Страница 11 из 11
Длинная ночь, опустившаяся на город, была на редкость холодна. Во время короткой передышки Макнейл укутался в лохмотья, которые еще совсем недавно были его плащом. Высоко над головой, неподвижно взирая с абсолютно черного, без единой звезды неба, светила Голубая луна. Лес Мрака, неудержимо расширяя свои границы, уже господствовал почти над всей территорией Лесного королевства. В густой тьме, окружающей со всех сторон небольшой осажденный городок под названием Царева Глубинка (у Макнейла никак не укладывалось в голове, почему эту захудалую деревушку называют городом), шныряли бесчисленные полчища демонов. Жители села уже так долго были отрезаны от внешнего мира, что давно потеряли счет времени, проведенного в осаде и непрекращающихся вражеских атаках. Казалось, этот кошмар будет длиться вечно. Казалось, что так было всегда и так будет до скончания века. В Лесу Мрака солнце никогда не встает и не заходит. Здесь только одна сплошная ночь да те существа, которых она породила.
Дункан сжал рукоять меча и попытался собраться с мыслями. Но даже прикосновение к старому испытанному боевому оружию, не раз спасавшему его от смерти, на этот раз не принесло облегчения. Макнейл считал себя человеком смелым и имел на то все основания. Ему приходилось сражаться с многочисленными разбойниками, контрабандистами, шпионами из Холмистого княжества. Не было еще случая, чтобы опасность поколебала спокойную уверенность Макнейла в своих силах. Дункан был очень силен, у него была молниеносная реакция и огромный боевой опыт. Ему не раз приходилось попадать в окружение и, полагаясь лишь на самого себя, пробиваться к своим. В отличие от большинства товарищей-стражников, Дункан всякий раз, предвкушая боевые схватки, испытывал радостное возбуждение. Он любил то особое ощущение перед боем, когда кровь начинала быстрее бежать по жилам, любил опасность и возможность отличиться. Но все это было давно, до того, как он прибыл сюда, чтобы оборонять Цареву Глубинку, и обнаружил, что ему придется столкнуться лицом к лицу с неисчислимой ордой существ, ничем не напоминающих ни человека, ни зверя, — существ, нескончаемым потоком надвигающихся из сплошного мрака. Он занял свое место на баррикаде. Он сражался, ежесекундно убивая все новых и новых врагов… Но теперь его руки не просто устали, они нестерпимо болят. Кольчуга изорвана, одежда пропитана демонской кровью. А на то, чтобы привести себя в порядок или хоть немного передохнуть, просто нет времени. Защитники городка падают один за другим, осада продолжается, атаки становятся все яростнее, и конца этому не видно. Уверенность начала покидать Макнейла, и в душу все больше закрадывалось отчаяние.
Макнейл оглянулся на раскинувшееся за его спиной селение. Там, в Царевой Глубинке, кое-где еще горели огоньки, там еще сопротивлялись наседающей со всех сторон тьме, но освещенных пятен становилось все меньше. Не так уж много осталось в этом поселке людей, способных позаботиться об освещении. Он посмотрел на свой меч. С длинного лезвия продолжала капать кровь — кровь множества убитых им демонов.
Да, Макнейл всегда считал себя смелым. Последние два года он достаточно часто пользовался этим вот мечом, чтобы привести в исполнение королевские законы. Отлавливал самых отчаянных головорезов и обеспечивал спокойствие на многочисленных лесных дорогах. Макнейл гордился своей силой и мужеством, и ни то ни другое еще не разу его не подводило. До тех самых пор, пока он не приехал в Цареву Глубинку. Демоны заставили его познать чувство страха, и это чувство представляло собой смесь безумной паники с глухим отчаянием. Лютая ненависть и неутолимый голод подгоняли бесчисленные орды этих тварей получше всякого кнута. Макнейл положил все силы, все свои способности на то, чтобы их остановить, но этого оказалось недостаточно.
Макнейл перевел взгляд в сторону вражеского лагеря, укутанного в сплошную тьму. Он ждал очередной атаки. Ждал и думал о том, что очень скоро умрет. А еще он думал, что смерть вряд ли будет легкой.
