Страница 27 из 41
После чая он несколько секунд сидел, обдумывая, куда лучше положить «малыша».
Для «малыша» у него были ремни, приспособленные, чтобы носить автомат под курткой. Кроме того, из Москвы он захватил с собой плоский черный кейс, подобранный по размерам автомата. Но, может быть, лучше просто засунуть «малыша» за пояс, скрыв его под рубашкой и брюками? Нет, сейчас слишком жарко, на солнце градусов тридцать. И ремни не подойдут, ведь тогда придется надевать куртку, а в куртке он спечется. Подумав, Ровнин решил, что лучше всего взять кейс.
Пройдя в комнату, он открыл нижнюю полку книжного шкафа. Вынул книги: все в порядке, «малыш», завернутый в синюю байку, лежит в оставленной для него нише, точно так же, как он положил его туда в последний раз, проверяя и смазывая. Ровнин вынул автомат, аккуратно поставил на место книги, закрыл полку. На диване развернул тряпку и стал тщательно, не торопясь, осматривать оружие. Разобрал затвор, проверил патронник. Все в порядке. Он еще раз проверил каждую деталь и только после этого собрал автомат, завернул «малыша» в тряпку и положил в кейс. Все. Можно идти.
«Жигули» вишневого цвета Ровнин увидел, как только свернул в Кисловский переулок с Большой Садовой. Переулок был совсем маленьким, и, пройдя несколько шагов, он заметил, что в машине, стоящей у тротуара недалеко от булочной, сидит Семенцов. Полковник был в светлой рубашке с короткими рукавами и открытым воротом.
— Здравствуйте. Иван Константинович.
Произнеся это, он вдруг поймал себя на мысли, что думает сейчас о том, что он, Ровнин, должен делать дальше. Сел рядом с Семенцовым, положил кейс на колени, захлопнул дверь. Полковник поправил ворот рубашки; чувствовалось, что ему сейчас очень жарко.
— Здравствуйте. Все по-прежнему?
Да, он думает совсем о другом. Что же он должен делать? Выбора нет, он должен идти в засаду. Но почему должен? Ведь он убежден, на все пятьсот процентов убежден, что ограбление будет не там, где указано в письме, и не там, где поставят засады. А где-нибудь в другом месте.
— По-прежнему.
— В кейсе у вас оружие?
— Да.
Как будто есть ощущение, что он, Ровнин, должен сейчас переломить инерцию. Во-первых, он не должен ложиться в засаду. Засада прекрасно обойдется без него. Полковник вздохнул.
— Вот что, Андрей Александрович. Конечно, о том, что вы сделали, я буду писать отдельно, в докладной.
— Это вы о чем? О том, как я проморгал связного?
Семенцов усмехнулся.
— Перестаньте, Андрей Александрович. Не становитесь в позу.
— Я не становлюсь.
Становись не становись, а связного он, конечно, упустил бездарно.
— Я хочу написать о другом, О вашей высокой профессиональной выучке, сознательности, ответственности и чувстве долга. О том, что благодаря вам мы вышли на это письмо.
Приятно все это слушать, но благодарность не по адресу: на письмо они вышли благодаря Лешке. Из вежливости он все же кивнул:
— Спасибо.
— Помимо докладной, я хотел бы поблагодарить лично вас. Просто по-человечески.
— Ну что вы, Иван Константинович. Не за что.
— Есть за что. Ладно. Теперь о деле. Наверное, у вас есть какие-то соображения по поводу письма? И о возможности налета?
Соображения, конечно, у него есть, но при чем тут эти соображения, когда он, Ровнин, начинает понимать, что ему делать дальше. Все, что жило в нем раньше отдельными кусочками, разорванными мелкими соображениями, теперь как будто начинает соединяться в одно целое. И прежде всего он отчетливо понимает, что ни в одной из трех засад он Семенцову не нужен. Напрочь не нужен.
— Особых соображений у меня пока никаких.
Что он лично может добавить к засаде? Да ничего. Он должен сейчас решить: что бы он делал на месте налетчиков? Если бы, допустим, подозревал, что письмо перехвачено? Если бы знал, что на всем пути следования машин с деньгами и у всех трех заводских проходных будут организованы засады? И еще — если бы при этом вся техническая часть налета была бы тем не менее тщательно подготовлена? Что? Подумав об этом, он спросил:
— Эти три транспортировки предусматривались без радиоконтроля? Поэтому и наводка?
— Одна без радиоконтроля. Но на всех трех не очень опытный состав групп. И все три следуют по отдаленным маршрутам.
— Значит, у них свой человек в банке.
— Да. Но только никуда он теперь не денется.
Они долго молчали. Наконец Семенцов взялся за ключ зажигания.
— Нащупывается этот человек. Найдем мы его, думаю, самое большое через неделю. Крайний срок дней через десять.
