Страница 80 из 93
– Вдруг появляется труппа бродячих актеров, они поют и пляшут, а потом скрываются – так же внезапно. Они появляются и исчезают никем не узнанные.
Неожиданно заговорил Нарен:
– Некоторые сердятся на меня, когда я говорю с ними об отказе от мира.
– От мира нужно отказаться, – сказал Рамакришна и продолжал, указывая на себя, – если одно помещено поверх другого, то нужно убрать одно, чтобы добраться до другого. Как же можно добраться до второго, если первое лежит на нем? Когда видишь, что все исполнено Бога и ничего нет, кроме Бога, как можно видеть что-то еще?
– Значит, нужно отказаться от мира? – спросил Нарен.
– Как ты можешь увидеть мир, если не видишь ничего, кроме Бога? Разве я не сказал это? Но я говорю об умственном отказе. Ни один, кто явился сюда, не есть человек мира. Возможно, у кого-то остались желания – например, желание женщины (тут улыбнулись и Ракхал и М.), но это желание уже удовлетворено.
Рамакришна обвел собравшихся взглядом, полным любви:
– Великое! – воскликнул он.
– Что именно? – не понял Нарен.
– Я вижу, что все близится к великому отречению!
Хоть это замечание звучит как пророчество, на самом деле «великое отречение» уже началось. В январе 1886 года Гопал Гхош, только перед этим вернувшийся из паломничества, сказал Рамакришне, что желает преподнести оранжевые монашеские одеяния и четки странствующим монахам, проходящим через Калькутту.
– Почему не этим юношам? – спросил Рамакришна, указывая на Нарена и других учеников. – Они полны духа отрешения от мира, и лучших монахов тебе не найти.
У Гопала было с собой двенадцать одеяний и двенадцать четок – их он и вручил Учителю. Вечером Рамакришна ритуально передал их ученикам и каждому дал позволение принимать пищу от любого, независимо от касты или веры, как подобает настоящему монаху. Монашеские одежды получили Нарен, Ракхал, Джогиндра, Бабурам, Ниранджан, Тарак, Сарат, Шаши, Гопал Гхош, Кали и Лагу. Двенадцатое одеяние и четки были отложены для Гириша. В известном смысле можно сказать, что Рамакришна сам основал Орден Рамакришны, хотя официально он начал существовать только после его смерти.
Уже стало трагически очевидно, что медицина оказалась бессильна и Рамакришна умирает. Сарада-деви приняла решение попытаться спасти его постом и молитвой. Она отправилась в храм Шия в Таракешваре, где двое суток пролежала перед алтарем без пищи и воды, вымаливая чудо. Вспоминая потом об этом посте, Сарада-деви описывала это так: «На вторую ночь я вдруг услышала треск, как будто сразу разбилась груда глиняных горшков. Я вышла из оцепенения, в котором пребывала, и неожиданно у меня промелькнула мысль: „Что такое муж? Что такое жена? Что значат эти мирские отношения? Почему я вознамерилась убить себя?" И моя эгоистическая привязанность к Учителю исчезла. Полная отрешенность овладела моим умом. Я на ощупь пробралась в темноте и брызнула себе в лицо святой водой из маленького пруда позади храма. У меня пересохло в горле, и я сделала несколько глотков воды. После этого я почувствовала себя освеженной. Наутро я возвратилась в Коссипор. Учитель с усмешкой посмотрел на меня. Он спросил:
– Ну, ты получила, что хотела? А потом сказал:
– Ничего ты не получила».
Однажды вечером во время медитации Нарену показалось, будто за его головой зажглась лампа. Свет разгорался все ярче и ярче, как если бы сама лампа запылала. Нарен погрузился в самадхи. Когда через некоторое время он отчасти возвратился к осознанию окружающего, у него появилось ощущение, будто его тело исчезло, осталась одна голова.
– Где мое тело? – закричал он.
На крик в комнату прибежал Гопал Гхош.
– Где мое тело? – повторял Нарен.
– Да вот же оно, Нарен! Ты что, не чувствуешь его? – спросил Гопал.
Но Нарен продолжал кричать, спрашивая, куда подевалось его тело, пока перепуганный Гопал не бросился рассказывать Рамакришне о том, что случилось. Рамакришна ничуть не удивился.
