. Почему перечеркнутое сердце? Когда-то этот знак был символом Кислотного теста, олицетворяющей что-то вроде духовной чистоты.

Лучше всего это клеймо удалось поставить на Авен-Езер – то ли металл был холоднее, то ли мы ее чище выбрили, а может, просто потому, что она была абердин-ангусской породы, а белое лучше смотрится на черном. Ее клеймо втрое увеличилось в размерах, так как было поставлено много лет тому назад, однако по-прежнему выглядит отчетливо и ясно. Это клеймо придает ей величественный вид. Действительно, Авен-Езер с самого начала возглавила стадо, как только осознала, что обладает самым красивым клеймом, и ее авторитет со временем только увеличивался. К тому же она обладала недюжинной отвагой, и когда стадо в очередной раз собиралось у изгороди, чтобы выразить недовольство ухудшающимся качеством пастбища, во главе его всегда стояла она. Таким образом, Авен-Езер стала выразительницей интересов всего населения восьмидесяти акров наших земель – коров, телят, волов, быков, овец, лошадей, коз, ослов и прочей вегетарианской живности.