Страница 10 из 24
Глава 12. Мода, мода, новая мода!
Утром принцесс-среднеклассниц разбудил крик:
— Ой, девочки, у меня платье пропало! Ой, не пропало! Ой, что это с ним?!
Кричала Надажа Избанская. Хоть ее и называли Спящей красавицей, но сегодня она проснулась раньше всех и увидела, что ее прекрасного избанского платья на подставке нет. Что оно валяется рядом на полу, и пропал каркас от юбки.
У всех девочек сны оборвались на самом интересном месте.
— Чего орешь, как эта самая? — недовольно спросила Лита.
— У меня каркас от юбки украли! Как я теперь из комнаты выйду?
— Ой, правда, что ли? А ты попробуй так надеть.
Надажа попробовала. Юбка висела, как тряпка.
— Хи-хи, такая дура! — не удержалась Лита. — А попробуй простыню под низ запихать.
Девочки в ночных рубашках собрались вокруг Надажи и принялись давать советы. Тут в дверь постучали. Принцессы с визгом бросились по кроватям:
— Нельзя, нельзя!
— С добрым утром, ваши высочества, — раздался голос профессора. — Подъем. сегодня на завтрак какао и булочки с сыром.
— Встаем, встаем, — крикнула Лита и вдруг обнаружила, что с ее платьем та же история — нет каркаса!
Когда все девочки пошли на завтрак, вредина Зонечка показала Лите язык и сказала: "Бе!" Две бедняжки остались дома. Надажа плакала. Лита сердито сжимала губы.
— У нас, — сказала она, — вообще такой глупой моды нет. У нас что хотят, то и носят.
— Где это — у вас?
— Надо где, — ответила Лита и замолчала.
— Врешь ты все, — сказала Надажа. — Я спать буду, — и зарылась в одеяло.
— А знаешь что? — решила вдруг Лита. — Я сейчас пойду на завтрак в халате - там какао и булочки.
— Ты что?! — ужаснулась Надажа. — Того? Совсем уж?
— А что? Подумаешь. Не съедят же меня. Будь что будет.
— Да ну. Лучше умереть.
А Лита аккуратно подпоясала домашний халатик, распустила рыжие волосы и надела свою маленькую корону.
— Пойду! — сказала она.
— Ну и иди.
— Ну и пойду.
И пошла.
Эффект ее наряд произвел потрясающий! Потом целый день и полночи у принцесс всех классов только и пересудов было, как это называть — "такая наглость" или "такая прелесть". С одной стороны, против моды. А с другой стороны, раньше так и носили, и вообще красиво… И после мучительных колебаний девочки-старшеклассницы на другое утро появились все, как одна, стройные и красивые, без пузатых юбок и трехэтажных причесок. (А Надажа как раз к этому времени приспособила вместо каркаса корзину!)
С того дня дамские моды в ШМП стали меняться каждую неделю, а то и чаще. Завхоз привез из города ткани и нитки, а добрая повариха тетя Наздя учила девочек шить. И вскоре обычной девчачьей одеждой стало платьице до колен.
Глава 13. Министр войны задает вопросы
В Здране был Барламенд. В него входило тридцать семь человек. Один глава. Шестеро — министры. Остальные тридцать — просто барламендарии. Заседали в Барламенде сплошные богачи. Глава Правительства — тот был хозяином ткацких мануфактур, а, скажем, Министр Войны владел пороховым заводом. Самый большой богач — господин Марг — в правительство не входил, зато имел там своего человека.
В прежние времена Барламенд заседал раз в месяц. Ну, два раза. А теперь стал чуть не ежедневно. Как Здрана перестала воевать, так у Министра Финансов появились лишние деньги. Как появились деньги, так остальные министры начали их выпрашивать. А тридцать барламендариев все заседания напролет громко спорили, давать деньги или не давать. В этих спорах рождалась истина под названием «резолюция».
На одном из таких заседаний Министр Мира, который договорился с заграничными торговцами устроить ярмарку в Дазборге, просил денег на постройку прилавков. Против был один Министр Порядка, он сказал, что вместо торговцев понаедут шпионы, а ему потом ловить. Барламендарии его дружным хором переспорили и вынесли резолюцию: денег дать.
