Якорь

Девочка укоризненно посмотрела на нас,– мол, что здесь непонятного? – и побрела наверх, в кабинет.

Мы с Игорем одновременно потянулись к пачке, но он оказался проворней. Я пожала плечами, открыла форточку. Минуту, наверное, курили молча, потом он заметил, переходя на русский:

– Не спрашивай, Саша. Не хватало еще тебя втянуть.

– Я в последнее время испытываю настоятельное желание во что-нибудь втянуться. Просто таки не желание, а необходимость. Кроме того, будет обидно, если ты в результате все же скончаешься от гриппа.

– Я уже умер, – сообщил мне мой таинственный гость, хотел удивить, надо полагать.

– Все мы уже умерли, – невозмутимо озвучила я недавно пришедшую в голову мысль. – Все мы привидения.

– Я серьезно…

– Так и я серьезно. Я вот умерла три года назад. Ты – где-то полгода тому. Ючи усопла на этой неделе.

– Понятно.

Я заметила: если Игорю что-то не нравится, он смешно прикусывает край губы.

– Я вчера просмотрела новости за неделю. Что поделать, любопытство, это одна из моих самых сильных черт. Меня заинтересовал только сюжет о распределителе, сгоревшем пять дней назад в пятидесяти километрах отсюда. Больше вам бежать было неоткуда.

– Почему же? В окрестностях есть еще долговая тюрьма, закрытая химическая фабрика, а может, еще что-нибудь…

– Ючи Ламиэни официально погибла на пожаре. Ючи, мне кажется, довольно редкое имя.

– Значит, был пожар и Ючи там погибла. Это плохо… очень и очень плохо.

– Слушай, может, расскажешь по порядку?

– По порядку будет долго.

– Я не спешу.

– Зато я спешу.

– Ладно. Давай хоть в общих чертах, может, удастся что-нибудь придумать.

– Если совсем коротко… прошлой зимой погиб… ла… одна женщина. Она работала здесь в Службе порядка и контроля. В процессе одного расследования она наткнулась на документы, которые в состоянии серьезно повлиять на внутреннюю политику планеты. Среди прочего ее особенно зацепили детские бордели, скрытые за вполне легальными социальными распределителями. Она копнула глубже, и в результате скончалась до приезда медиков к месту катастрофы флаера. Но она оставила мне ключ от виртуального хранилища, куда поместила все, что удалось накопать. Я читал это, Саш. Мерзость и грязь. Что дальше, нетрудно догадаться. За четыре неполных месяца меня проверяли раз шесть. Вплоть до обысков, до чистки контактов… вот тогда я и умер. Ребята в клинике, где я работал, организовали мне полноценную, полностью документированную кончину. Зато воскрес один из местных неизлечимых, более-менее подходящий по возрасту. Я уже привык отзываться на Ивьера.

Игорь прикурил вторую сигарету от первой, затянулся.

– Начал новую жизнь со столичного центра социальной поддержки. Там оказалось все чисто и легально. Проработал день на каком-то заводе. Специалистом по утилизации бытовых и технических отходов. Сбежал. Прошел еще три распределителя. Где-то поработал даже, чтобы статус не поменять. Потом попал вот в этот самый центр, где, ты говоришь, пожар был. Пожара мы не видели. Я на второй день понял – то самое. Там было что-то вроде интерната для детей с патологиями развития. Здесь много детей почему-то живет не в семье…

Дети пен-рит. Пен-рит редко создают семьи, чаще всего их детей либо усыновляют, либо, особенно если те родились с каким-нибудь отклонением, воспитывают в интернатах.

– …и вот к этому интернату по вечерам подлетали примечательные машины. Не каждый день, но все равно часто. Красивые дорогие машины.

Некстати вспомнилось, что у Игоря жар, что у него, если не грипп, то сильная простуда, что курить в такой ситуации уже третью сигарету ну никак нельзя. Он не смотрел на меня, смотрел в запотевшее окно. Что уж он там видел… подозреваю, те самые дорогие машины. Поименно.

– А Ючи? – решилась спросить я.

– Ючи… Был вечер. Того самого дня. Я наблюдал за прилетом очередных гостей. Она выскочила прямо мне под ноги, из задней двери. В интернате она недавно… кто-то пьяный погнался за ней в коридоре, она успела вывернуться, выскочила на улицу. А там я. Испугалась, залезла с перепугу в кусты. Там кусты высокие, между корпусами. А этот, который погнался, за ней выбежал. Вот и попал под раздачу. Искренне надеюсь, что он больше не встанет.

Помолчали.

– Почему ты решил, что вас ищут?

– В первый день флаеры над лесом круги наматывали. Да и потом, неизвестно ведь, что это был за парень, которого я приложил. Может, важная какая-нибудь шишка.

– Игорь, может, все же ляжешь? На тебя смотреть страшно.

– Как-нибудь… Ну что, Саша. Послушала историю? Понравилось?

– Не скажу, чтобы очень. – Я сделала вид, что не заметила выпада. Пусть злится, имеет право. – Хочу тебя обрадовать: наш поселок уже обыскивали. Самым тщательным образом. И у меня есть причины сомневаться, что споки сюда вернутся.