Страница 23 из 51
За год плавания на «Буране» один недостаток все же нашли — цилиндрические втулки у главного двигателя оказались неважные, вскоре потребовалось их менять. Вначале на берегу решили, что молодой капитан придирается. Штральзунд — фирма, мол, солидная, брака у них не бывает. Но я стою на своем, задание в дальний рейс не принимаю, хоть списывайте меня немедленно с корабля. Начальник управления успокоил — заказали новые втулки, месяца через два прибудут, не раньше, а пока сбегай в Бремен, отвезешь заказанную кормовую муку, а кстати кое-что закупишь у нашего агента, надо разжиться там запчастями для судов. Я прикидываю — рейс коротенький, за пару недель обернусь туда и обратно, погод скверных пока не предвидится, а набежит циклон — портов и укрытий навалом, на берегу отстоимся. В общем побежали в Бремен.
А в Бременгафене — рождество, все магазины закрыты, гавань замерла, и религиозные и неверующие — все под хмельком, и ничего от них не добьешься. Делать нечего, подождали, потом разгружаемся, кое-что прикупаем из заказанного и спешим назад в Приморск. В дороге меня настигает радиограмма с берега: из Норвежского моря сигналы тревоги — рыбы невпроворот, а баз не хватает, сутками простаивают промысловики. Как там у вас с цилиндрами, запрашивает начальство, не помогли бы товарищам, если, конечно, есть такая возможность? Посовещались на партбюро, потолковали с командой, механики между собой раскинули мозгами — есть, отвечаем, такая возможность, поможем товарищам, тем более втулки в Приморск еще не пришли, а стоять на приколе в самую горячую промысловую пору обидно, И тут же, на выходе из Везера, заворачиваем на север.
На промысел поспеваем в самый раз: морозим свежье, полняком набиваем трюмы — и обратно в Балтику. На выходе с промысла услышали «SOS», гибло одно латвийское судно, ринулись на выручку, не успели — команду сняли другие наши суда, что были поближе, а траулера спасти не удалось. Опять легли на курс, повстречали «Уральские горы», им еще не хватало для возвращения с тысячу тонн, сдали туда свой груз и обратно на промысел, но уже не к Фарерам, возле Исландии, а сюда же, где повстречали «Горы», к северным берегам Шотландии; обстановка здесь отменная, селедка так и валит, флоту нашего рыбацкого сбежалось — сила, как говорят матросы. Базы здесь стояли огромные, двадцатитысячетонники, эти махины если отдадут якоря, так их неделями с места не сдвинешь. Впрочем, они больше дрейфовали. Я же, суденышко верткое, бегаю туда-сюда, ко мне, естественно, тоже спешат с охотой, чтоб не тратить часы, а то и дни на выходы к другим базам. В общем не проходит и двух недель, как я опять полон по горло — или возвращаться в родной порт, или снова перегружаться на большие базы. А надо вам сказать, настоящего рыбака, когда идет большая рыба, азарт одолевает хуже охотничьего. В такие дни команду вызывай на аврал, на любую работу в любые часы, не считайся ни со сном, ни с отдыхом — слово не скажут, даже судком молчит, словно и нет его на судне. Короче, решаем — естественно, сообща — перегружаться на крупные базы. Начальник экспедиции Аникин не возражает, берег тоже присылает добро — идем к Шетландскому архипелагу, там, между островами Аут-Скеррис и островом Фетлар, стоят наши базы, среди них и «Тунец», на него и предстояло перегружаться, он шел в ГДР продавать нашу замороженную селедку.
Теперь я вам обрисую обстановку, чтоб вы поняли, что произошло. К югу островки Аут-Скеррис, и на них маяк того же наименования, а Фетлар севернее — нагромождение камней, отвесно спадающих в океан. В островок этот вдается бухта Уик-оф-Треста на северо-запад, а в той главной бухте еще одна бухточка, поменьше, мордочкой на север, и башней сторожит ее мыс Фанзи-Несс. «Тунец» стоял примерно посередке между Аут-Скеррис и Фетларом, мы к нему пришвартовались и стали перегружаться. Погода была неспокойная, но в январе и феврале здесь тихих дней почти не бывает. Мы уже привыкли работать в такие погоды. О шторме никто не помышлял, в синоптическом прогнозе нам пообещали ветерок с запада силой баллов на пять или шесть. Перегрузка шла к концу, когда ветер переменил направление и стал заходить с востока. Аникин передал по радио совет всем судам выбирать якоря и перебазироваться на западную сторону главного острова Мейнленд, чтоб защититься его скалами от восточного ветра. «Циклон накатывается серьезный, медлить нельзя!» — предупредил он. «Тунец» немедленно прекращает перегрузку, поднимает плавучие кранцы и отваливает на северо-восток. Еще другие суда шли на север, чтоб обогнуть маяк и защититься скалами от шторма, судов было много, не мы одни.
