Это наш дом

Делать колыбель? Или рано? Она же ни в чем еще не уверена. Женщины все же иной биологический вид – их не понять. Олег раньше был уверен, что они хоть в своем организме разбираются досконально, так ведь нет – ей тесты какие-то надо, чтобы точно убедиться. И где он эти тесты возьмет? Она сдуру намекает, что, мол, в центре катастрофы добра лишнего много, может, попросить народ покопаться на руинах аптеки – там поищут ей ценный медикамент. Ага, счас – соберет всех работяг и пошлет их за Нару, поискать там тесты на беременность. Интересно, что они ему на это ответят? А что принесут? В лучшем случае колесную пару от железнодорожного вагона. «Извини, начальник, в тестах мы не сильны, но зато вот железяку нашли очень ценную – тебе в хозяйстве пригодится. Лови на голову». Максу вон жена его сразу заявила, что скоро тот станет папой, и даже день события назвала. Хотя она у него местная, из кшаргов брал, от крестьян, которые от земли живут, а вот у Олега супруга земная, самая что ни на есть городская. Цивилизацией испорчена – двух лет на возвращение к природе маловато.

Нет, не будет он колыбель пока делать. Рановато. Да и полку эту до вечера отложит – наработался уже с мебелью сегодня. Надо все же сходить к пристани, проследить за ящиками. Толку от этого проекта Монаха пока что немного – ценных месторождений вроде бы не обнаружили, но и совсем махнуть рукой на это дело некрасиво. Северный правитель может и обидеться. Он свято уверовал в великий геологический талант Олега, считает его лучшим рудознатцем, вот и затеял сбор образцов в своих владениях. Отказывать неудобно, да и много времени изучение не занимает. А если совместить исследования с обучением детворы, так и вовсе все довольны.

К пристани Олег пошел длинной дорогой. По короткой идти теперь выйдет дольше – там сейчас мостовую укладывают. Все завалено кучами булыжников, песка и глины. С мостовой Добрыня поторопился… Конечно, весной и осенью грязновато, но если конский и свиной навоз регулярно убирать и колдобины подсыпать песком, то нормально. Поселок расширяется и улучшается с каждым днем. Притока землян, конечно, давно уже нет, но кшарги охотно тянутся или просто беглые восточники. Местных берут охотно – отличные трудяги и не обременены лишними амбициями. Крестьяне – для них местные порядки рай земной. Лет пять спокойной жизни, и местных здесь станет больше, чем землян, но при этом они будут надежно ассимилированы. Хотя и свои обычаи, конечно, привнесут – от этого никуда не денешься. Но это не беда, главное – брать от соседа только полезное, а дурное пусть забывает перед тем, как войти в поселок.

Олег, погрузившись в свои думы, обошел наконец перекопанный участок, спрямляя путь, направился в узкий проход между складом и общей столовой. Здесь навстречу подвернулся упитанный поселковый поросенок. Олег их недолюбливал – лазят повсюду, часто в дома забираются. Замков нет, а этих тварей незапертая дверь не остановит. Несколько раз ловил их на горячем, учил потом уму разуму, гоняя с поленом по поселку. Видимо, на зло у них память хорошая – при виде Олега этот одиночка обреченно хрюкнул, попытался быстро развернуться в узком проходе, но не успел. Олег, размахнувшись от души, футбольнул его в тугой зад с такой силой, что пальцы на ноге болезненно хрустнули.

– Ах ты тварь!!! Сало тупое!!!

Поросенок, истерически повизгивая, стремительно вылетел в параллельный переулок, развернулся с заносом, умчался куда-то к реке. Выйдя за ним следом, Олег чуть не столкнулся с Добрыней.

– О! Олег! Мы только тебя вспоминали! А чего это ты в закутке делал со свиньей? Вон как от тебя выскочила, будто ошпаренная, да и ругаешься ей вслед.

– Пойди у нее спроси, если сильно интересно.

– Да мне совсем неинтересно. Но только поговаривают про тебя, что ты их не любишь больно. С палкой гоняешь, говорят.

– А за что их любить? Они раз ко мне в избу залезли, всем стадом. Воняло потом долго свиньями. А бить их надо только палкой. Тугие заразы – сейчас чуть ногу о зад не сломал. Не лучше ли за стеной свинарник сделать и не пускать сюда эту заразу?

– Не хватает пока на стройку народу. Там ведь работы много: изгородь хорошую еще надо сделать будет.

