Страница 16 из 22
Вдоль линии горизонта медленно тянулся вертолет. Раздался щелчок, и на улице зажглись фонари, озарив сумерки светом. На ковре рядом со скрюченными спичечными останками виднелось маленькое черное пятнышко.
Давид огляделся по сторонам. Входная дверь по-прежнему была открыта. На стене в общем коридоре осыпалась штукатурка, обнажив каменную кирпичную кладку, которая оказалась на редкость отвратительной. Давид закрыл дверь, два раза повернул ключ в замке и повесил цепочку. Зажег свет, темнота за окном сменила мягкие сумерки. Сел на кровать.
Дверь как будто приоткрылась? Нет, конечно же нет, это невозможно. Или – он просто уже спал. Давид подумал и пришел к выводу, совершенно определенному: он действительно спал. Теперь, несмотря на замок и цепочку, дверь в самом деле отворилась. Вошла сестра.
Давид резко открыл глаза. Он и впрямь лежал на кровати. В одежде, даже в ботинках. Дверь была заперта, лампа на потолке светилась бледно-желтым светом. Глаза снова закрылись.
Дверь нараспашку, сестра смотрела на него, по крайней мере в его сторону, но каким-то отсутствующим взглядом. Обеими руками она подавала знаки. Быстро и отрывисто жестикулировала, показывая на окно. Трясла головой.
Давид открыл глаза. Он чувствовал слабую, но ощутимую боль в области сердца. Потянулся за ингалятором, наполненным чем-то холодным, это успокаивало. Его взгляд блуждал по пустой комнате. Он снова закрыл глаза.
Губы сестры шевелились. Она пыталась что-то сказать, но ничего не получалось, неизвестно, по какой причине это было невозможно. Она стояла на одной ноге и старалась удержать равновесие. Потом, как ребенок, стала подпрыгивать, и тут он сообразил, что она на самом деле была ребенком, ребенком с перерезанным горлом, который во что бы то ни стало хотел ему что-то сказать. Сестра вытянула руки и прошлась колесом через всю комнату, от открытой двери до окна. Чтобы лучше видеть, Давид попробовал приподняться, но именно этого делать не следовало: движение тела что-то нарушило, глаза сами собой открылись, дверь была заперта, он лежал один.
Глухая притуплённая боль в области сердца давала о себе знать, как будто на грудь давил тяжелый предмет. Давид поднес ингалятор ко рту, нажал на колпачок и сделал вдох. Потом встал с кровати.
Взял телефонную трубку и набрал номер. Через несколько секунд на другом конце послышалось:
– Да?
– Катя, это я. Извини за вопрос, он, возможно, покажется тебе несколько странным! Ты приходила сюда?
– Давид, ты о чем?
– Пожалуйста, ответь! Я только что видел сон и точно не знаю, с какого момента он начался. Между нами был странный разговор, между мной и тобой, и я сказал кое-что… Ты приходила?
– Тебе действительно нужно проспаться. Уже довольно поздно и…
– Подожди! – взмолился он. – Я только хочу знать…
– Спокойной ночи!
Она повесила трубку. Некоторое время он неподвижно стоял, слушая отрывистые гудки. Ни спички, ни пятна на полу не было. Медленно протянув руку, Давид нажал на рычаг и набрал другой номер.
– Марсель, – сказал он, – мне очень жаль, но это срочно. Садись в машину и приезжай! Объясню тебе по пути. Приезжай немедля!
XI
Белые полосы посередине дороги стремительно выскакивали из темноты, вытягивались и исчезали под капотом. Кроме них, были различимы лишь столбы с левой стороны, небольшие куски асфальтово-серого пространства, выхваченного фарами, и время от времени – огни других автомобилей. На небе ни звездочки, и деревья на обочине превратились в сплошную стену пролетающих мимо теней.
– Семь тысяч, – произнес Давид.
– Чего?
– Семь тысяч столбов. Расстояние между столбами тридцать три метра. Точнее, тридцать три целых три десятых. Отсюда следует, что мы проехали чуть больше двухсот тридцати километров.
– Пожалуйста, помолчи!
Марсель держал руль тремя пальцами левой руки. Волосы его были всклокочены, две пуговицы на рубашке расстегнуты, лицо серое и небритое.
– Сбавь скорость! – попросил Давид.