И вот уже милях в девяти от берега поршень в одном цилиндре заклинило, и механики остановили двигатели, чтоб разобраться в аварии. Ветер усилился до одиннадцати баллов, нас понесло на Фетлар, как раз на ту угловую скалу Фанзи-Несс, с которой начинается восточный вход в бухту Уик-оф-Треста. А скала — метров на сто, даже издали глядеть страшно. Третий помощник, Вася Поморный, паренек энергичный, неплохой штурман, но нервишки у него временами играли, говорит мне:
— Виктор Николаевич, дрейф у нас три мили в час, разобьет в отбивную, если дотянет до того мыска. Не кликнуть ли «SOS»? По-моему, надо бы заблаговременно…
— Подожди с «SOSoм», — говорю. — Часа два у нас еще есть до знакомства со скалою, механики терять этого времени не будут.
Не так для своего, как для Васиного успокоения спускаюсь в машинное отделение. А там шторм почище того, что на море. Поврежденный цилиндр вскрыт, механики копаются в его внутренностях, стармех командует подать ему то то, то это, помощники и мотористы не бегут — летят исполнять. Я спросил, управимся ли за два часа, больше сроку нам не дано, стармех сперва страшенно покрыл небо и море, ветер и качку, потом сообщил, что умирать ему еще меньше хочется, чем мне, у меня один сынишка, а у него три дочери, и он собирается младшую, дошкольницу Верочку, при своей жизни выдать замуж. Я возвращаюсь в рубку.
— Может, аварийную радиограмму дадим? — спрашивает Поморный. — Хоть аварийную бы радиограммку…
— Успеется. — Я хлопаю его по плечу — он очень бледен, надо бы приободрить человека, — У других людей хватает сейчас своих забот, а у нас пока сносно.
Смешно, если вдуматься: Вася меньше моего плавал по морям, но в обстановке разбирался хорошо, мог бы запальчиво заспорить — нет, промолчал, даже повеселел, так подействовала моя уверенность. А я в сто глаз всматриваюсь, что вокруг, и сейчас иногда закрываю глаза и вижу до мелочей и тогдашнее небо, грозное, с низко бегущими темными тучами, и волны, уже не короткие, частые, отороченные белыми барашками, а длинные, стеной, с кипящими козырьками наверху, на добрый метр или два летящими впереди волны. И особенно запомнился мне грохот ветра, звук его трудно вам передать — и воет, и гремит, и свистит, и даже визжит, но только визгом оглушительней грома. А из рубки нос то где-то далеко внизу, как в пропасть рушится, то, когда судно взбирается на волну, поднимается так высоко, что надо на него задирать голову. Картина, короче. Ураган явственный, мне такие шторма, сверх всяких баллов, два раза приходилось испытывать в тропиках — и радости не было. Хорошо еще, что дело происходило не ночью, а под вечер и без дождя.
По карте севернее Фетлара имелось затишное местечко между ним и островом Унст, сам я здесь не бывал, но слышал, что наши там иногда укрывались. И в первые минуты, когда нас потащило течением и ветром, я надеялся, что туда и внесет, мы как раз в момент аварии выворачивались к тому проливу между островами. Но ветер потянул нас к западу.
Уже до мыса Фанзи-Несс осталось мили три, а от механиков по-прежнему нет сообщений о ликвидации аварии. Я вызвал стармеха к телефону:
— Даю еще пять минут, а после вынужден запросить помощи.
— Ладно — запросить помощи! — кричит стармех. — Мы, Виктор, еще погуляем этим летом в Сочи. Могу запустить двигатель, но только малым, поршень в цилиндре ходит неважно.
— Давай что можешь! Хотя бы две мили к северу пройти, Степаныч, там есть спокойный проливчик.