Страница 33 из 46
— Ложись, — негромко командует Карцов, — сейчас же ложись, Оскар. Спать, Оскар, спать!
Человек покорно ложится.
Медленна открывается тяжелая дверь. Входит Абст. За ним в сумраке туннеля темнеет чей-то силуэт.
— Все в порядке, Рейнхельт?
— Да, шеф. — Карцов идет навстречу. — Только Оскар ведет себя неспокойно.
— Что именно? Симптомы?
Карцов объясняет.
Абст подходит к нарам, долго глядит на пловца.
— Утром доставите его ко мне. Очень хорошо, что не упускаете ни единой мелочи, Рейнхельт. Я доволен вами.
Кого же привел Абст? Человек за дверью едва виден. Это не Глюк и не Вальтер.
Между тем Абст опускается на койку, жестом показывает врачу на место в ногах постели.
Карцов садится. Впервые он видит Абста небритым. И волосы, которые у него всегда тщательно расчесаны на пробор, сейчас всклокочены. Странно выглядит Абст.
— Устал, — говорит он, перехватив взгляд Карцова. — Очень устал, Рейнхельт. И это не только физическая усталость. Боже, как ненавижу я триумвират, из-за которого миллионы немцев оторваны от семей, терпят лишения, ежесекундно глядят в глаза смерти!..
— Триумвират? Вы подразумеваете…
— Русских, британцев и янки! Я так мечтаю о часе, когда, наконец, они будут раздавлены. Я закрываю глаза и вижу: фюрер поднимается из-за стола. Скомкав военные карты, швыряет их в мусорную корзину. Торжественно провозглашает: «Quod erat faciendum!» Это латынь, Рейнхельт: «Что и требовалось доказать!»
Карцов наклоняет голову в знак того, что понял.
— Ну, а если случится невероятное и битва будет проиграна? — продолжает Абст. — Что тогда?
Карцов пожимает плечами.
— Вероятно: «Honesta mors turpi vita potior»[13]
— Да вы клад, Рейнхельт! — восклицает Абст. — Подумать только, росли среди варваров, а латынь знаете, как родной язык!.. Так вот, — продолжает он, — цитату вы привели великолепную, но она не подходит. Конечно, мы победим. В Германии куется новое оружие победы. Сказанное относится и к нам с вами, Рейнхельт. Мы делаем большое дело. И, смею уверить, скоро как следует потреплем нервы нашим врагам. Что бы вы сказали о некоем оружии, которое поражает в воздухе, на воде, под водой, поражает без промаха?
— Это очень интересно, шеф, — говорит Карцов. — Вы, я вижу, не только врач, но и талантливый техник.
— Так вот, — прерывает его Абст, — я пришел, чтобы сказать: предстоит напряженная работа. В ближайшее время я жду гостей. Это мои коллеги и кое-кто из тех, кому я подчинен. Они прибудут сюда, и я помогу им спланировать важную операцию. Хочу просить вас удвоить старания по лечению фройлейн Ришар. К их приезду она должна быть на ногах… Кстати, тогда вы и уедете.
— Какой срок, шеф? — спрашивает Карцов.
— Не более недели. Семь-восемь дней. Каково ее состояние?
— Она чувствует себя лучше.
— Очень хорошо. Спешите, Рейнхельт. Вас ждут в Германии.
— Спасибо, шеф. Один вопрос: я отправлюсь вместе с фройлейн Ришар?
— Фройлейн останется. Вы встретитесь с ней позже. Некоторое время она побудет здесь. Вы встретитесь, и у вас будет о чем поговорить, не так ли?
Абст смеется и дружески хлопает Карцова по колену.
— Спасибо, шеф. Вы очень добры. Хотел бы я отплатить вам той же монетой.
— Вы и так делаете достаточно, Рейнхельт… Теперь о том, что касается лично вас. В хрупкой скорлупе вы преодолели десятки миль бурного моря — от места гибели вашего судна до района базы. Выдержав это испытание, вы показали себя сильным и волевым человеком.
— Я только пытался спастись.
