Евреи и социализм

Что же до ГДР, то она была объектом особой ненависти — посмотрите, с какой радостью, вопреки всем договорам и даже вопреки явной пользе Германии уничтожена сегодня даже такая созданная там ценность, как Академия наук. Даже Институт языкознания, равного которому не было в ФРГ и который работал на всю нацию. У либералов и ревность оказалась какая-то подлая.

Все мы думали, что ГДР — просто страна. А ведь объект ненависти — совсем особое дело. Ладно бы вьетнамцы или русские — но ведь ГДР какая-никакая, а все же Германия. Дело было глубже, чем расизм.

Почему я об этом заговорил? Что нам душа блестящего лидера ПДС Грегора Гизи? Он не лезет за словом в карман и очаровал молодых немецких левых. Но, глядя на него, мы думаем о себе. И перед нами, у каждого на своем уровне те же соблазны: откажись, потрафь маленько, скажи то, что от тебя ожидают — это же тактика, компромиссы. Все так, и нельзя стоять, как столб, на своем. Время идет, многое видится иначе. И все же, все же…

Во все времена проблема соблазна и компромисса была самой сложной. Решать ее надо, ставя перед собой «последние», по Достоевскому, вопросы. Я думаю, что сегодня многие из нас из лучших побуждений часто идут на очень невыгодные компромиссы.

Ещё о западных левых: что печалит испанских моряков

В начале 1992 г. случайно познакомился я в Испании с человеком, который много повидал на свете и в то же время почти всю жизнь прожил в отрыве от прессы и телевидения. С юных лет и до седых волос он плавал моряком на самых разных судах и под разными флагами. Тогда, в 1992 г., был капитаном испанского рыболовного флота. Плавает по полгода, приехал в Сарагосу в отпуск (сам он баск) и зашел навестить друга в университет. Так мы встретились, разговорились, быстро подружились (до сих пор он — мой близкий друг). А назавтра я уехал с лекцией в маленький городок в ста километрах, за Уэской. Он взялся меня подвезти на машине, а там остался и на лекцию, а потом часть аудитории переместилась в ресторанчик, где проговорили почти до утра. И простые суждения этого человека были для меня, избитого демократической пропагандой, как глоток свежей воды в жару, хоть и наговорил он мне неприятных вещей. Хочу этим глотком поделиться, пересказываю вкратце, но почти дословно.

То, что произошло с СССР, сказал Эдуардо Гарсия Осес, — большое горе для очень многих во всем мире, даже для тех, кто вроде бы радуется краху коммунизма. И дело не в политике. Без опоры оказались и те, кто считал себя антикоммунистами. И не из классового сознания надеялись люди на СССР, не потому, что «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». Все это давно не так, и на Западе рабочий — это тот же буржуй, только без денег. А надеялись потому, что у вас говорилось: «Человек человеку — брат». А по этому тоскуют все , что бы они ни говорили на людях.

Потому что чувствуют себя здесь все, как мухи, прилипшие к клейкой бумаге. Бумага эта сладкая, и вроде бы ты сам к ней тянулся, а прилип — и стало тоскливо. Сопротивляться всей этой пропаганде «Нового мирового порядка», которая лезет тебе в душу и через прессу, и через рекламу, и через витрины, у человека нет сил. Он сдается, но у него всегда была уверенность, что есть на свете Советский Союз и есть очень культурный советский народ, который на сладкую приманку не клюнет и к бумажной ловушке не прилипнет — а там, глядишь, и нам поможет оторваться. И что же мы видим? Этот-то народ и увяз глубже всех и поверил в совсем уж невероятную ложь. Если это так — все меняется в мире.

Смотри, — говорит Эдуардо, — как из человека делают марионетку. Стоим мы в порту в Нигерии. Рядом — кубинский корабль. На берег кубинцев власти не пускают — мол, на Кубе нет демократии. Кто же это такой чувствительный к правам человека? Военный режим Нигерии, явные фашисты, которые уничтожили целые племена, миллионы людей, никто и не знает точно, сколько. Но они — свои для Буша и рады ему услужить, как раньше были своими все диктаторы, что Батиста, что Сомоса. А сегодня то же самое в Анголе. Буш, да и ваши, наверное, все требовали от Анголы свободных выборов. Когда я бывал в Анголе, мне говорили: если будут выборы и победит нынешний режим, нам устроют мясорубку. Так и получилось. Савимби устроил в Анголе кровавую баню, и никакая ООН наводить порядок не собирается.

