Страница 32 из 45
— Н-да, — процедил сквозь зубы Луганов. — И зачем ему понадобилось сдавать собственный чемодан на хранение?
— Не знаю, — сказал Миронов. — Но этот чемодан не выходит у меня из головы. Думаю, неспроста отнес его Черняев в камеру хранения. Интересно, на чье имя он его сдал?
— А ты предполагаешь, что не на свое?
— Все может быть, Василий Николаевич. Поведение Черняева день ото дня кажется мне все более странным.
— Ну, так я съезжу на вокзал и все выясню.
— Вот и договорились. Но это еще не все.
Миронов поднялся из-за стола, достал из сейфа записочку, что была найдена в кармане Савельева, и зачитал вслух:
«Строительной организации требуются кульманы и чертежные столы. С предложениями обращаться по адресу: почтовый ящик № 12487».
— Как по-твоему, — спросил он Луганова, — что бы это могло быть?
Луганов в задумчивости поскреб подбородок.
— Пожалуй, по тексту похоже на объявление…
— Объявление, — подхватил Миронов. — Конечно же, объявление! Но вот почему Савельев его записал, зачем оно ему понадобилось? Думаю, объяснение тут может быть только одно: это объявление как-то связано с Черняевым. Но как? Хорошо бы узнать, кто и когда давал это объявление, где.
— Что ж, — подумав, сказал Луганов, — это задача не из трудных. Можно провести проверку по бюро объявлений, по редакциям газет, не сдавал ли кто объявления с таким текстом. Время, конечно, потребуется, но глядишь, что и выясним.
— Правильно, — согласился Миронов. — Теперь вернемся к Корнильевой. А что, если Корнильева из Крайска не уезжала?..
— Как не уезжала? — вскинулся Луганов.
— Поставим вопрос так, — усмехнулся Миронов, — а можно ли исключить возможность несчастного случая? На вокзале, в поезде, после отъезда, не знаю где? Раньше такая мысль не могла прийти в голову: не было оснований. Но теперь, когда все места, где она могла бы быть, проверены… Одним словом, полагая, что проверка по Крайску не повредит, я не позже как сегодня связался с начальником уголовного розыска и просил подготовить справку обо всех несчастных случаях, имевших место в городе, на железнодорожных путях, в поездах в последних числах мая этого года. Обо всех несчастных случаях, жертвами которых были женщины тридцати — тридцати пяти лет…
Миронова прервал телефонный звонок.
— Так, — говорил в трубку Миронов, и брови его хмурились, — так… Ясно, товарищ полковник… Хорошо, сейчас Зайдем.
— Ну, Василий Николаевич, вот тебе и ответ, — сказал Миронов, кладя трубку и поднимаясь из-за стола. — Пошли в уголовный розыск.
ГЛАВА 9
Начальник угрозыска ждал Миронова и Луганова.
— Вот, — протянул он Миронову папку в серой ледериновой обложке. — Убийство. Убита женщина. Лет около тридцати. Личность не установлена. Двадцать восьмого мая. Вас, кажется, интересовала именно эта дата?
Миронов раскрыл дело. В справке говорилось, что двадцать девятого мая в шестом часу утра на пустыре, возле того места, где Большая Владимирская улица переходит в Загородный тракт, был обнаружен женский труп, завернутый в клеенку, обернутую сверху мешковиной. В акте судебно-медицинской экспертизы указывалось, что причиной смерти послужил удар, нанесенный каким-то тупым орудием в затылок. Произошло это часов за семь до обнаружения трупа, то есть около десяти часов вечера двадцать восьмого мая.
Из дальнейших материалов следовало, что после обнаружения труп был помещен в городской морг для опознания. Находился он там недолго (после чего был захоронен на пригородном кладбище). Убитую никто не опознал. Впрочем, странного ничего в этом не было: лицо жертвы было зверски изуродовано. Странно было другое: ни в те дни, пока труп был выставлен в морге, ни позднее не поступило ни одного заявления об исчезновении кого-либо из жительниц Крайска. Поэтому милиция пришла к выводу, что убитая находилась в Крайске проездом.
— Что же, — спросил Миронов, — и следов никаких? Ничего не обнаружили?
