Якорь

Под босыми ногами – холодный песок, я иду по берегу реки, которая не имеет никакого отношения к моим полуснам. Волны плюхают жидкими аплодисментами, в них запутались белые ломкие водоросли, полупрозрачные моллюски, веточки с ближних кустов, трава. Обычный речной мусор. Ясное солнце выбелило этот маленький пляж, а следы здесь только мои. Безмятежный полдень, обрыв в двух шагах. Там, наверху, вся жизнь. Здесь – иллюзия свободы.

На самом деле этого ничего нет – полная виртуальность, оказывается, замечательная вещь. Дает возможность отрешится от любых забот и проблем. Уйти. Вдаль. Вдоль.

Но при этом знать, знать, знать, что на самом деле никуда не ушла. Здесь я, на диванчике в медицинской секции «Эхо». Корабля, который под конвоем идет в Солнечную.

Новый имплантант зудит за ухом. Операция длилась четыре минуты и прошла успешно. Во всех смыслах, уникальное я существо – пен-рит с прямым подключением к инфосети.

Настолько уникальное, что стою целой планеты Чужих. Военные готовы отдать ее Бюро. Но перед лицом приближающейся войны с гведи нет ничего важнее вопросов обороны. А я – последняя из выживших творений профессора Ханчиэни. Последняя, потому что Велчи все-таки умерла.

Я – оружие без инструкции по эксплуатации. Оружие, которым придется воспользоваться.

Какая-то особенно настырная волна лизнула ноги ледяным языком, выкатила кусочек белого бутылочного стекла. В сколе вспыхнуло маленькое солнце.

Плохо, что Калымов никогда добровольно меня не отдаст.

Плохо, что любой выбор эфемерен, и мы давно уже плывем по течению, сами того не замечая. Отыграть назад невозможно, как невозможно остановить историю.

Но если бы моя Велчи осталась жива, я с радостью согласилась бы на что угодно, на любые эксперименты и исследования, лишь бы ее оставили в покое, лишь бы она простила мое невольное предательство.

На запястье завибрировал сигнал вызова – кто-то в реальном мире хочет меня видеть. Что же, действительно, пора выходить. Раз уж не получилось себя убедить, что могу остаться здесь навсегда.

Едва я открыла глаза, Вак сказал:

– У нас гости.

– Кто?

– Шерриланд. и Майкл. Они в каюте, пойдем.

Вак сегодня как никогда похож на мумию гоблина: в помятом черном комбинезоне, худой, как скелет, жиденькие волосы дыбом.

Каким образом здесь оказался представитель Второго отдела? Вывод очевиден. Был на одном из катеров сопровождения. Майкл – сотрудник Калымова… Черт, что все это значит?

– Валь, иди, я переоденусь и догоню.

Заодно с мыслями соберусь.

Когда я вошла, в тесной каюте собрались все, даже Альберт и Дэн. Только Дик был на вахте. Игорь тут же подвинулся, выкраивая мне место рядом с собой. Семь человек. Калымов, Шерриланд, Майкл, Мы с Игорем, Берти и Дэн. Замечательная компания. Не хватает только директора Бюро на флорианской ветке…

– …собственно, выбора нам не оставили, – закончил мысль Курт. – Бюро обязано передать пен-рит военным. Меня… вежливо попросили… довести это до вашего сведения.

– Когда это нужно будет сделать? – Калымов говорит вежливо, очень мягко и тихо. Он тоже ничего не сможет изменить. Никто не сможет.

Я вздохнула:

– Пойду собирать вещи.

И получила в награду несколько уважительных взглядов. Но встать не успела. Да Игорь и не дал бы. Вот вроде, легонько обнял, а попробуй, вырвись. Ну, не глупо ли? Все равно рано или поздно…

– Подожди, – неожиданно встрял Майкл, – у нас тут было время подумать. Есть одна возможность… то же не лучший выход, но…

Вак подался вперед:

– Что?

Шерриланд перехватил инициативу:

– Центральная тоже не в восторге от происходящего. Если генералы получат Сандру, баланс сил будет нарушен… вот, если бы удалось договориться о совместных исследованиях… – он мельком взглянул на меня, я кивнула. – В этом случае Бюро смогло бы контролировать процесс. Во всяком случае, я был бы спокоен за здоровье и жизнь девушки.

Что ж. Если получится, БКоИ удержит свои позиции и сможет влиять на происходящее. Вот только, военные не согласятся. Зачем им идти на переговоры, когда и без того все козыри у них в руках?

Между тем, координатор Второго отдела закончил:

– Если бы нам не глушили связь, я бы связался с Центральной, и изложил наше предложение…

Калымов взъерошил и без того лохматую голову, ответил:

– Не выйдет. Даже если пробьемся, военные не пойдут на переговоры. Зачем бы им? Сандра и так у них почти в руках.

Игорь незаметно прижал меня к себе. Стало почти смешно. Не надо, хороший мой. У нас действительно нет выбора. И Вак тоже так думает. И я.

Но, оказывается, не Шерриланд. И не Майкл.

Майкл победно улыбнулся, и выложил главный аргумент:

– Курт прав. Представьте себе, что Саша у нас самая обычная пен-рит. Как те, с кем они имели дело раньше. Военные не могут знать подробностей. Скорей всего, они считают, что отдельные представители Бюро таким образом набивают себе очки, удерживая предмет важнейших исследований. Если мы скажем, что в любой момент можем уничтожить э… ценный материал… они не предпримут никаких решительных действий, потому что Сандра им действительно нужна. И не заподозрят, что мы блефуем, потому что знают о пен-рит ровно то, что знают все. Это отсрочка, которая дает возможность вести переговоры на более высоком уровне.

‍