Макнейл бросил взгляд на остатки баррикады и подивился тому, что все еще находится здесь, в этом залитом кровью селении. Что для него Царева Глубинка? Ведь это же всего-навсего какое-то заштатное сельцо, одно из великого множества подобных поселений, затерянное в забытом Богом медвежьем углу. До него ведь никому дела нет, кроме самих здешних жителей. Этот “город” рано или поздно падет, и вместе с ним уйдет в небытие Макнейл — если он здесь останется. Если останется… Дункан повторил последнюю фразу несколько раз, будто рассматривая ее с разных сторон. Ведь ему здесь оставаться вовсе не обязательно. Офицер их отряда, которому подчинялся Макнейл, давно мертв. Его больше не существует, так же как и многих товарищей Дункана. Теперь можно без лишнего шума оставить этот пост и спасаться бегством. Темнота поможет ему скрыться. И никто никогда не узнает об этом — кроме него самого.
Макнейл встряхнул головой, чтобы отогнать невеселые мысли. Во всех балладах, что распевают поэты, герой никогда не предается размышлениям на тему о том, а не повернуть ли ему назад да не задать ли стрекача. Герои остаются на своих местах и погибают с честью. Конечно, здесь, в сплошной тьме, перед лицом противника, которому конца и края не видать, все обстоит несколько иначе, чем в балладах… Вдруг Дункан даже не услышал, а просто почувствовал какое-то движение в ночи и резко вскинул голову. Вдали послышался топот множества бегущих ног. Оставшиеся в живых защитники импровизированной крепости двинулись к баррикадам, чтобы заделать в них все бреши. Макнейл вдруг с удивлением обнаружил, что из глаз его неудержимым потоком льются слезы. “Какого черта я плачу!” — сердито подумал он, пытаясь взять себя в руки. Слезы лились по щекам, оставляя кривые бороздки в засыхающей корке из крови и грязи. Рыдания сотрясали его тело, и он не мог их остановить. Макнейл смертельно устал, промерз до костей и к тому же получил несколько ран. Он покрепче ухватился за меч и сказал себе: “Ведь надо еще и воевать! Это же просто несправедливо… Разве может человек выдержать подобное напряжение?” Дункан почувствовал, что у него нет сил даже просто пошевелить рукой.
Из тьмы очередной волной навалились демоны, и слезы у Дункана сразу высохли. В абсолютном безмолвии с ожесточенной решимостью бросались они на жалкие обломки баррикад. Макнейл продолжал стоять на своем месте, из последних сил сжимая обеими руками рукоять меча и каждую секунду глубоко погружая длинный клинок в нечеловеческую плоть. В воздух густыми фонтанами взмывала зловонная кровь демонов, ноги скользили в кровавых лужах. Мышцы рук и спины посылали в мозг отчаянные сигналы боли, но Макнейл продолжал драться, методично вздымая клинок и обрушивая его на врага. Он уже начал совсем по-детски хныкать и обкусал губы до того, что кровь начала стекать по подбородку. Только это, кажется, и помогло ему заглушить в себе истерику, которая уже неудержимо рвалась наружу. Вот демоны прорвали оборону и, перекатившись на другую сторону баррикад, вынудили Дункана отступить. Он отходил медленно, нанося по десять ударов мечом прежде, чем сделать очередной шаг назад, а справа и слева от него падали на землю и умирали последние защитники крепости. Долгие жуткие крики сопровождали каждую смерть. Макнейл в последнем отчаянном усилии взмахнул мечом, и тут демоны набросились на него со всех сторон.
“Нет, нет! Все было не так. Эта длинная ночь кончилась, занялась заря, и демоны отступили вместе с пеленой мрака. Царева Глубинка была спасена, и я остался в живых. Я же помню! Я же был там и все отлично знаю! Все было совсем не так!”
Целая орда демонов набросилась на него и повалила на землю, и больше не было ничего, кроме крови и мрака.
Над пустынным торфяником еле слышно пролетал легкий ветерок, серебристый свет луны блуждал в густом предрассветном тумане. До рассвета осталось чуть больше часа, пока Джессика Флинт несет здесь дежурство в полном одиночестве. Сельские жители встают рано, но вряд ли кто-нибудь из них взбредет в голову отправиться в такое место… Джессика поплотнее закуталась в плащ и твердо пообещала себе, что, вернувшись наконец в такую уютную и, главное, теплую казарму, ни за что на свете уже не выйдет на ночное дежурство. Разве что король пожелает объявить войну соседнему государству. А еще она поклялась как следует насолить тому сержанту, что уговорил ее принять участие в этом задании.
Конец ознакомительного фрагмента.