Страница 19 из 96
Некогерентность часто бывает следствием гипостазирования. Продуктом такого сочетания стало понятие конкуренции. В одном из документов правительства можно было прочитать: «В настоящее время принята трехлетняя Программа социально-экономического развития Российской Федерации на 2003–2005 годы. Она предусматривает прежде всего повышение конкурентоспособности России… В отсутствие значимых межстрановых барьеров для перемещения капитала, рабочей силы, технологий, информации первостепенное значение для России приобретает проблема поддержания национальной конкурентоспособности в борьбе за привлечение мировых экономических ресурсов, а также за удержание собственных».
Почему «прежде всего» конкуренция, а не улучшение здоровья народа и ликвидация социальных болезней типа туберкулеза, не искоренение бездомности, не восстановление тракторного парка сельского хозяйства — независимо от «конкурентоспособности» этих мер? И с чего вдруг правительство решило, что теперь исчезли «значимые межстрановые барьеры для перемещения капитала, рабочей силы, технологий, информации»? Это утверждение просто нелепо — попробуйте «переместиться» в США, даже если экономический барьер в виде авиабилета для вас не является значимым. Кроме того, выходит, государство отказывается выполнять функцию «удержания собственных экономических ресурсов» теми средствами, которыми все государства пользуются испокон веку (то есть административными), и возлагают эту задачу на конкурентоспособность? А если Россия еще 50 лет будет проигрывать в конкуренции на рынке — значит, тащи из нее ресурсы кому не лень? Зачем тогда вообще нужно такое государство?
В действительности большая часть человеческих отношений никак не может строиться на основе конкуренции, а строится на соединении усилий и сотрудничестве — и государство, и семья, и наука, и культура.
Говорится, что сегодня, в условиях глобальной конкуренции, мы «должны опережать другие страны и в темпах роста, и в качестве товаров и услуг, и в уровне образования, науки, культуры. Это — вопрос нашего экономического выживания». Как вообще возможно такое условие? Что значит, например, опередить США «и в качестве товаров и услуг, и в уровне науки»? Как известно, все это США обеспечили себе прежде всего благодаря авианосцам и морской пехоте, что и обходится им почти в 400 млрд долларов годового военного бюджета. А в РФ в 2001 г. весь федеральный государственный бюджет составил чуть больше 40 млрд долларов. Зачем же нам лезть на ринг тягаться с США в этой «конкуренции»?
И почему, если мы проиграем США по числу нобелевских лауреатов или качеству услуг ночных клубов, мы «экономически не выживем»? Это более чем странное утверждение. Мы не выживем как раз в том случае, если примем эту жизненную философию, убедимся, что переплюнуть США «в качестве товаров и услуг» не можем, и хором крикнем: «Так жить нельзя!»
Конкурентная борьба возникла вместе с капитализмом, и это очень недавнее «изобретение». А до этого десятки тысяч лет человек жил в общине и вел натуральное хозяйство. И сегодня еще большинство населения Земли вовсе не мыслит жизнь как арену экономической борьбы с ближними.
Вспомним недавнее прошлое. Русские крестьяне производили в год не менее миллиарда пар лаптей (пары хватало в среднем на пять дней). Это — огромное производство, требующее массы труда и сырья. Лапти эти никому на мировом рынке не были нужны, они были неконкурентоспособны абсолютно. Можно ли было их не производить? Нет, нельзя, потому что лапти были необходимы для жизни 50 % населения России.
Здесь приведены примеры некогерентных утверждений по разным проблемам. Примеры можно умножить. Эта деформация типа мышления большой части сообщества имела тяжелые последствия для российской культуры в целом. Общий регресс навыков рационального сознания, во многом спровоцированный структурой рассуждений известных интеллектуалов, стал фактором, углубившим системный кризис 90-х годов.
Большого улучшения в этом плане пока не произошло.