– На мостовую вон нашел людей.

– На мостовую нужнее.

– Ну-ну. У нас в поселке больше тысячи народу, скоро в этих стенах не будем помещаться, поневоле начнем ввысь расти. Придется нормальную канализацию делать: ломать твою мостовую, копать траншеи. Так что пустой труд ты затеял.

– Нет, Олег, зря ворчишь. Восточников мы по хуторам расселять будем и в лагерь лесорубов – там пора нормальный поселок ставить, укрепленный. Отсюда тоже часть народа переселим, чтобы чужаков своими разбавлять. Да и без этого пару тысяч наш старый поселок вместит свободно, спокойно обойдемся и без канализации. Если уж за нее все же возьмемся, то лет через пять или десять. Нечего нам грязь месить все эти годы.

– У Монаха в столице канализация есть и мостовая.

– И что? У него на севере больше десяти тысяч населения, раз в пять больше, чем у нас, ему проще с этим. Да и канализация, как я понимаю, у него не во всех поселках?

– Ну не во всех.

– Вот!

– Зато мостовая у него деревянная. Такую проще сделать.

– Может, и проще, но у нас зато лучше. Будет у нас образцово-показательный поселок.

– Сноб ты, Добрыня. Ладно, я на причал, там от Монаха опять камни привезли, прослежу, чтобы их на твою мостовую не пустили.

– Не ходи.

– Что? Уже пустили?!

– Да не, не переживай, я сам распорядился к лаборатории их отнести. Все нормально с ними. Я как раз к тебе шел это сказать и еще кое-что.

– Что?

– Мур заявился со своей волосатой шайкой. Вроде бы у этого вороватого орангутанга хорошие новости по тем чудным стекляшкам.

– Ты его расспросил?

– Нет, просто парой слов перекинулись. Я его плохо понимаю, вот и хотел тебя позвать. Да и не представляю, как общаться с гориллой, которая через слово повторяет «украсть»?

– Ну пошли пообщаемся. Где он?

– Да не торопись ты. Они в столовой – пока все там не сожрут, не вылезут. И куда в них столько влезает? Я ему сказал, что, как пообедает, пусть ко мне идет, там и пообщаемся. Так что пошли, пивка пока по кружке тяпнем. Этого орангутанга еще нет. Ему бочонок что кружка – делиться с этой мохнатой прорвой мне неохота.

С ваксами у землян отношения сложились непростые. Олег свой путь по этому миру начал из пещеры горных троглодитов, попав к ним в плен сразу после перехода. Тогда он, правда, не знал, что эта горная разновидность косматых дикарей – наименее цивилизованная. Да и сейчас плохо различал их– для него все они на одну морду. Участь пленников из иного мира была незавидной – пещерные троглодиты использовали их исключительно в гастрономических целях. Люди, оглушенные жестоким переносом в другую реальность, были лакомой добычей, а хватать их можно было голыми руками. Олегу тогда крупно повезло – сумел вырваться из их лап, да еще и с прибылью – познакомился при побеге со своей будущей женой. А вот парочке товарищей по несчастью повезло гораздо меньше – их разделали у входа в пещеру. Еще один погиб тогда при побеге – свернул шею в бурных водах горной реки, а судьба некоторых так и осталась тайной.

По пути к Фреоне Олег не сумел избежать новых приключений – ввязался еще в одну стычку с ваксами, после чего пришлось уходить от погони, а потом еще и в бой с настырными дикарями вступать. К счастью, им повезло и в тот раз: отбились без погибших. На память остался лишь шрам на лбу. Встреча с одной-единственной тварью, выбравшейся из пекла Гриндира, закончилась для их крошечного отряда гораздо плачевнее – без потерь не обошлось. Хотя тоже повезло: могли ведь погибнуть все.

Впоследствии, уже более-менее организовавшись на берегах Фреоны, земляне постоянно страдали от набегов каннибалов. Отряды дикарей, вооруженных каменным и костяным оружием, представляли тогда серьезную опасность. У людей были лишь дубинки и деревянные копья, самое грозное оружие – у милиционера в поселке Кругова был пистолет с жалким запасом патронов. Трудновато тогда было, немало усилий пришлось приложить, чтобы отвадить троглодитов от поселений землян. Путешествия в глубь их территории тогда были полны приключений – банальная поездка по реке за солью превращалась в серьезный военный поход. «Арго» в первом плаванье на обратном пути угодил в ловушку – пришлось прорываться с боем.