Страница 33 из 47
2
Рассказывает Алексей Скорчинский
С Мишкой я не особенно распространялся об одолевавших меня раздумьях, опасаясь его насмешек: «Ага, ты отказываешься от своих прежних возражений? А так яро спорил! Где же твоя принципиальность, ученый крот?»
Неужели это был небесный пришелец? Чем больше я вчитывался в рукопись жреца и размышлял над ней, тем чаще возвращался к мысли, казавшейся поначалу совершенно невероятной.
В самом деле: чудесное появление чужеземца, как его описал жрец, весьма напоминало картину приземления какого-то космического корабля. Он сел благополучно, высадил разведчиков. И надо же было случиться этому злополучному землетрясению: конечно, корабль был вынужден в аварийном порядке стремительно взлететь снова, оставив на произвол судьбы своего отважного и любознательного разведчика, ставшего из-за этого вдруг одиноким пленником на чужой планете — и без всякой надежды на возвращение домой!
Можно себе представить, какую бурю чувств пережил в этот поистине трагический момент Сын Неба, когда под ногами у него внезапно заходила ходуном земля, он услышал вдруг рев заработавших двигателей и увидел, как родной корабль, пронесший его невредимым среди звезд, все увеличивая скорость, взмывает без него в голубое небо…
Какая поразительная, нелепейшая, если вдуматься, случайность: благополучно преодолеть миллионы километров межпланетных просторов, где, казалось бы, на каждом шагу подстерегает куда больше всяких опасностей — и метеоры, и космическое излучение, и поля радиации, — и выбрать для посадки роковой момент землетрясения! Едва не погибнуть в самый волнующий и торжественный момент встречи с неведомой цивилизацией!
Конечно, Сын Неба вполне мог оказаться в одиночестве. И какая поразительная, поистине трагическая судьба, если вдуматься, выпала на его долю! Промчаться меж звезд — и очутиться одному на неведомой планете. Обладать удивительными способностями — и быть принятым за волшебника, проходимца, каких немало было в те времена. Страстно хотеть помочь людям — и натолкнуться на полное, абсолютное непонимание.
Вот какое соображение особенно укрепляло меня в этих мыслях. На первый взгляд оно может показаться парадоксальным, но, если вдуматься, — очень важно: именно то, что Сын Неба оставил так мало заметных следов своего пребывания на Земле, и убеждало меня в возможности его высадки с космического корабля. Ведь что утверждали авторы всяких гипотез о космических пришельцах, которые я всегда начисто отвергал и высмеивал? Что эти небесные гости, пожаловав на нашу планету, моментально переворачивали тут всю историю, одним махом создавали новые цивилизации, становились даже чуть ли не основателями всего рода человеческого. С точки зрения серьезной науки это, конечно, чепуха.
Но вот так — без особого шума, без каких-нибудь заметных перемен в давно устоявшемся быте местных народов, обладавших своей древней культурой, — так, пожалуй, вполне мог совершиться эпизодический визит на Землю гостей из других миров. И не многих гостей, а всего лишь одного, — в том-то и дело!
Мне пришли на память заключительные строки лермонтовской чудесной «Тамани». Помните, как размышлял Печорин о своем приключении среди «честных контрабандистов»: «Как камень, брошенный в гладкий источник, я встревожил их спокойствие, и, как камень, едва сам не пошел ко дну!» Так и с Сыном Неба: круги быстро разошлись, и вода опять стала спокойной и гладкой. Как теперь в ее глубине отыскать его следы?
Я думал об этом по дороге в Крым, а добравшись до базы, вопреки всем своим давним привычкам не пошел на раскопки, первым делом отправился в милицию.
— Хорошо, что вы приехали, — сказал мне следователь, доставая из шкафа довольно тощую папку. — Уж несколько повесток вам посылали. Надо вам протокол подписать, вы же первый обнаружили этот скелет и сообщили о нем. А из-за этого я никак дело закрыть не могу.