Но дело-то не в диктаторах и не в Савимби. Вот нигерийский докер. Все, что у него есть кусок мешковины прикрыть наготу. Получает гроши — и миску риса с кукурузной мукой. Живет в хижине из листьев, мы к нему заходили. Вместо мебели картонный ящик. Детей бросил — прокормить не может, а видеть невыносимо, как умирают один за другим. Грузит каждый день какао и арахис — лучшая земля Нигерии «работает» на Европу и Америку. И он понимает это, и понимает, почему сам в жизни ни разу не пробовал шоколада из нигерийского какао. И в то же время — тычет пальцем в кубинский флаг: «Ах, боюсь Кастро!» Ну чего тебето бояться? «Как же, у них нет демократии». Да что такое демократия, что она тебе? «У них нет свободы!» Какая к чёрту свобода, ты сначала детей должен накормить, они у тебя с голоду мрут! Молчит, сжимается, чувствует, что всю эту чушь о демократии ему в голову вдолбили, и она ему дороже детей стала. Так вот этот-то докер и страдает, что СССР рухнул. Значит, все. Теперь установлено во всем мире, что дети — чушь, а многопартийность — самое главное в жизни. А он втайне надеялся, что кто-то поставит этот мир с головы на ноги.

И спрашивает меня с надеждой Эдуардо: «Неужели и у вас в России думают так же, как этот докер? Ведь он-то в школе вообще не учился, а у вас инженер на инженере». И не могу я его утешить. Да, говорю, думают примерно так же, и в первую очередь как раз инженеры. Хотя дети у них пока с голоду не умирают, но даже если и до этого дойдет, они от этой демократии не отступятся. Ведь сейчас у нас много партий — такое счастье.

Да, кое для кого многопартийность важна, — соглашается Эдуардо. Для тех, кто стал болельщиком политики. Один болеет за одну команду, другой за другую — чья возьмет? Но увидишь, что скоро и у вас таких болельщиков станет немного. Футбол и интереснее, и честнее политики. А вообще-то это к демократии никакого отношения и не имеет. Я во всех портах бывал — и в Африке, и в Латинской Америке, и в Азии. Такую-то демократию везде установили, везде и парламенты, и многопартийность. Да разве это хоть чуть-чуть мешает грабить страну или расстреливать крестьян? Посмотри, что сделали с Латинской Америкой. Я после войны плавал на пассажирских судах. Мы туда возили полные пароходы — каждый месяц тысячи человек. И в Аргентину, и в Уругвай. Земля богатейшая, население — те же европейцы, не скажешь, что, мол, негры, не умеют работать. А сегодня все они, если бы смогли, переплыли бы океан обратно в Европу. Производство у них каждый год растет, а все уходит на оплату долга, да и долг-то увеличивается. А теперь мы слышим, что и СССР полез в эту яму к Международному валютному фонду. А ведь всем уже точно известно, как она устроена — вылезти невозможно.

Вы говорите — коррупция была в СССР. Вы еще не представляете, что такое коррупция в обедневшей стране. Там все коррумпированы, и иначе быть не может. Когда заходишь в порт, нормально для проверки судна являются 4 человека — из порта, из полиции, из таможни и санитарной службы. А сейчас зайди в любой порт в Африке или Латинской Америке. К тебе плывут человек тридцать. Выпьют, закусят, а потом каждому надо дать в лапу. И сердиться на них нельзя — семью прокормить не могут, а мы почти со всеми знакомы много лет.

Если уж говорить о демократии, то вот тебе простой показатель — врач на судне. Если общество ценит рыбака или моряка как личность, а не как рабочую силу, оно тратится на врача, это-то и есть демократия. Потому-то наши испанские капитаны как придут в район лова, первым делом выясняют, где находятся ближайшие кубинские или советские суда, и стараются, чтобы они всегда были в пределах досягаемости. Потому что у кубинцев и у вас на любом судне есть врач, а во время лова чуть не каждый день травмы, то палец оторвет, то крюком зацепит. И люди чувствуют себя спокойнее, когда знают, что если дело серьезно — прибудет катер с кубинским врачом, поднимется он со своим чемоданчиком и даже, если надо, операцию сделает. И денег не возьмет — засмеется. Сегодня вам на это наплевать, а посмотрим, что скажут русские рыбаки завтра, когда останутся без врачей, а операции им будет делать боцман с консультациями по радио. Это у нас — вершина прогресса.