Страница 15 из 45
Появилась какая-то рыбешка сантиметров в десять длиной и потыкалась носом в стекло иллюминатора. Она была совершенно прозрачной, отчетливо виднелись и ее позвоночник и все внутренние органы. Рыбешка, видимо, недавно плотно пообедала, ее набитый желудок резко выделялся непрозрачным темным пятном.
Я придвинулся поближе к иллюминатору — и тут же испуганно отшатнулся.
С края стекла тонкой струйкой сочилась вода…
Авария?!
Сейчас вода выбьет стекло и ворвется в мезоскаф…
— Сергей Сергеевич, вода! — потянул я Волошина за локоть.
— А? Ничего страшного, — ответил он. — Просто температура за бортом меняется, стенки потеют. Мы еще не тонем.
Он показал мне на другую струйку воды, стекавшую прямо по металлической стенке кабины в стороне от иллюминатора…
Мое внимание привлекла совсем необычная рыба. Ее длинное тело и темные бока были освещены как бы со стороны — неизвестно откуда. Макаров мне объяснил, что такое странное освещение возникает потому, что светящиеся органы-фотофоры находятся под чешуей рыбы.
Интересно, как менялся свет прожектора. В начале спуска он был желтого цвета. Этот луч заканчивался небольшим бирюзовым пятном. Но мы погружались глубже, и бирюзовое пятно все разрасталось, постепенно надвигаясь ближе и ближе. А желтый свет, отступая, постепенно превращался в светлосерый, пока надвигающаяся бирюза совсем не поглотила его.
Теперь уже весь луч прожектора, разрывающий тьму глубин, стал ярко-голубым и вдоль него, по границе с непроглядным мраком, тянулась узкая кайма красивого бархатисто-синего цвета.
— Посмотрите, трехзвездный удильщик, — позвал меня к своему иллюминатору Макаров.
Он подвинулся, уступая мне место, и я увидел за стеклом небольшую черную рыбку с крохотными глазками. Они почему-то были не круглые, а овальные, продолговатые. Вся спина рыбки сияла довольно сильным желтоватым светом. А над ее головой поднимались как бы три длинных стебелька, и на каждом из них покачивался яркий розоватый фонарик.
Мне даже стало немножко обидно, что не мы открыли эту удивительную рыбешку, и она уже имеет название. Но Макаров меня утешил, сказав, что до нас живого трехзвездного удильщика видели лишь два человека на земле — Биб и Бартон, впервые опустившиеся в батисфере на глубину километра где-то в этих же краях.
А потом мы вошли в стаю личинок угрей, мелькавших в свете прожекторов серебристой метелицей, — и смотреть уже совсем стало не на что.
Прожекторы погасли, чтобы не распугать личинок. И мы несколько часов дрейфовали вместе с ними в полной темноте, попросту парили в океане. Изредка только Макаров или помогавший ему молодой биолог зажигали на короткое время лампочку над лабораторным столом, чтобы взять очередную пробу воды и проверить, как работают приборы-самописцы.
Меня вскоре стало клонить в сон, и я даже обрадовался, что нашей однообразной и скучноватой подводной вахте пришел конец и мы стали всплывать, чтобы наблюдатели сменились. Не очень романтическое плавание. И пока никаких открытий.
Пора бы, впрочем, мне уже привыкнуть, что в исследовательской работе будней куда больше, чем праздников… Опять бесконечные научные станции. Снова мы вытаскиваем сети, набитые скользкими, никому не нужными водорослями. Потом их приходится часами разбирать на палубе под неистовым тропическим солнцем в надежде найти хоть несколько прозрачных, как призраки, личинок Дни были целиком заполнены такой однообразной работой, и лишь два события внесли оживление и опять вызвали споры.
Гидролокаторы работали теперь круглые сутки, выискивая в толще воды скопления личинок. Однажды среди ночи Волошина разбудил дежурный техник с поразительным сообщением: кажется, удалось случайно подслушать сигналы одного из угрей, привезенных на самолете с Балтики и выпущенных у Босфора, а потом бесследно пропавших во время шторма и магнитной бури!
