Ночь любви

– Мне показалось очень романтичным устроить ужин на полу.

Едва проговорив эту фразу, Сэм тут же почувствовал себя крайне неловко. И еще он испугался, что Марси догадается, что у него не слишком богатый опыт общения с женщинами.

– Все будет очень просто. Хорошее вино, чуть-чуть сыра и много-много меня. Ну как? Идет?

Слава Богу, Марси не рассмеялась. Она с невозмутимым видом расположилась на цветном одеяле, которое Сэм расстелил на полу.

– О, шериф, надо признать, вы говорите как настоящий поэт.

Сэм хотел было запротестовать, но потом, заглянув ей в глаза, понял, что быть поэтом совсем не так уж плохо. Скорее даже очень хорошо. Быстро придя к такому выводу, Сэм улыбнулся.

– Вино сейчас охладится, – сказал он. – Как насчет музыки?

Марси бросила быстрый взгляд на стоявшие на каминной полке часы.

– А когда вернется Ферн?

– Не раньше девяти, – ответил Сэм. – Я хорошо знаю свою дочь и могу сказать, что в ближайшее время она не войдет в эту дверь.

– Да, в Чикаго есть чем заняться, – раздумчиво проговорила Марси.

Держа в руке бутылку, вина, Сэм опустился на одеяло рядом с Марси.

– Ты так говоришь, словно жалеешь о том, что уехала из Чикаго.

– Это правда. Я скучаю по городской жизни. И чем дольше я живу в Эллвуде, тем больше мне не хватает чикагского воздуха, – призналась Марси, думая о Поле и Айрис. Вот ей совершенно точно никогда не удастся так акклиматизироваться в Эллвуде, как им. – А ты? Ты скучаешь по Чикаго?

В первое мгновение Сэму захотелось увильнуть от прямого ответа и отшутиться. Всем, кто его спрашивал: «И как вам нравится в Эллвуде?» – он давал политически корректный ответ. То есть просто-напросто лгал. Но сейчас лгать не было необходимости. С Марси он мог позволить себе говорить правду.

– Скучаю, – вздохнул он. – Мне не хватает скорости и напряжения. И еще скучаю по своим соседям. Хотя мы всегда дружески относились друг к другу, они никогда не совали нос в мои личные дела. А тут каждый просто считает своим долгом подкорректировать мою жизнь.

– Мне не хватает того же, что и тебе. И еще всего того, чем отличаются большие города. – Взгляд Марси устремился вдаль. – Магазинов, маленьких ресторанчиков и кафе, куда ты можешь войти незамеченным. Мне всегда нравились необычные рестораны и экзотические блюда. Обычно я выбирала что-нибудь самое странное и непонятное и пыталась разгадать, какие ингредиенты туда входят.

– Это значит, ты любишь приключения и авантюры, – с улыбкой проговорил Сэм. – Меня это ничуть не удивляет.

Сэм подумал о сегодняшнем дне – как они бродили по городу, как стояли под прохладными струями душа. Присутствие Марси делало каждую минуту его жизни особенной, неповторимой.

– А какая кухня нравится тебе? – поинтересовалась Марси.

Сэм пожал плечами:

– Я не так уж хорошо разбираюсь в этой области. Когда я пробегаю глазами меню, мне всегда хочется заказать что-нибудь новое, но в результате передо мной снова оказывается мой стандартный набор продуктов.

– Копченая говядина и кусок ржаного хлеба?

Сэм ухмыльнулся:

– Ты уже неплохо изучила меня.

– Иногда каждому из нас полезно выползти из привычной скорлупы, – проговорила Марси странно серьезным тоном.

Одна бровь Сэма вопросительно приподнялась.

– Ты живешь в Эллвуде уже столько недель, но каждое воскресенье ходишь в одно и то же кафе завтракать, – объяснила она. – Более того, я готова поклясться, что ты даже заказываешь одни и те же блюда.

– Но мне нравится еда в кафе при пекарне, – сказал Сэм, пытаясь избежать интонации оправдывающегося школьника. – К тому же ты и сама прекрасно знаешь, что в Эллвуде не так уж много мест…

– Но уж точно не одно, – не сдавала своих позиций Марси.

– Уверен, и тебе тоже нравится определенная рутина, – примирительно улыбаясь, проговорил Сэм. – И не пытайся спорить. Нам всем это нравится. Если же каждый день как езда по гоночной трассе – жизнь становится чересчур тяжелой.

