Страница 36 из 46
— Встанем, — повторяет Карцов, — надо заставить себя. Сейчас это главное. Ну-ка, решительней!
Она послушно садится в кровати, спускает ноги на пол.
— Смелее. — шепчет он, — смелее.
Поддерживаемая Карцовым, Марта медленно идет к двери. Постояв там, возвращается, все увереннее ставя ноги.
Утомленная, но счастливая, она опускается на кровать.
— А теперь рассказывайте!
— Хорошего мало. — Карцов морщится.
Он сообщает об итальянцах, о Бруно Гаррите, о приказе Абста изучить ремесло водолаза. О первом занятии под руководством Глюка и о похищенном респираторе. И в заключение — о человеке, который приплыл вместе с Абстом.
— Я знаю его, — говорит Марта. — Вернее, слышала о нем: агент абвера, уже несколько лет как заброшен на базу. Абст считает, что обязан ему жизнью.
— Что же, Абст не так уж далек от истины, — замечает Карцов, вновь вспоминая сцену в салоне линкора. — Да, агент выручил его.
— При встрече он узнает вас, — тревожно шепчет Марта. — А встреча неизбежна.
— Неизбежна. — Карцов задумывается. — Не сегодня, так завтра…
— Что же делать?
— Пока не знаю… Прежде всего надо установить, где его поместили, сколько времени он пробудет здесь, каковы его намерения. Но тут я бессилен.
— Тогда, может быть, я?
— Придется действовать вам, Марта. Отдохните, соберитесь с силами и отправляйтесь к Абсту. Доложите, что вы здоровы, приступаете к работе. И постарайтесь выяснить все, что нужно. Мы должны знать как можно больше.
— Но, увидев, что я вылечилась, Абст убьет вас!
— Не сразу… Он ждет, чтобы я освоил работу под водой. Словом, у нас есть еще время. Однако если меня обнаружит агент, все произойдет мгновенно.
Карцов продолжает развивать свою мысль. Марта должна разведать, что это за гости, которых ждет Абст, когда они прибудут, каковы дальнейшие планы хозяев подземелья.
— И еще вопрос: умеете ли вы плавать, Марта?
— Да.
— А пользоваться респиратором?
— Умею.
— Очень хорошо!.. В подземелье, кроме пловцов, только Абст, два его помощника и этот агент. Других нет?
— Пока только они. — Девушка задумывается. — Теперь я должна сообщить нечто важное. Неизвестно, кому из нас удастся выбраться отсюда. Во всяком случае, если я погибну…
— Марта!
— He перебивайте. Невыносима сама мысль, что никто никогда не узнает об Абсте, его делах и замыслах… Поэтому я должна рассказать все. Я верю вам. Верю, что, если вы уцелеете, молчать не станете. Я не ошиблась?
— Не ошиблись, Марта.
— Тогда слушайте.
Росток!.. В этом городе я родилась и провела детство.
Но теперь моего дома нет. Вместо него, вместо всей улицы — только развалины.
Отец погиб еще раньше. Он служил в Мюнхене, перекочевав туда, когда отчаялся найти работу в своем городе. Ему посчастливилось, он устроился в баре кельнером. Мы уже собирались продать дом и ехать к нему. Но он умер.
В те годы мало кто понимал, что такое фашизм. Это тем более относилось к отцу — он всегда был далек от политики.
И вот фашисты его убили.
Позже нам рассказали подробности. Как-то вечером в бар, где он работал, ввалилась толпа горланящих молодцов. Они изрядно выпили, и один из них стал говорить речь. В углу за столиком сидел человек с двумя железными крестами на лацкане пиджака. Вероятно, ветеран. Внезапно он вскочил, кинулся к оратору, вцепился ему в грудь, крича, что служил с ним в одном полку, что это провокатор. Поднялась драка. Раздались выстрелы. Одна из пуль попала в отца…
Это случилось весной 1926 года.
Спустя десятилетие, когда фашисты были уже у власти, я завершила образование и стала хирургом. Меня еще со школьной скамьи тянуло к медицине. Мать и старшая сестра заложили дом, работали день и ночь, чтобы я могла учиться в университете, — считалось, что у меня способности.
