Страница 23 из 24
— Как бы то ни было, — неловко произнес Чанс, — он ясно дал понять, что вновь желает видеть Лес и Горы единым королевством. Словно в стародавние времена, еще до того как первый герцог Старлайт поднял мятеж и сделал Герцогство отдельной страной. А если Стефен станет королем, то сможет по закону претендовать на оба престола, поскольку у герцога нет сыновей и некому наследовать его трон. Разумеется, это лишняя причина тому, что немалое число людей предпочли бы видеть его высочество мертвым уже сейчас. Основные политические партии…
— На твоем месте я бы заказал еще выпить, — перебил Чаппи, снова перевернувшийся на спину. — Похоже, рассказ займет некоторое время.
— На самом деле все вовсе не так сложно, — заторопился посланник. — Просто Трещина впервые открыла доступ в Лесное королевство всевозможным новым философским учениям, политическим и религиозным доктринам. В частности, воображение многих захватили идеи демократии и конституционной монархии. Демократы вообще имели бы все шансы стать партией подавляющего большинства, если бы тотчас не разбились на десятки мелких, постоянно ссорящихся группировок. И у каждой — собственные догмы-догмищи и цели-целищи. Перечисляю их по очереди. Мы имеем: сэра Вивиана, сторонника медленных, осторожных перемен и реформ; ландграфа сэра Роберта Хока, которому нужен марионеточный монарх и выборный парламент; и Шамана — этот ратует за политику искупления и насильственное смещение нынешних власть предержащих. Единственное, в чем они сходятся, — все трое не желают видеть регентом королеву Фелицию.
— Я знаю еще одну причину, по которой мы ушли из политики, — сообщила Фишер. — У меня от нее голова болит.
— Э-э… все еще хуже, — отозвался Чанс. — Видите ли, с момента вашего отъезда население Лесного королевства разительно переменилось по своему составу. Большая часть коренных жителей погибла в период Войны демонов. Когда долгая ночь закончилась, имел место массовый приток переселенцев из Редхарта и с Гор. Они захватывали пустующие фермы и землю. Ими же оказались заняты все рабочие места, необходимые для поддержания инфраструктуры страны. Но даже новые иммигранты едва спасали Лесное королевство от голода и вряд ли могли предотвратить банкротство. Страна опасно близко подошла к краю полной катастрофы. Лес крайне нуждался в помощи и не мог позволить себе роскошь выбирать — в каких формах эта помощь будет ему оказана.
В результате население Лесного королевства нынче гораздо более… скажем так, разнообразно, нежели раньше. Новые жители неизбежно приносят с собой собственные традиции — политические, религиозные и социальные. Словом, созрела почва для перемен. С открытием Трещины ситуация еще более усложнилась. Прежде чем Харальд поставил у врат стражу для предотвращения чрезмерного оттока людей, Лес потерял огромное количество коренного населения. Король также организовал таможню, наложив тяжелые пошлины на все товары, прибывающие с юга. Это оказалось одновременно и хорошо и плохо. Хорошо потому что таможенные сборы направляются на восстановление разрушенной страны. И плохо — поскольку на севере теперь все дороже, чем на юге. Большая часть Леса по-прежнему мертва и пребывает в запустении после долгой ночи. Для его освоения требуется любая доступная помощь. В результате огромную часть продовольствия приходится ввозить с юга, что делает продукты дорогими. А голодные люди обычно думают брюхом. Король Харальд был одним из немногих оставшихся в живых героев Войны дeмонов. Это едва ли не единственная причина, удерживавшая страну от открытой революции. И вот его не стало…
— А что Черный лес? — спросил Хок. — Он по-прежнему заперт в своих первоначальных границах?
— Теперь да. Там теперь тихо. Чащобы, служившей барьером, больше нет, но в наши дни демоны редко отваживаются вылезать из темноты. Когда они это делают, мы в основном шугаем их обратно.
— С каких это пор, — Фишер вздернула бровь, — Лес стал столь снисходителен к демонам? Гадкие злобные твари! Они убили столько хороших людей. Включая и твоего отца.
— Вы не понимаете, — медленно произнес Чанс. — Я все гадал, проникла ли правда о демонах так далеко на юг.
— Какая правда? — насторожился Хок.
