Зов бездны

Как только неприятная весть о порче троса дошла до верхнего лагеря, Жикель и Брандт тотчас же отправились пешком к перевалу Порте, а оттуда на машине помчались в Тулузу. Из Тулузы они сообщили, что куплен новый стопятидесятиметровый трос. Хотя мы очень спешили, но лишь спустя двое суток группа во главе с Дельтеем достигла колодца, названного его именем, и смогла заняться сменой троса.

Передовая четверка томилась в бездне, время там тянулось бесконечно — ведь предпринятая ими разведка, к сожалению, заняла лишь ничтожную часть этого времени.

Безусловно, исследование колодца глубиной шестьдесят метров — задача трудная и опасная. Ведь здесь при спуске все время приходилось балансировать на шатких карнизах, и это очень напоминало работу трубочистов. Но разведка не прерывалась ни на минуту.

Перебравшись через «слуховое окно», Ив Гриозель и Робер Венсан открыли красивый зал; его стены были глухи и крепки, только в одном месте открывалась лазейка — узкий проход с низким сводом. По нему Ив и Робер проползли пятнадцать метров, а затем оказались в полном тупике.

Проточные воды, некогда заполнявшие эту теперь оставленную водой и преданную забвению мертвую систему, отложили в ней мощные слои известкового осадка и образовали многочисленные сталагмиты. Водный путь к бездне Пьера давно был закрыт, и закрыт наглухо. В 1959 году, когда минуло несколько тысячелетий с тех пор, как исчезли древние подземные ручьи, сюда, в этот «медвежий ров», пришли спелеологи. Тщетными, однако, были их труды; спустя несколько дней они снова убедились, что сообщения между пропастями Раймонды и Пьера нет. Один из нас сделал по этому поводу ясное и удачное заключение: «Вместо пропасти Раймонды — Пьера глубиной семьсот тридцать метров существуют пропасть Раймонды глубиной четыреста сорок восемь метров и пропасть Пьера, глубина которой пятьсот шестьдесят четыре метра».

Трудно было сказать лучше и лаконичнее.

Но оставался последний шанс, предстояло обследовать третью пропасть в Кум-Уарнэде: колодец Ветра, который я открыл и окрестил в 1956 году. Крайне любопытно, что колодец этот располагается между пропастями Раймонды и Пьера и отнюдь не исключено, что он связан с ними.

В 1958 году в колодце Ветра на глубине ста метров был обнаружен колоссальный зал. Участники экспедиции, которые открыли его, поразили меня, заявив, что в этом отлогом зале ими пройдено двести пятьдесят метров.

В 1959 году передовой отряд (Ив Феликс, Жорж Брандт, Марк Пуликен и Раймонда Кастере) спустился в колодец Ветра, провел там тридцать часов и вернулся, обогатив свой спелеологический опыт. Они утверждали, что в 1958 году спелеологам не удалось полностью осмотреть этот зал и что в действительности длина его составляет четыреста метров… И в 1959 году разведчики были не только заинтересованы, но, если так можно выразиться, загипнотизированы громадным залом. Однако они не смогли найти ни одного бокового прохода, который вел бы к большому колодцу (я говорю о колодце, куда из-за недостатка оборудования не удалось спуститься в 1958 г.). До сих пор еще не разгадана тайна колодца Ветра и не изучено его продолжение и возможное сообщение с пропастью Пьера.

Последним объектом экспедиции 1959 года оставался грот Гуэй ди Эр, куда стекают воды системы Тромба. Наши спелеологи-амфибии за год до этого честно потрудились, форсировав первый сифон и пройдя вверх по течению тысячу четыреста метров до второго сифона, обследование которого значилось в программе 1959 года. К несчастью, из-за грозы вздулись подземные ручьи Гуэй ди Эр, и, несмотря на неоднократные попытки, Жак Паран, Пьер Жикель и Пьер Лафон не сумели перебраться даже через первый сифон.

Итак, пропасть Раймонды оказалась закупоренной; в колодце Ветра и в Гуэй ди Эр мы также потерпели неудачи. Кум-Уарнэд в этом году оказался немилостивым, система Тромба упорно сопротивлялась всем нашим попыткам проникнуть в ее пределы.[10]

В 1959 году мне было запрещено участвовать в подземных исследованиях с грузом за спиной, а также в группах поддержки и смены, ибо доктора сочли, что мне отныне противопоказана длительная и изнуряющая нагрузка. По этим, а также более веским причинам я не домогался участия в передовых отрядах. Ведь мое участие в таких работах могло оказаться обременительным — только молодым и неутомимым дано счастье трудиться под землей.

