Страница 5 из 14
Каролина подставила лицо свету и загадочно улыбнулась.
– Солнце обращает боль в золото, – прошептала она.
– Что ты сказала?
Ее глаза расширились, взгляд приобрел какое-то неизъяснимое выражение.
– Старинное алхимическое правило. Ты разве не знала?
Я ничего не знала об алхимии, но боль прошла – я это чувствовала.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Начались летние каникулы, уже пора было ехать в деревню, но мама все откладывала переезд: папа никак не хотел трогаться с места. Это повторялось каждый год: папа говорил, чтобы мама ехала с нами, а он останется в городе и будет работать.
Папины мысли безраздельно занимал фундаментальный труд об Эммануэле Сведенборге, над которым он работал уже много лет. Папе хотелось закончить книгу летом, до начала учебного года, потому что с осени большую часть времени будет занимать преподавание.
Он уверял, что справится один, но мама знала папину непрактичность, которая к тому же усугублялась рассеянностью, и не решалась оставить его без опеки. В итоге мы решили, что Ловиса останется в городе и присмотрит за папой, если уж никак не удастся уговорить его ехать вместе со всеми. Мама не переставала надеяться до последнего и тянула с отъездом: опыт не научил ее, что ждать папу бесполезно. Папа только казался покладистым, но на самом деле всегда добивался своего.
Каролина должна была ехать в деревню с нами, а затем сменить Ловису, чтобы та тоже могла пожить за городом.
После Ивана Купалы Роланду предстояло ехать к священнику в Нэрке, на конфирмацию. Поначалу мама пыталась убедить меня ехать с ним и тоже пройти обряд, но я решительно отказалась. Я не хотела оставлять Каролину одну. У меня не хватало на это духу. Мало ли что может случиться? Нет уж, я с ней не расстанусь.
Таковы были наши планы, пока нам в голову не пришла блестящая мысль оставить дом и вместе поступить на работу.
Дело стало за тем, чтобы как можно скорее найти место. Времени было в обрез, потому что на днях мама все же решилась: мы едем без папы. Значит, если мы не выступим с другим, более привлекательным предложением, нас заберут в деревню.
Мы просматривали газеты в поисках объявлений о найме, но все без толку. Если найти место для одной девушки было еще возможно, то отыскать желающих нанять сразу двоих оказалось куда сложнее.
Каролина полагала, что нас может нанять крестьянин, которому в хозяйстве требуется много помощников. Именно такой вариант казался ей наиболее вероятным. И пусть даже это не будет работа по дому – мы бы могли работать и на скотном дворе, и в саду, и в поле. Главное, чтобы мы были вместе. А для этого нам, конечно, придется сказать, что мы сестры: потому-то нам и не хочется разлучаться.
Я бы предпочла рассказать о нашем плане маме, чтобы летом она на нас не рассчитывала, но Каролина возразила: сперва нужно заручиться приглашением. Важно поставить маму перед фактом, чтобы разговор не превратился в никчемные увещевания. Наша задача – сделать так, чтобы у мамы не было времени придумать тысячу причин, которые помешают нашим планам осуществиться.
Но как только приглашение будет у нас в кармане, действовать придется быстро и напористо. В тот же день Каролина уволится. Ей, конечно, неприятно подводить маму, но, с другой стороны, найти новую горничную – сущий пустяк, дело нескольких дней. И бабушка, конечно, не откажет в помощи.
Итак, все было тщательно продумано, составлен точный план. Однако место никак не находилось. А времени между тем оставалось все меньше: через несколько дней у Нади был день рождения, и мама обещала, что праздновать его мы будем в деревне. Постепенно я стала терять надежду.
И тут, будто ангел-спаситель, явилась бабушка. Она спасала нас уже не в первый раз. Бабушка словно чувствовала, когда мы в ней нуждаемся. На этот раз она даже позвонила, за несколько дней возвестив о своем прибытии. Не позвони она тогда – и все бы пропало. Обычно она являлась неожиданно, как снег на голову, но на этот раз решила позвонить и удостовериться, что мы в городе. Однако мы с Каролиной знали, что дело в ее шестом чувстве: бабушка явилась как нельзя более кстати. Ради нее переезд в деревню был снова отложен, и мы выиграли еще несколько дней. Надя сама охотно согласилась остаться в городе, раз бабушка приезжает ради нее.
