Страница 2 из 12
Многие издания в известной мере отражали особенности своих редакторов-издателей. Это крайне важно, ибо в большинстве своем военная периодика эмиграции держалась огромным духовным (да и финансовым) напряжением своих подвижников. К их числу принадлежали и упоминавшиеся редакторы «Часового» В. Орехов и Е. Тарусский, А. Геринг («Военная быль»), Н. Рклицкий («Русский военный вестник», впоследствии «Царский вестник») и др.
К числу таких людей можно отнести и редактора-издателя шанхайского журнала «Армия и Флот» полковника И.В.Колесникова. Он выпускал журнал с 1925 по 1936 г. (всего вышло 48 т.). Наряду с глубокими политическими обзорами и военно-научными работами на его страницах помещались материалы по воспитанию и обучению войск, философии, психологии. Колесников обладал широким кругозором, обширными познаниями и литературным дарованием (его перу принадлежат книги «Франция или Германия», «Святая Русь», «Диктатор», «Суворов», «Философия войны» и др.). На страницах журнала он неустанно вел борьбу не только за военную науку и образование, но и с воинской энергичностью выступал против мещанства и распрей в эмигрантской среде, отстаивал русскую культуру, русскую духовность.
Важно отметить, что во всех центрах сосредоточения эмиграции военными устраивались музеи, собирались библиотеки, велась большая работа по сохранению традиций и ритуалов.
Среди военных было немало беллетристов. Первым в их числе следует, безусловно, назвать П. Краснова, из-под пера которого вышли десятки романов и повестей, чтением которых чрезвычайно увлекалась русская эмиграция в 20–30-х гг. и которые были переведены на одиннадцать языков Европы и Азии.
Содержание военной культуры эмиграции определялось не только вкладом воинства. Огромное наследие ученых и публицистов Русского Зарубежья по проблемам войны и мира — своеобразный результат военной (оборонной) рефлексии эмиграции. Не случайно Л. Карсавин призывал к серьезному и естественному вниманию к войне и армии не только военных, но и «штатских» ученых и «просто желающих быть сознательными русских людей». Война, по Карсавину, — существеннейший факт русской истории, и потому «осмысление войны с русской точки зрения представляется для нас, русских, практически в величайшей степени важным».
Особой духовной спайкой с воинством был связан И.А. Ильин. Именно воинству посвящено множество его произведений. В армии России он видел «воплощение нашей национальной рыцарственности», «ограду нашей целостности и независимости», считал, что культура духа и оборона страны связаны между собой глубокой связью, и эта связь часто бывает для народов судьбоносной.
Во многом интересны и ценны размышления о войне и армии Н. Бердяева, П. Струве, П. Сорокина, Ф. Степуна, Г. Федотова, П. Тимашева, Е. Спекторского, М. Таубе и других известных и менее известных умов, бывших в изгнании. Их мысли значительно обогатили военно-теоретическое наследие эмиграции.
Феномен военной культуры Русского Зарубежья в современной истории уникален. Эта культура представляла органичное продолжение военной культуры дореволюционной России.
Военная культура в изгнании существовала параллельно с военной культурой в СССР, но в отличие от последней имела независимый, «плюралистический» характер, что предопределяло богатство проблем и аспектов в ее содержании.
Военно-духовное наследие Русского Зарубежья полезно в формировании историко- патриотического сознания современных защитников Родины, всех россиян. В этом наследии мы приобретаем еще один пласт отечественной военной культуры, а как подчеркивал один из великих мыслителей России Б.Н. Чичерин, не только в открытии новых путей, но и в сохранении приобретенного и заключается истинное существо развития.
Значительная часть работы по поиску, обобщению, осмыслению и популяризации военной мысли Русского Зарубежья сегодня ведется «Российским военным сборником» — историко-аналитическим изданием при Военном университете. «Российский военный сборник» в сотрудничестве с общественным объединением «Воин» представляет несколько трудов (фрагментов) ярких самобытных авторов эмиграции в двух очередных книжках «Библиотеки российского офицера».