– Пусть немного так побудет, – спокойно сказал Рамакришна, – он столько времени надоедал мне просьбами, чтобы я ввел его в это состояние!
Понемногу ум Нарена пришел в норму, и он испытал удивительное чувство покоя. Нарен поспешил в комнату Рамакришны.
– Вот Мать тебе и показала все, – сказал ему Рамакришна. – Но что она тебе показала, будет скрыто от тебя. Будет заперто в шкатулке, как запирают драгоценности, – а ключ я буду держать у себя. Когда ты завершишь работу Матери на земле, шкатулка будет отперта и ты узнаешь все, что только что познал.
Позднее Рамакришна сообщил другим ученикам:
– Нарен по собственной воле откажется от своего тела. Узнав, кто он такой на самом деле, он откажется оставаться на этой земле. Я молился Матери, прося, чтобы она скрывала от него понимание Абсолюта, чтобы держала его глаза закрытыми завесой Майи, ибо ему столько предстоит сделать. Но завеса Майи тонка и может прорваться в любой миг.
Уже говорилось, что нет последовательного изложения событий последних трех с половиной месяцев жизни Рамакришны. Книга Сарадананды заканчивается описанием произошедшего 1 января, М. доводит свои записи только до конца апреля. В отношении остального у нас есть лишь разрозненные воспоминания, которые дошли до нас через Са-раду, Нарена, Ракхала и других. Подчас не точна хронология событий.
Однажды, когда Рамакришна уже еле говорил, он написал на клочке бумаги: «Нарен будет учить других». Нарен было запротестовал, но Рамакришна возразил:
– Придется. Ты всеми костями почувствуешь, что так надо. В другой раз он сказал Нарену:
– У Ракхала острый интеллект раджи. При желании он мог бы государством управлять.
Нарен понял смысл замечания Учителя. Когда в очередной раз ученики собрались вместе, Нарен подчеркнул величие Ракхала и заявил:
– Отныне мы будем звать его нашим раджой.
После этого за Ракхалом закрепилось прозвище Махарадж – великий раджа. Рамакришна остался доволен, узнав от учеников об этом прозвище. Это был один из способов, которым он крепил узы любви, которые одни только и могли сплотить молодых монахов в наступающие трудные времена.
Хари (Турьянанда) впоследствии часто рассказывал историю, которая иллюстрирует странный «драматургический» аспект болезни Рамакришны.
«Однажды я подошел к кровати Учителя и спросил:
– Как вы себя сегодня чувствуете? Учитель ответил:
– У меня очень сильные боли. Не могу есть, и в горле нестерпимо жжет.
Но он меня не обманул. Я видел, что он испытывает мою преданность. Я знал, что в Упанишадах сказано: игра Атма-на, это „как будто", это не реальность. Атман не может испытывать боль или страдание. А познавший уже есть Атман.
Чем больше жаловался Учитель, тем яснее мне становилось, что меня проверяют. В конце концов я не выдержал и сказал:
– Учитель, что бы вы ни говорили, но я в вас вижу только безбрежный океан блаженства!
На что Учитель улыбнулся:
– Ах негодяй, он все понял!»
В терминальный период болезни Рамакришны Наг Маха-шей лишь изредка навещал его, не в силах вынести вида истощенного тела. В один из приходов Рамакришна тепло приветствовал его, обнял и спросил:
– А ты не можешь меня вылечить? У докторов ничего не выходит.
Наг Махашей обладал мистическими силами, которые позволяли ему при желании взять на себя чужую болезнь. Он колебался всего миг – в величии своей преданности почерпнул он отвагу и твердым голосом заявил:
– Да, Учитель, я могу вас исцелить. С вашего благословения я сейчас же это сделаю.
Он шагнул и уже был готов возложить на Рамакришну руки, когда тот оттолкнул его со словами:
– О да, я знал, что на это ты способен.
В начале августа Рамакришна позвал Джогина и попросил его прочитать вслух бенгальский альманах, где перечислялись дни месяца шраван, начав с 25 числа (с 9 августа). Когда Джогин дочитал до последнего дня шравана, который соответствует 15 августа по юлианскому календарю, Рамакришна знаком показал, что дальше слушать не хочет.