Мы с Надей встречали бабушку на вокзале. До прибытия поезда оставалось достаточно времени. Мы шли вдоль здания вокзала. Я заглянула в окно и увидела, что кто-то забыл на скамье газету. Оставив Надю на перроне, я поспешила в зал. Поезд опаздывал.
Кассир подозрительно глядел на меня из своей будки, и потому я не решилась взять газету с собой, а быстро пролистала ее, ища объявления о найме. Мне на глаза сразу попалось следующее: «В небольшой замок, расположенный недалеко от деревни и окруженный красивейшими лесами северного Смоланда, в качестве компаньонов для двух подростков приглашаются двое их образованных сверстников. Барышне также может понадобиться камеристка. Работа рассчитана на лето, приступить – немедленно. Обращаться в агентство „Фрейа“, улица Сибиллы, Стокгольм. Телефон 22091, код 1648».
Никаких сомнений. Вот то, что мы искали. Я еще раз пробежала глазами объявление, быстро удостоверилась в том, что газета не слишком старая. Номер был вчерашний, так что место, возможно, еще не занято. Но звонить нужно немедля. Как жаль, что Каролины нет рядом! Она бы побежала на телеграф и позвонила оттуда. Без нее мне придется куда труднее.
Послышался паровой свисток. В окне показалась Надя и замахала мне рукой. Я бросила взгляд в сторону кассира. Теперь он стоял ко мне спиной и глядел на прибывающий поезд. Я вырвала страницу с объявлением и сунула за пазуху: упускать такой шанс было нельзя.
Надя ворвалась в зал и нетерпеливо потянула меня за руку.
– Ты что? Нам нужно торопиться!
Пуская пар, поезд медленно въехал на станцию. Бабушка мелькнула в окне.
Во многих отношениях она была моложе и мамы, и папы. Она была более раскованна, относилась ко всему проще и не изнемогала под грузом ответственности. Мама объясняла это тем, что бабушке не нужно печься о нашем воспитании. Она могла баловать детей, не задумываясь о последствиях. Маме же приходится думать о нас круглые сутки. Папе до нас дела нет, помощь от него не великая. Вот и получается, что наше воспитание целиком ложится на ее плечи.
Иногда бабушка говорила папе, удрученно покачивая головой:
– Ты превратился в настоящего затворника. Смотри, как бы Сведенборг не стал твоим единственным другом.
Бабушка была человеком общительным и открытым, совсем не похожим на папу, который, как иногда казалось, даже дичился людей. Я понимала, что бабушка его жалеет, но папе это не нравилось.
– Нельзя же обращаться со мной так, будто мне одиннадцать лет! Мама никак не поймет, что я уже взрослый, – жаловался он.
– Наоборот, – смеялась бабушка, – я всегда опасалась, как бы ты не состарился раньше времени.
Бабушка всегда гостила подолгу, но при этом ни одна минута не пропадала у нее впустую – каждая была насыщена событиями. И когда приходила пора уезжать, мы всегда удивлялись, как мало она у нас побыла. Бабушка имела колдовскую власть над временем.
И вот она взялась за подготовку Надиного дня рождения.
Раз в день от моста в городском парке отчаливал пароходик. С пыхтением он пробирался по небольшим протокам, забирая у мостов новых пассажиров. Пароход ходил только летом, и сезон недавно открылся. Каждый год мы заводили разговор о том, как славно было бы прокатиться по реке, и каждый год в последнюю минуту наша прогулка срывалась.
Но теперь мы были настроены твердо. Только родители собирались остаться дома. Пользуясь случаем, они хотели побыть одни, в тишине и покое, а нас предоставить бабушке.
Я так и не успела позвонить в агентство; мы решили, что, пока нас не будет, Каролина улизнет из дома и позвонит им. Но Надя стала просить, чтобы Каролина поехала с нами. Бабушка не имела ничего против, мама тоже: разумеется, пусть Каролина едет.