Учитывая мой возраст и пределы моих возможностей, мне поручили обследование верхней части пропасти Раймонды, то есть прохода, который на глубине семидесяти метров сворачивает в сторону и уходит в направлении, противоположном пропасти Пьера и колодца Дельтея. Этот проход для нас никакого интереса не представлял — следуя по нему, я естественно и неотвратимо должен был прийти к глухим пальцеобразным разветвлениям и малопривлекательным тупикам. Все же в глубине души я не терял надежды, что, может быть, мне удастся внести вклад в общее дело. В предыдущем году Максим Феликс пытался подняться по этому коридору; возвратившись, он сообщил мне сведения, которыми я воспользовался при первой же разведке.

6 августа я спустился по лестнице в верхний тридцатиметровый колодец пропасти Раймонды. Вместе со мной были Жорж Брандт и моя дочь Раймонда. Они несли самое необходимое снаряжение (веревку, молоток, кошки), а также тяжелый шест из сырого дерева — шестиметровый ствол молодого ясеня. С этой экипировкой мы пересекли зал, называемый залом Мессы, затем вошли в чрезвычайно тесный лаз, который вел к узкой тектонической трещине глубиной в двадцать пять метров. Ее единодушно опасались все, кому была знакома пропасть Раймонды. На глубине семидесяти метров мы обосновались на груде массивных камней, загромождавших горизонтальный проход, который вел на восток, к нижним ярусам пропасти. Там, низвергаясь водопадом, ручей протекал к большому колодцу — колодцу Дельтея, а еще дальше, к западу, находился верхний ярус, то есть верховья ручья, к которым мы и направлялись.

Выбравшись из каменного хаоса, мы свободно прошли под высокими сводами коридора, расчлененного несколькими выступами; по пути нам порой встречались бьющие из стен ключи. Свободно пройдя первые сто метров, мы очутились перед крутым нависшим скатом приблизительно шестиметровой высоты; мы взобрались на него, пользуясь шестом, специально взятым для этой цели. Отныне шест будет служить нам для преодоления подобных препятствий. Вот мы в бесформенном зале с крутым полом, заваленным грудами камней. По словам Максима Феликса (а он побывал здесь раньше нас), далее встретятся две узкие «трубы», образующие непреодолимые преграды.

Пока Брандт и Раймонда роются то в одном, то в другом уголке зала, я отправляюсь на приступ одной из труб; мне удается подняться на двадцать пять метров п o вертикали, о чем я сужу по нижнему концу веревки, прикрепленной к поясу. До этого места я добрался без особого труда, цепляясь за многочисленные, но не внушающие доверия выступы. Теперь меня останавливают скользкие нависающие камни. Я вспоминаю рассказ Максима Феликса и, следуя его совету, медленно и осторожно совершаю обратный спуск. Сразу же мы все втроем приступаем к штурму второй, почти столь же отвесной трубы, где натеки лунного молока серьезно осложняют восхождение. На той же высоте, что и в соседней трубе, мы встречаем необычайно узкий проход.

К счастью, с нами была гибкая, как сильфида, женщина, которая могла проскользнуть через это отверстие, узкое, словно щель почтового ящика. Двумя метрами выше два небольших каменных мыска образуют, казалось бы, непреодолимую преграду. Долго работали молотком: теперь Раймонда может пробраться между тесно сдвинутыми стенками. Мы сознаем, насколько бесполезны эти усилия, ведь невозможно пробраться через крохотные узкие лазы, в одном из которых только что скрылась наша спутница, но ждем. Позы наши очень неудобны, мы с трудом цепляемся за стенки, чтобы удержаться. По мере того как Раймонда поднимается все выше и выше, слышать ее все труднее, и скоро до нас едва доносятся слабые звуки: ясно, что Раймонда преодолевает какие-то преграды; затем и эти звуки замирают. Время от времени до нас, скользя и отскакивая от стенок, докатываются обломки камней. Наконец, снова слышится звук; Раймонда спускается, и вот её ноги появляются в щели над нами. Ей с трудом удалось подняться на пятнадцать метров, но пришлось остановиться в небольшом раструбе-тупике.

10

Установлено, что не может быть связи между пропастями Раймонды и Пьера, но следует ли здесь говорить о неудаче? Ведь и альпинисты и спелеологи считают: победа одержана, если человек достиг желаемой вершины или спустился па дно пропасти. И всякий спелеолог был бы удовлетворен, добравшись до глубины 448 м, пройдя в один прием 253 м. А ведь именно так было в 1959 г. в пропасти Раймонды.