– Так! – взревел Марсель и ударил по тормозам. – Теперь достаточно! Ты звонишь мне среди ночи, утверждаешь, что это очень важно и я должен срочно за тобой заехать, так как тебе непременно надо с кем-то увидеться. Или ты мне сейчас же объяснишь, что все это значит, или пойдешь пешком!
Автомобиль съехал на обочину и остановился.
– Мы едем, – медленно произнес Давид, – к Борису Валентинову.
Марсель молчал. Он долго не сводил глаз с Давида. Потом снова завел мотор. Ближайшие столбы пришли в движение, проплывая все быстрее и быстрее, уложились полукругом в поворот, потом в следующий.
– Ты серьезно? – спросил Марсель. – Ты и впрямь думаешь, что тебя преследуют?
– Да.
– И ты ждешь, что я этому поверю?
– Честно говоря, мне как-то все равно.
На некоторое время воцарилось молчание. Давид закрыл глаза, было слышно его ровное дыхание, он как будто заснул. Марсель внимательно смотрел на дорогу.
– Граувальд загремел в больницу, – вдруг заговорил Давид, – через два часа после того, как поговорил со мной, и то, что он умрет, ты думаешь, это случайно?
– Разумеется.
– А авария автоцистерны? А покойник в парке? Это тоже случайность?
– Они-то какое имеют ко всему этому отношение?
По встречной полосе ехал автомобиль с включенным дальним светом: круглые вспышки фар росли и наконец ослепили их. Марсель притормозил, Давид закричал. Зажегся ближний свет, и автомобиль промчался мимо.
– Успокойся! – произнес Марсель. – Что ты такой нервный? Этот Валентинов, он знает, что мы приедем? Ты ему позвонил?
– Нет. Он бы не стал со мной разговаривать. К таким, как он, не так-то легко подступиться.
– Значит, ты вот просто так хочешь его застать?
– Я должен. Я должен заставить его выслушать меня. Если он поймет, тогда это будут знать уже двое, – он посмотрел на Марселя, глаза друга слегка блестели, – а ему-то уж поверят. Сделав поворот в гору, они выехали на автобан. Впереди в двухстах метрах от них показались огни другого автомобиля. Марсель нажал на газ.
– Однажды я написал историю, – начал он, – о мужчине, которому постоянно звонил какой-то человек. Мужчина не знал, кто это, не имел к нему ни малейшего отношения и вообще не хотел говорить с ним. Но снова и снова…
– Ты же вроде бы завязал с этим!
– Нет, – Марсель задумался, – хотел завязать. Да я и не пишу. Только мысленно. Я мог бы написать. Но забудь!
Марсель дал газ, сила ускорения вдавила их в кресла. Белые шумопоглощающие щиты возвышались вдоль дороги.
– Вторая часть «Приключений»?
– Ничего подобного! Хватило и первой. К черту, забудь!
Машина впереди приближалась. Марсель сверкнул поворотником, поменял полосу и пошел на обгон. На несколько секунд рядом с Давидом оказался водитель другого автомобиля; он был один, но шевелил губами, словно участвовал в их разговоре. Вскоре они оставили его позади.
– Странно, – сказал Давид, – ты видел?…
– Перестань принимать все на свой счет! И больше никогда не спрашивай меня про вторую часть. Ее не будет. Кругом одно честолюбие, борьба, сплошная честолюбивая вонь! Нужно вовремя бросить. Главное – вовремя бросить. Это и тебя касается, с твоей теорией. Даже если она верна, что с того! Кто-то сидит за столом и десять лет корпит, не разгибаясь, над чем-то только ради того, чтобы получить Нобелевскую премию и пользоваться успехом у женщин. Ты, может, уже замечал, как сразу искажается суть книги после ее публикации?
Снова вынырнул вертолет. Он снижался и рос, делаясь все ближе. Вот уже показался пропеллер.
Марсель продолжал держать руль в прежнем положении. Автобан был совершенно прямой, и, насколько хватало глаз, ни одного автомобиля.
– Ты уж, пожалуйста, не спи! – закричал Марсель. – Говори со мной! Иначе я вырублюсь. Слышишь?
Давид не ответил. Его грудь равномерно поднималась и опускалась. Марсель протянул руку, но потом передумал и отвел назад. Включил радио: из динамиков живо полились тихие фортепианные аккорды. Марсель вздохнул. Он глядел на дорогу, на щиты, на дорожные разметки и все новые линии…