Возможно. Но если группа, которую они ищут, возьмет сегодня большие деньги, она может вообще навсегда исчезнуть из Южинска.
— Какие суммы на перевозках, Иван Константинович?
— На «Цветмет» и «Пролетарий» по сто пятьдесят тысяч, на «Судостроитель» — двести пятьдесят.
Хорошие цифры. Нет, Ровнин, ты давно уже знаешь, что ограбление сегодня будет. Но только вряд ли они покажут нос у одного из трех заводов.
— Засады, конечно, у всех трех проходных?
Ясно, что ограбление будет совсем в другом месте. Вот только в каком? Семенцов достал платок и вытер пот.
— У всех. У заводов и на всем пути следования машин. Сегодня день зарплаты, денежных перевозок много по всему городу. А под ними горит. Они ведь понимают, что если у всех трех заводов поставлены плотные засады, то естественно, что над остальными денежными перевозками контроль будет поневоле ослаблен. И могут воспользоваться этим.
— Поедете со мной? — спросил Семенцов.
— А вы где?
Семенцов включил зажигание.
— У «Судостроителя». Думаю, если они попробуют, то скорей всего сделают это там.
— Иван Константинович, какие еще сегодня перевозятся крупные суммы?
— Крупные суммы? — Полковник осторожно вывел машину из переулка; оглянулся перед поворотом на улицу. — Ну, по двести тысяч на «Большевичку» и «Сельмаш». Примерно столько же недельная выручка городского трансагентства.
Мимо проплыли дома Большой Садовой. Семенцов вел «Жигули» на средней скорости.
— И все?
— Если для вас крупная сумма сто десять тысяч, то еще спецперевозка в аэропорт.
— Все под радиоконтролем?
— Кроме спецперевозки. Но там подобраны опытные инкассаторы.
— И в какое время?
— Примерно от трех до четырех часов.
Сейчас они едут к южной окраине, к морю, к «Судостроителю». Все, что перечислил полковник, в противоположной части города, которая как раз не перекрыта засадами. Фабрика «Большевичка» в центре, завод «Сельмаш» в северо-восточной части, трансагентство примерно между ними. Аэропорт еще дальше: в двенадцати километрах от города к северо-востоку. Все складывается как одно к одному. И все-таки он очень бы хотел, чтобы они пришли к «Судостроителю». Он хотел бы лично встретить их и посмотреть на них. Но почти точно, что они туда не придут.
— Иван Константинович, у меня будет просьба. Вы могли бы выделить мне оперативную машину?
— Оперативную машину?
— Да. Радиофицированную и с хорошим мотором. Я считаю, что налет будет в другом месте.
Семенцов некоторое время молчал.
— Я могу вам просто эту уступить, — наконец сказал он. — Доедем до «Судостроителя», и забирайте.
Ровнин вел машину по Южинску, размышляя о том, что же это такое, серьезный, основательно разработанный налет. Это значит, что они все учли. Все просчитали. Это значит, что они могли основательно поработать с секундомером. А может быть, даже обзавелись радиопеленгатором.
— Пятый! Пятый! — раздалось в приемнике. — Пятый, придержи оранжевый двадцать девять — сорок один. Двадцать девять — сорок один, понял? Придержи его, проехал на красный.
Переговоры ГАИ. Он давно уже понял: если представить, как соотносятся все три указанные в письме завода с Госбанком, учесть засады и блокировку, то можно без труда понять, что во время этих перевозок почти полгорода будет надежно прикрыто. Если группа пойдет на налет где-то здесь, все ее возможные отходы будут блокированы в течение трех-пяти минут. Полгорода. Но ведь остаются еще другие полгорода. Восток и северо-восток, район аэропорта и Московско-Приморское шоссе. Сейчас, в ближайшее время, в этой части будут перевозиться крупные партии денег: из Госбанка на «Сельмаш» и «Большевичку», из трансагентства в Госбанк и из Госбанка в аэропорт. Особенно его интересовала именно эта перевозка в аэропорт, так как она не прикрыта радиоконтролем — пусть там и очень опытные инкассаторы. Так как лучшие силы УВД стянуты сейчас в другую часть города, го получается, что все эти четыре перевозки фактически не прикрыты. Конечно, надо учитывать, что на всех четырех машинах есть вооруженная охрана, а три из четырех маршрутов на всем пути следования контролируются по радио. Надо учитывать также тщательно разработанную систему мобильных ПМГ и то, что после первого же сигнала об ограблении все магистрали в городе будут перекрыты, а на загородных предупреждены посты ГАИ и в случае необходимости высланы вертолеты. Так что формально все эти перевозки, конечно, подстрахованы; и все-таки это обычное прикрытие. Обычное и для серьезного, основательно разработанного налета явно недостаточное. Явно.