Я поспешил за Волошиным в локаторную. Сергей Сергеевич долго вслушивался в слабые сигналы, долетавшие откуда-то из глубины, менял настройку, потом решительно сказал:
— Да, это пропавший балтийский, никаких сомнений. Где же он блуждал столько времени?
Разбудили Логинова, Елену Павловну. Скоро на «Богатыре» уже никто не спал. Всех взволновало это событие. И конечно, снова разгорелись споры.
Как ухитрился сбившийся с пути угорь все-таки отыскать дорогу в Саргассово море? Он так долго блуждал в океанских просторах, что приплыл сюда, когда нерест уже закончился, — но ведь все-таки нашел дорогу, о которой ничего не мог вспомнить, потому что никогда раньше не проплывал через Гибралтар и провел всю свою жизнь в тихой прибалтийской речке.
Опять началось:
— Магнетизм!
— Изменения солености и температуры…
— Нет, только по химическому составу воды!
Сергей Сергеевич в азарте предлагал попытаться поймать этого «заблудшего угря», но задача эта, конечно, была невыполнима. Мы продолжали свой путь, а сигналы из глубины еще долго звучали в приемнике локатора, постепенно удаляясь и затихая…
Другим событием, которое, правда, вызвало больше иронических замечаний, чем серьезных споров, было то, что Волошину как будто удалось подслушать загадочный голос неведомого обитателя морских глубин. Он был таким же, как и в первый раз: сигнал, потом отраженное дном эхо и снова сигнал, примерно через полторы секунды. Но запись их на ленте оказалась такой смутной и неразборчивой, что Волошин даже не стал на этот раз заводить разговоров об остановке «Богатыря» для охоты за «морским змеем».
Гордон Р. ДИКСОН
ВСТАВИТЬ ПАЛКУ В КОЛЕСА
Кэри Хармон был молодым человеком, не лишенным способностей. Он был достаточно умен, чтобы добиться должности лоулендского общинного адвоката, а это на Венере совсем не просто. Заботясь о своем будущем, он укрепил положение в обществе, женившись на дочери одного из ведущих венерианских экспортеров наркотиков. Но, несмотря на все это, он был дилетантом, а дилетантам ввиду их крайнего невежества в технических вопросах не следует играть со сложным электронным оборудованием, ибо конечным результатом будет одно беспокойство и даже хуже. Точно так же, как если бы ребенок стал играть со спичками.
Жена Кэри была умной женщиной, и ему с ней было бы нелегко справиться, если бы не одно обстоятельство — она любила его. А поскольку он сам ее ни чуточки не любил, то очень скоро напал на простой и эффективный путь окончания всех семейных ссор — он исчезал на несколько дней и оставался в укрытии до тех пор, пока страх потерять его навсегда не побеждал гордость, и она смиренно соглашалась со всем, что требовал муж. Всякий раз, когда Кэри хотел скрыться, он находил себе новое укрытие, причем такое, что многолетний опыт жены в розысках мужа оказывался совершенно бесполезным. Мало-помалу ему стало даже нравиться отыскивать все более и более оригинальные укрытия, и эта страсть стала постепенно его хобби.
Вполне естественно, что Кэри был в отличном настроении, когда одним серым зимним утром его двухместный маленький аэролет приземлился никем не замеченный недалеко от метеостанции Берка Макинтайра, высоко в Одиноких Горах — скалистой горной цепи на пустынном берегу венерианского Северного моря. Ему удалось добежать до занесенного снегом купола метеостанции за несколько минут до начала бурана: так что теперь, когда аэролет находился в целости и сохранности в ангаре станции, а сам Кэри успел заложить за пояс великолепный ужин из лучших припасов гостеприимного хозяина, он наслаждался тишиной и комфортом, слушая, как ледяной ветер, мчащийся со скоростью свыше двухсот пятидесяти километров в час, бессильно бьется о купол метеостанции.