— Ну, ну, не скромничайте!.. Потом вы рискнули — оставили шлюпку и пустились вплавь, чтобы добраться до скалы. Вы были истощены, в море ревел шторм, но вы выдержали. Вы доплыли, а тот, другой, не смог… И я делаю вывод: вы не только волевой человек, но и отличный пловец. Вот я и подумал: а что, если наш молодой энергичный врач обучится работе под водой? Чем он хуже Глюка или, скажем, меня самого? Надо только предоставить ему время, чтобы попрактиковаться.
— Конечно, шеф.
— И у вас есть такое желание?
— Я согласен, — отвечает Карцов. — Больше того, ваше предложение я расцениваю как большое доверие ко мне. Мои акции идут в гору, шеф!
— Вот и отлично. — Абст встает. — К тренировкам приступите завтра. Я дам указания Глюку. Он будет вашим инструктором.
— Глюк — славный парень, шеф.
— Отлично, — повторяет Абст. — А теперь примите еще одного в вашу группу… Входи! — говорит он тому, кто все это время стоял в коридоре.
Человек переступает порог. Карцов всматривается в его бурое от загара лицо, обрамленное курчавыми черными волосами, и узнает одного из встреченных недавно в туннеле.
— Его зовут Бруно, — говорит Абст. — Ложись, Бруно, — он рукой показывает человеку на нары. — Ложись и спи.
Человек направляется к нарам. Карцов и Абст наблюдают, как он укладывается — лицом вверх, разбросав руки.
— Спать, Бруно, — повторяет Абст.
Человек покорно закрывает глаза.
Абст уходит.
Новичок спит, ровно и глубоко дыша.
Помедлив, Карцов лезет на нары, наклоняется к его лицу, исследует взглядом лоб, глазные яблоки, плотно прикрытые красноватыми веками, скулы, виски.
Никаких следов операции.
Он вновь, еще тщательней изучает лицо человека. Правое веко чисто. А на левом, почти под самой бровью, — небольшая темная корочка. Будто присох комок бурой грязи.
— Кровь! — шепчет Карцов.
Теперь ясно, откуда проник в мозг тонкий режущий инструмент. Итак, Абст расправился с очередной своей жертвой. А в подземелье ждут очереди еще четыре. Завтра, нет — может, уже сегодня, их постигнет та же участь!..
Карцов все еще лежит на нарах.
Странное имя — Бруно. Среди обитателей этой пещеры есть и Зигмунд, и Марко, и даже Рэне. И вот теперь будет и Бруно…
У новичка обнажена часть груди. На смуглой коже — фиолетовые полосы. Татуировка? Карцов расстегивает воротник его рубахи. Да, татуировка. В центре груди изображены скрещенные весла и водолазный шлем с круглым иллюминатором. А под рисунком текст:
«Матерь божья, оберегай славного парня Бруно Гарриту. Специя, 1938 год».
Надпись на итальянском языке!
Карцов медленно сползает с нар, проходит в конец пещеры и останавливается там, где спит человек под табличкой «Марко».
У Марко круглое лицо с мягким профилем, полные губы, русая борода. А глаза, как помнит Карцов, голубые, большие. Когда-то в них жила, наверное, этакая хитроватая смешинка…
Кто он — серб, болгарин? Быть может, украинец?
Ну, а Зигмунд, вероятно, поляк. Рэне — француз или бельгиец. А сюда могут доставить и русских, и американцев, и англичан. Перед глазами встают фашистские лагеря, в которых томятся обреченные на уничтожение люди. Агенты Абста ворошат картотеки, опрашивают узников, щупают им мускулы. «Человеческий материал» отобран. Это специалисты, которых не нужно учить работе под водой. Их увозят, грузят на подводные лодки, доставляют сюда. Пленные не хотят служить врагу? Да Абсту и не требуется их согласие. Короткая безошибочная операция, и отряд безропотных смертников-торпедистов готов…
Карцов поворачивается и бредет в свой угол. Присев на краешек койки, достает книгу, в которой записываются результаты ежедневной проверки пловцов. Но книга остается нераскрытой. Внезапно становится ясен замысел Абста, предложившего ему изучить ремесло водолаза. Он, Карцов, будет уничтожен — не сразу, нет. Сперва он подвергнется операции и займет место на этих же нарах!..
13
Почетная смерть лучше позорной жизни (пат.).