— Никаких. Ничего, — ответил полковник. — На место выезжал я сам. Без толку. Труп нашел дворник. Поднял шум. Сбежалась толпа. Все затоптано. Какие тут следы? Ничего. Организовали розыск. Вот уже пятый месяц ищем, а толку чуть…
В разговор вмешался Луганов.
— Разрешите, товарищ полковник? Андрей Иванович, ты, что же, полагаешь, что… что это. Корнильева?
— Какая Корнильева? — встрепенулся полковник.
— Корнильева — это подлинная фамилия жены Черняева, розыском которой мы занимаемся, — пояснил Миронов. — Право, затрудняюсь что-либо сказать, — задумчиво продолжал Миронов. — Я предполагал возможность несчастного случая. Мысль об убийстве мне в голову не приходила. А тут убийство… Кому нужно было уничтожать Корнильеву? Зачем? Не понимаю. Не думаю, чтобы это была Ольга Николаевна. Однако проверку этой версии надо бы провести, только как? Лицо, как видно из материалов, изуродовано, труп захоронен. Прошло без малого пять месяцев… Разве эксгумация? Только что это даст?
— Эксгумация, конечно, ничего не даст, — согласился полковник. — Вот если предпринять портретную реконструкцию? Дело, конечно, сложное, кропотливое… Впрочем, у нас в Крайске работает кое-кто из последователей профессора Герасимова. А Герасимов, как известно, восстанавливал лица тех, кто умер тысячелетия назад…
Извлечем тело убитой, по лобным костям, скулам, подбородку восстановим лицо, хоть штука это и не простая, ну, а уж там дело за малым. Возьмем фотографию Черняевой и сличим с реконструированным портретом.
Следующим утром Миронов присутствовал при эксгумации, а прямо с кладбища поспешил в управление, где, как оказалось, его разыскивал вернувшийся из командировки полковник Скворецкнй. Не успел Андрей войти, не успел поздороваться, как Скворецкий спросил:
— Что с Сергеем Савельевым? Какой парень, и на тебе — такая история! Что там стряслось, что врачи говорят?
По отдельным коротким репликам, которые бросал Скворецкий в то время, как Миронов докладывал, Андрей понял, что полковнику и так все известно и что на сей раз Миронов ничего нового ему не сказал. Да и что мог он сказать? Савельев был плох. Розыск виновников преступления ничего пока не дал. Вот и все.
— Ну ладно, — вздохнул полковник. — Рассказывай, что на кладбище, как эксгумация?
Миронов доложил, что останки убитой более или менее сохранились, но лицо, вернее, то, что было лицом, находится в таком состоянии, что вряд ли удастся что-либо определить.
— Сомневаешься? — прищурил глаз полковник. — Плохо ты нашего бога от угрозыска знаешь. Если он говорит — значит сделает. А насчет того, Корнильева это или не Корнильева, гадать не будем. Подождем результатов. Кстати, послушай-ка, что вот он (Скворецкий кивнул в сторону Луганова) на вокзале откопал. Повторите, пожалуйста, Василий Николаевич.
Чемодан Луганов нашел, он находился на месте, в камере хранения. Сдан он был на имя Черняева, тут опасения Миронова не подтвердились. Но, передвигая вещи, неловкий кладовщик уронил чемодан. Сверху на чемодан свалился сундук. Крышка у чемодана в сторону, а там… женские вещи, платье, белье.
— Коли так, — сказал Скворецкий, — чемоданом придется заняться всерьез. Опять женские вещи… Нет, тут определенно что-то неладно. Ваша задача — точно установить (полковник подчеркнул слово «точно»), чьи это вещи. Мне думается, надо привлечь Левкович, домашнюю работницу Черняева. Вещи Черняева, а кстати, и его бывшей жены она знает.
Выйдя от Скворецкого, Миронов зашел вместе с Лугановым в его кабинет. Вскоре к ним явился с докладом сотрудник, которому было поручено проверить в городских бюро, не давал ли кто заявки на объявление, текст которого совпадал бы с текстом записки, найденной в кармане Савельева. Выяснилось, что объявление, где речь шла о кульманах и чертежных досках, было обнаружено в центральном городском бюро. Заявку подал Черняев.
— Когда вывешено объявление, где? — быстро спросил Миронов.
— Оно еще не вывешено, товарищ майор. Собираются вывесить завтра. Кстати, сам Черняев об этом с ними условился. А вывешивают объявление возле бюро, на щите, улица Петровского, 23.