Деформация меры. Одной из самых тяжелых и опасных деформаций, которые претерпело массовое сознание, стала утрата способности «взвешивать» явления. Чувство меры — важная составляющая рационального сознания, необходимый инструмент методологического оснащения разума.
Овладение числом и мерой — одно из важнейших завоеваний человека. Умение мысленно оперировать с числами и величинами — интеллектуальное умение, которое осваивается с трудом и развивается на протяжении жизни человека.
Вебер особо отмечает ту роль, которую «дух счета» (calculating spirit) сыграл в становлении культуры индустриального общества: пуританизм «преобразовал эту расчетливость, в самом деле являющуюся важным компонентом капитализма, из средства ведения хозяйства в принцип всего жизненного поведения».
Под этим давлением в культуре был совершен «прыжок из мира приблизительности в царство точности». Наука ввела в обыденную культуру язык чисел. Подъем во время перестройки аутентического сознания и «приступ гипостазирования» в мышлении интеллигенции привел к утрате расчетливости. Произошла архаизация сознания слоя образованных людей.
Важнейшее свойство расчетливости, даваемое образованием и опытом, — способность быстро прикинуть в уме порядок величин. Когда расчетливость подорвана, сознание людей не отвергает самых абсурдных количественных утверждений, они действуют на него магически. Человек теряет чутье на ложные количественные данные.
Есть целый ряд общих, почти незаметных приемов разрушения меры, дискредитации числа или вообще количественных аргументов. Первый из таких приемов — манипуляция с числами, при которой они используются как магические образы, оказывающие на людей гипнотическое воздействие.
Вот типичное умозаключение такого типа из книги, вышедшей в издательстве «Наука» (!): «Четверть миллиарда — 250 миллионов потеряло население нашего Отечества в XX веке. Почти 60 миллионов из них — в ГУЛАГе» [26].
Ни редакторы издательства, ни соавторы по книге (умные и образованные люди), ни читатели не ахнули при виде этих величин.
Что значит «250 миллионов потеряло Отечество в XX веке»? Эти люди умерли? А сколько в норме умирает за сто лет человек из населения в 250 миллионов?
Контекст подталкивает человека к мысли, будто 250 млн человек стали жертвой политического строя, для этого протягивается нить к ГУЛАГу. Но ГУЛАГ существовал 30 лет, число заключенных в лагерях лишь в отдельные годы превышало 1 млн человек, смертность в лагерях составляла в среднем 3 % в год — как Отечество могло там «потерять 60 миллионов»? Доподлинно известно, например, что с 1 января 1934 г. по 31 декабря 1947 г. в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа умерло 963 766 заключенных, и основная часть смертей из этого числа пришлась на годы войны. Война была трудным временем для всех.
Академик А.Н. Яковлев, написавший предисловие к «Черной книге коммунизма», дополняет миф о «60 миллионах» подробностями: «Насильственно уничтожено более шестидесяти миллионов людей, в основном молодых, красивых и здоровых, родившихся, чтобы жить, творить и радоваться жизни» [27].
Итак, по утверждению А.Н. Яковлева, были уничтожены шестьдесят миллионов человек — это только «в основном молодых, красивых и здоровых» и только убитых насильственно, а если взять немолодых, некрасивых и слабых здоровьем, то, дескать, и все сто миллионов выйдут. Такие стандарты в применении меры задавали представители высшей элиты КПСС.
Число у А.Н. Яковлева имеет совершенно иную природу, нежели в мире разума. У него число — образ, гипербола. Его нельзя соотнести с реальностью, поскольку неизвестно, во сколько раз он преувеличил — в десять раз или в пятьдесят. Выступая 16 ноября 1999 г. в Президиуме РАН, он говорит о «3,5 миллиона депортированных крестьянских семей» (во время коллективизации). 3,5 млн крестьянских семей — это около 17 млн человек. Депортация произошла в 1931 г. Каким транспортом могло быть перемещено в Сибирь такое количество людей? Члены Президиума РАН могли прикинуть это в уме, если до этого реальные данные их не интересовали.