– Ну конечно, ты прав, – согласилась Марси. – От некоторых привычек я бы ни за что не отказалась.

Сэм надеялся, что Марси имела в виду их ночные разговоры. Теперь перед тем, как уснуть, он звонил ей по телефону, и они подолгу разговаривали обо всем на свете. Это уже вошло у них в привычку. Сэм подробно рассказывал ей о том, как у него прошел день, а Марси делилась своими новостями. Зная, что Марси умеет хранить секреты, Сэм иногда рассказывал ей о работе. И она могла дать ему отличный совет, так как неплохо разбиралась в людях и обладала хорошей интуицией.

Сэм, конечно, не верил во всякую эзотерическую ерунду, родство душ и реинкарнацию, но, как бы то ни было, они с Марси были явно настроены на одну волну. И теперь он вдруг начал осознавать, что слышать ее голос перед сном не только вошло у него в привычку, но стало настоятельной потребностью.

– Рутина – это одно, – снова заговорила Марси, словно угадав его мысли, – но застрять в колее – это совсем другое.

– Ты полагаешь, что я застрял в колее?

В голосе Сэма слышалась тревога. Он вдруг с удивлением обнаружил, что для него мнение Марси стало очень важным.

– Мы все застряли в колее, – Марси наклонилась и провела пальцем по его руке. – Что же касается тебя, то, мне кажется, твоя стабильность и неподверженность изменениям – это часть твоей привлекательности.

Ее легкие прохладные пальчики замерли на тыльной стороне его ладони, потом снова побежали вверх к локтю, и Сэм опять почувствовал, как в нем просыпается желание. Но он по-прежнему не хотел торопиться, ему нравилось разговаривать с Марси.

– Значит, ты считаешь, что колея, так сказать, мне к лицу?

Она улыбнулась:

– Я хотела сказать, что стабильность, надежность и искренность – это те качества, которые каждая женщина желала бы видеть в своем мужчине.

На лице Сэма появилась кислая улыбка.

– Со мной, видимо, что-то не так. В нумизматике это называется бракованной монетой.

– Я серьезно, – Марси толкнула его в плечо. – Женщина только тогда отдаст сердце мужчине, когда будет ему доверять.

Сэм замер. Его чувства к Марси становились все глубже и сильнее, и это его несколько пугало. Он не знал, насколько серьезны чувства Марси к нему. И это неведение, страх обнаружить совсем не то, на что он надеялся, приводили его в смятение. Что сейчас она имела в виду, говоря ему о доверии? Может, она пыталась дать ему понять, что полюбила его?

Он порывисто взял руку Марси и поднес ее к губам.

– Знаешь, я так рад, что ты сейчас здесь со мной.

Уголки ее губ поползли вверх, а в глазах появился мягкий свет.

– Я догадалась. Ты всячески старался показать мне это.

Сэм засмеялся и притянул Марси к себе. И в эту минуту зазвучала знакомая мелодия.

– Это Ферн, – сказал он Марси. – Надеюсь, она лишь хочет отсрочить комендантский час.

Сэм достал из кармана телефон:

– Привет, дорогая. У тебя все в порядке?

– Пап, – проговорила Ферн, – тут кое-кто хочет поговорить с тобой.

Ее голос дрожал, и Сэму показалось – нет, он был даже уверен в этом, – Ферн плакала. Стиснув телефон, Сэм глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

– Сэм, – послышался на другом конце низкий мужской голос. – Это Ларри Красновски.

Сэма обдало холодом. Когда он только начинал свою карьеру полицейского и контролировал улицы южного Чикаго, Ларри был его напарником. Хотя с того времени утекло немало воды, Сэм знал, что Ларри по-прежнему работал в полиции.

– С моей дочерью все в порядке? – Сотни картин одна ужаснее другой промелькнули перед мысленным взором Сэма. – Что случилось? Авария?

– Нет, не авария, – пробасил Ларри. – Возможно, ты слышал, что я работаю по выходным в «Шомберге» в охране, в отделе розничных товаров.

Сэм прикусил губу, чтобы не выругаться вслух. Где-то неподалеку продолжала плакать Ферн.

– Но какое отношение это имеет к моей дочери?

– Ее задержали на краже, – без всяких околичностей заявил Ларри. – Я хотел вызвать полицию, но когда она назвала мне фамилию, у меня сразу в голове щелкнуло, и я решил поговорить с тобой. Я, конечно, отпущу ее на этот раз, но ты должен знать.