— Простите, — замялся посланник. — Нелегко говорить вам это. Когда Синяя Луна и долгая ночь миновали, а князь демонов был… изгнан, все, чего коснулась Дикая магия, вернулось в нормальное состояние. Включая мертвых демонов, которые снова превратились в мертвых людей. Вы никогда не задумывались над тем, откуда брались все эти тысячи новых демонов? Каждый мужчина, женщина или ребенок, погибшие в долгую ночь, восставали снова, превращенные в демонов во всем многообразии их чудовищных форм. Вот почему демоны всегда убивали свои жертвы. Они плодили новых демонов.
— О боже! — выдохнул Хок. — Я и понятия не имел… Мы же все сражались с родными и друзьями и убивали их снова и снова… — Он сердито взглянул на Чанса. — Мы могли превратить демонов обратно в людей? Если бы знали. Тогда.
— Вы же не знали, — ответил молодой человек. — Не могли знать. И за истекшие двенадцать лет никто не придумал такого лекарства. Хотя Магус настойчиво утверждает, будто работает над этим.
— В то время мы без счета убивали демонов, уверенные, что наше дело правое, — проговорил капитан. — Если бы мы сразу схватились с самим князем демонов, победили его раньше… Сколько людей мы могли бы спасти от страшной участи — превратиться в живой кошмар!..
— Ч-ш-ш, — Фишер накрыла его руку своей. — Мы не знали. И никак не могли знать. Сменим тему, Чанс. Расскажи нам о замке. Там происходит что-нибудь новенькое?
— О да, — с готовностью откликнулся Аллен. — Когда князь демонов пропал, остатки старого заклинания астролога развеялись вместе с ним, и некогда утраченное, а теперь вернувшееся южное крыло опять сделалось совершенно нормальным. Однако появилось нечто новое, причем в самой середине замка. Опрокинутый Собор. Подобное довольно сложно объяснить, но будьте ко мне снисходительны. Все это по большей части лишь недавно вновь открытые знания, выкопанные в самых старых отделах замковых библиотек. Знания, забытые несколько столетий назад, а может и запрещенные. Собор существовал прежде замка. Его выстроили очень давно, так давно, что история с тех пор успела стать легендой, а легенда — мифом. В те незапамятные дни строительство храмов являлось одновременно искусством и наукой. Храмы строились для конкретной цели: прямого сообщения с Богом. Все здание, самые его формы, углы и тяги все имело смысл и цель. Завершенное здание было устроено так, чтобы резонировать, словно гигантский камертон. Когда люди молились в храме, строение вбирало в себя их веру и направляло вверх, прямо к Богу, в одном сверхчеловеческом звуке. И Господь слышал и посылал обратно свою любовь, которую высокая башня Собора трансформировала в приемлемую для людей форму. Так осуществлялось прямое сообщение с Богом. Говорят, в те дни власть Добра лучами расходилась от Собора, омывая своей благодатью всю страну. И сам Лес, и его народ росли прямыми и честными, сильными и уверенными в любви Господа.
Потом все пошло наперекосяк. Некто, наделенный дьявольской магической силой — я сознательно использую определение «дьявольской», — опрокинул храм. Вместо того, чтобы вздыматься к небу, огромное здание теперь вонзилось глубоко в землю. И то, что раньше воссылало молитвы к Богу, теперь направляет смертные голоса к… чему? Кто их слушает? В общем, благодать ушла из Леса, и по стране распространились новые, более темные веяния. Первый Лесной король приказал выстроить вокруг Опрокинутого Собора Лесной замок. Замок как бы заключил его в кольцо. Затем, при помощи магии, строители слегка разбалансировали храм с остальным строением, тем самым навеки запечатав Собор в самом себе. И больше там никто никому не молился. Древние чары оказали своеобразное влияние на физическую природу замка — внутри он гораздо больше, нежели снаружи. А потом, во время Долгой ночи, то ли в начале, то ли в конце ее, что-то разрушило старое заклятье, и Опрокинутый Собор возвратился. Первая группа разведчиков, посланная туда королем Харальдом, не вернулась. Так же как вторая, третья, и четвертая, хотя каждую последующую команду вооружали все лучше и лучше, а также увеличивали численность исследователей. Магус, при всей его хваленой силе, даже близко ни разу туда не сунулся. Назад вернулся только один, из пятой группы. Он совершенно обезумел. Нечто, встретившись и пообщавшись с ним, разрушило его сознание. С тех пор несчастный произнес только одно слово: «Жареный».