В первой, под общим названием «Философия войны», собран ряд произведений, содержащих широкий, синтезирующий взгляд на проблемы войны и армии. Во второй — «Душа армии» — отражены воззрения в области военной психологии и военной педагогики. Большинство из предлагаемого в полном виде публикуется в России впервые («Философия войны» А. Керсновского, «Помни войну» А. Мариюшкина, «Душа армии» П. Краснова и др.). Думается, что читатель самостоятельно и по достоинству сможет оценить не только историческое значение, но и определит актуальность многих мыслей и положений замечательных русских военных писателей, решит, какие из них взять на вооружение. Конечно, многие высказывания и идеи сильно отличаются от тех, которыми мы руководствовались и «питались» долгие годы. Но следует помнить: это наследие основано на горьком историческом опыте, круто замешано на слезах и крови нашей многострадальной Родины. Ей посвящали свои труды лучшие военные умы эмиграции в надежде быть полезными «будущей» армии России.
Подполковник Игорь Домнин
А.А. Керсновский
Философия войны
Антон Антонович Керсновский (1907(?)—1944), уникальный русский военный писатель. Подростком воевал в Добровольческой армии. Эмигрировал. За границей получил блестящее образование. Жил в Париже. Автор более полутысячи военно-политических статей и около десятка книг (из последних удалось издать лишь две).
Ум «национально мыслящий», он находил высшие социальные и духовные ценности, ответы на «проклятые вопросы» в многовековом отечественном опыте. Написал «Историю Русской Армии». Начертал основы военного возрождения России: самобытность, приоритет духа и качества, религиозность и национальная гордость, сознательное отношение к делу, инициатива «снизу» и ее поддержка «сверху» и др. В этом «ренессансе» видел необходимейшее условие воссоздания нашей государственной мощи.
Предисловие
Строки эти представляют посильную и потому скромную лепту в наше общее великое дело — возрождение нашей национальной доктрины, а тем самым и военной доктрины, составляющей одно нераздельное целое с национальной, — одну из многочисленных ее граней.
Со смерти Суворова русская военная мысль вдохновлялась исключительно иностранными образцами. Поэтому ее работу и можно уподобить работе машины, поставленной на холостой ход. Семена, дающие урожай в бранденбургских песках, — на русском черноземе дают лишь плевелы. Суворов был поэтому нами понят еще меньше, чем Наполеон французами. Науку Побеждать мы читали глазами, а не духовными очами — весь ее неизреченный духовный смысл остался для нас сокровенным. Умами всецело овладел величайший из варваров — Клаузевиц — его рационалистические теории совершенно заслонили дух православной русской культуры, создавшей Науку Побеждать. Увлекаясь иностранщиной, мы недооценили Суворова. «Суздальское Учреждение» до нас не дошло — Наука Побеждать дошла лишь чудом. Мы проглядели величайший синтетический ум Румянцева. Сочинения его — «Примечания военныя и политическия» и «Мысли об устройстве воинской части» — так и не были никогда изданы. Они должно быть уже совершенно истлели (если только вообще не погибли) в киевском архиве, куда их свалили по смерти Задунайского благодарные россияне. И наследие этого наиболее всестороннего военного и государственного русского гения осталось совершенно неиспользованным. В то же время с благоговением переводилась и тщательно изучалась всякая макулатура, коль скоро она имела иностранное клеймо, особенно же штемпель германского «большого генерального штаба».
Рационализм и материализм засорили русскую военную мысль задолго еще до того, как были возведены в степень обязательного догмата большевиками. Духовность — а вслед за духовностью и дух представителей русской военной мысли были угашены. Столетие бессмертных побед и полтораста лет громкой славы сменились поражением в Восточную войну, трудной победой 1878 года, разгромом в Японскую, Великую, Гражданскую. Угашенный дух мстил за себя, мстил за Румянцева, мстил за Суворова… Величественное здание Русской Национальной Военной Доктрины стоит с 1800 года незаконченным. Туда нам давно надлежало бы перейти с тех чужих задворков, где мы ютимся уже в продолжение нескольких поколений. Суворов из своей могилы приказывает всем нам его закончить, приказывает вспомнить, что мы Русские и что с нами Бог. На достройку и отделку этого величественного здания и должны быть устремлены все наши дружные усилия. И — как на памятник в Галлиполи — каждый должен принести на него свой камень.