Министр Уюта и Культуры (это министерство создали только что, на днях) доказывал, что Дазборгу требуется двести один дворник и восемнадцать мусорных телег. Просил денег. Спорили долго. Решили: денег дать, но только половину, и то если останутся. И пусть министерство контроля проверит все расчеты, может, еще и не надо столько дворников.
Министр Порядка требовал денег, чтобы построить на пустыре новый полицейский участок. Потому что на этом пустыре по выходным ткачи дерутся с оружейниками.
— Они уже лет двести дерутся, — жаловался Министр Порядка. — Но теперь ткачей становится все больше, а оружейники зато с ножами приходят. А вот построим участок, драться станет негде, и будет порядочек.
— Чепуха! — возразил Глава Правительства. — Пустырей много, другой найдут. Лучше я вот что сделаю: возьму и отменю своим ткачам выходной день. Придут оружейники на пустырь — а драться не с кем. Ткачи все на работе.
— Да вы что! — замахал руками Министр Порядка. — Если рабочие без выходных останутся, они весь город разнесут, с ваших мануфактур начиная. И тогда я ни за какой порядок не ручаюсь.
Барламенд зашумел, заспорил с новой силой и спустя час пришел к выводу: лучше пусть себе дерутся, лишь бы нас не трогали.
Когда запросы министров иссякли, когда все барламендарии уже устали и сорвали голоса, пришел профессор Ифаноф и попросил денег — пять тысяч.
— О чем речь! — просипел Министр Финансов. — Если Барламенд не возражает, то дам, мне не жалко.
Барламендарии не возражали, только для порядку немного поспорили шепотом.
И тут в заднем ряду поднялась значительная фигура Министра Войны. Все заседание он мирно дремал, набираясь сил для своего часа, и вот этот час настал.
— У меня будет ряд вопросов к досточтимому профессору, — произнесла значительная фигура артистическим голосом. — Прежде всего, не будет ли досточтимый профессор столь любезен дать нам разъяснения по поводу как причин, побудивших его обратиться в Барламенд с просьбой о ссужении ему упомянутой суммы, так и целей, в коих он, профессор, намерен использовать эту сумму, если таковая будет ему выделена?
— Объясняю, — сказал профессор. — Деньги нужны для хорошего дела. Принцессы у нас затеяли шить себе платья. Вот, нужно купить еще ниток, ножниц, иголок, наперстков. И материи разной побольше. Пусть шьют.
Министр Войны выслушал ответ, поднял левую бровь, сделал паузу и сказал:
— А не будет ли досточтимый профессор столь любезен объяснить, какими такими соображениями он руководствовался и из каких посылок исходил, когда определил размер необходимой для его целей суммы, каковую он просит сегодня у Барламенда, именно в пять тысяч и ни одним грошем больше либо меньше того?
Профессор понял уже, к чему эти все вопросы. Лучше самого Министра Войны понял. Но выхода не было, пришлось ответить и на второй вопрос, и на третий, и на пятнадцатый, и на сто пятнадцатый… Сто пятнадцатый вопрос звучал так:
— А не будет ли досточтимый профессор любезен удовлетворить наш естественный интерес относительно того, каким предположительно образом повлияет выделение ему суммы в пять тысяч из государственной казны на погодные условия в западных районах Здраны?
За окном стояла ночь, барламендарии спали в креслах, каждый примостив голову на плечо соседу. Глава Правительства изо всех сил таращил усталые глаза, чтобы они не захлопнулись.
— Простите, — сказал он, — я прерву вашу интересную беседу. Заседание пора закрывать. А знаете, профессор, плюньте вы на эти пять тысяч. Пусть ваш завхоз завтра ко мне приедет с телегой на склад, я ему сколько угодно ниток и материи дам. Мне все равно девать некуда.
— Так нечестно! — возмутился Министр Войны.
— Все честно, — ответил Глава Правительства и позвонил в колокольчик.
Барламендарии заворочались, запотягивались, послышались зевки.
— Господа! Пока я не закрыл заседание, хочу предупредить, если так пойдет, то скоро нам придется заседать круглосуточно. Давайте лучше обсуждать только государственные вопросы. А деньгами распоряжаться — на это Министр Финансов есть.