Я получила работу в больнице восточного пригорода Берлина. И там у меня произошла встреча… На заводе, где работал этот человек, случилась авария, и ему сильно разбило голову. Мне удалось сделать сложную операцию. Он долго лежал у меня в палате. Мы познакомились, часто беседовали. Мы были примерно одного возраста, у нас всегда находилось много тем для разговоров. Он выздоровел, и мы расстались. А полгода спустя он вдруг позвонил мне и пригласил погулять. В тот день решилась моя судьба. Оказалось, все это время они исподволь изучали меня. Они — это группа коммунистов города, уцелевших после того, как на их партию обрушились нацисты.
Они нуждались в таких, как я, молодых специалистах, чье прошлое безупречно с точки зрения гестапо. Я стала членом подпольной группы. Мне дали задание совершенствоваться как хирургу, работать старательно, вступить в НСДАП. Что касается хирургии, то ее я считала делом своей жизни. Работала много и напряженно, все больше квалифицируясь на операциях мозга. Об одной моей операции, закончившейся исцелением больного, которого считали безнадежным, написали в газетах… Справиться со второй частью задания помог случай. Однажды я вылечила какого-то блоклейтера,[14] удалив ему опухоль мозжечка. Этот человек и рекомендовал меня в «Национал-социалистский союз немецких женщин». Замечу, что к тому времени я уже получила карточку члена СС. И вот однажды меня вызывают в крейслейтунг.[15] Я шла туда с тревожно бьющимся сердцем. Все произошло так неожиданно, что я даже не смогла предупредить товарищей из группы.
За столом сидел крейслейтер. Поодаль расположился человек в мундире генерала СС. Я узнала его — это был сам Ганс Брандт.[16]
Крейслейтер проверил мои документы, задал несколько вопросов и вышел из кабинета. Тогда заговорил Брандт. В течение четверти часа он расспрашивал меня. Но я видела — это формальность. Он уже многое знает обо мне и о моей работе.
Мне было сделано предложение стать сотрудницей Аненэрбе.[17]
Брандт сказал, что это предложение — большая честь. В Аненэрбе у меня будут широкие возможности для научной работы и экспериментирования. Мне дали двое суток на обдумывание.
В тот же вечер я нашла возможность встретиться с руководителем своей группы. Выслушав меня, он не мог скрыть волнения. Да я и сама понимала, как это важно, чтобы коммунисты Германии имели своего человека в Аненэрбе.
Следующие полтора года прошли как в тумане. Вместе с группой врачей я кочевала по концентрационным лагерям. Через наши руки проходили тысячи заключенных — мы отбирали нужных кандидатов. Это были самые различные люди — здоровые и такие, у которых обнаруживались различные опухоли, заболевания сердечно-сосудистой системы, мозга, крови… Всех их транспортировали в специальные лаборатории и клиники, и там ими распоряжался шеф Аненэрбе доктор Вольфрам Зиверс.
Через год и семь месяцев я получила назначение в одну из таких клиник. Я своими глазами увидела, что там творилось. Все то, что обычные экспериментаторы-физиологи совершают только на насекомых, лягушках, кроликах, собаках, все это Зиверс и его коллеги проделывали над сотнями и тысячами живых людей — им ампутировали конечности и пытались вновь приживлять руки и ноги, вырезали кости, удаляли внутренние органы, на подопытных пробовали неведомые мне препараты, яды… Заметьте, это началось до войны. Фашисты всласть напрактиковались на соотечественниках, прежде чем получили в свое распоряжение военнопленных!..
Здесь я встретилась с Абстом. Один из «кроликов», как в клинике называли подопытных людей, был умалишенный, живший в мире чудовищных галлюцинаций. Очень буйный, утративший всякий контакт с окружающей действительностью, он являл собой пример безнадежного параноика. И Абст вылечил его. Я ассистировала при операции и была потрясена искусством хирурга. Я с благоговением следила за его работой. Как сейчас помню наш разговор, когда Абст, стоя рядом со мной, мыл руки после операции.
14
Блоклейтер — квартальный руководитель нацистской партии.
15
Крейслейтунг — управление крейслейтера, окружного руководителя гитлеровской партии.
16
Ганс Брандт — доктор медицины, генерал-майор СС, гитлеровский генеральный комиссар по отравляющим веществам, проповедник фашистской программы «легкой смерти». В результате осуществления этой программы только, в 1939–1940 годах в Германии было умерщвлено свыше 275 тысяч человек.
17
Аненэрбе — институт по изучению наследственности. Так была зашифрована тайная фашистская организация, занимавшаяся преступными «опытами» над живыми людьми.