— Ну, а что-нибудь выяснить удалось?
Лейтенант меланхолически пожал плечами.
— Судя по обызвествлению остеологического материала, человек погиб никак не меньше десяти лет тому назад. Может быть, еще во время Отечественной войны, тогда многие скрывались в пещерах. Теперь за давностью лет не узнаешь.
— Вы его там и оставили?
— Кого?
— Да скелет.
— Нет. Скелет прямо рассыпался в руках. Пришлось укреплять кости особым составом. После исследования экспертом остеологический материал захоронили как положено.
Так, значит, от странного скелета с уродливым черепом теперь ничего не осталось, кроме этих фотографий…
Мне стало тревожно и горько.
Я бегло пробежал глазами протокол:
«18 сентября сего года в РО милиции явился гр. Скорчинский А. Н., назвавшийся начальником археологической экспедиции Института археологии Академии наук, и сделал следующее заявление:
Накануне, то есть 17 сентября сего года, при осмотре с научными целями одной из пещер на берегу моря к юго-западу, неподалеку от поселка, им был обнаружен скелет неизвестного человека. Тут же был обнаружен металлический стержень, напоминающий ручку самодельного ножа, обмотанный проволокой…»
— Кстати, а где эта проволока? — спросил я.
— У меня, среди вещественных доказательств.
— Меня просили выслать ее в Москву для анализа в один научный институт.
— Криминалистический?
— Да, они занимаются и криминалистикой, — туманно ответил я.
— От них должен быть запрос.
— Ну, не будем такими формалистами. Они запрос потом пришлют, я же не знал, что так полагается.
— Вообще-то не разрешается, — нерешительно сказал лейтенант.
— А что вы с ней собираетесь делать, когда закроете дело?
Он пожал плечами.
— Да ликвидируем все вещественные доказательства за дальнейшей ненадобностью.
— Выбросите, попросту говоря?
— Не хранить же вечно, у нас склада нет.
— Вот и отдайте мне, а я вам расписку дам.
Лейтенант порылся в шкафу, достал большую картонную коробку, а из нее — проволоку на металлическом стержне и, завернув в бумажку, передал мне. Я написал расписку, подмахнул протокол и отправился прямо на почту, чтобы сразу я же отправить проволоку Мишке в Москву.
Теперь оставалось одно: терпеливо ждать. Но разве это возможно, когда речь идет о таких загадках!..
Я не удержался и решил обследовать место, где, по туманным указаниям в рукописи жреца, мог приземлиться космический корабль. Поиски никаких результатов не дали да и не оставили надежды на будущее. Берег моря здесь подвержен оползням и, конечно, сильно изменился за двадцать веков. До сих пор сохранились еще следы резких сдвигов пластов земли, случившихся во время последнего землетрясения 1929 года, а одно из селений поблизости так и называется: Оползневое. А сколько раз тут сотрясалась земля и сдвигались верхние слои почвы за минувшие двадцать веков?
Нет, искать следовало только вокруг храма. И очень точно сначала наметить план дальнейших раскопок, а для этого еще не раз внимательно проштудировать рукопись жреца, чтобы выбрать правильный путь и не копать вслепую.
Снова и снова я внимательно вчитывался в каждую фразу, стараясь не пропустить ни одной мелочи, которая могла бы оказаться важной. Судя по значению храма, по именам ремесленников, упоминавшимся в рукописи, город был, видимо, крупнее, чем мы до сих пор предполагали, и занимал, вероятно, большую площадь. Чтобы проверить это, я наметил заложить несколько разведочных раскопок на восточной окраине современного поселка, где мы прежде не копали: возможно, тут, на не застроенных пока еще участках, удастся найти остатки городских стен или каких-нибудь древних зданий. Следовало также еще лучше раскопать все развалины храма и ближайшие окрестности. Во-первых, я надеялся найти еще неизвестные другие тайники: вряд ли хитрый жрец ограничился одним. Во-вторых, было весьма заманчиво отыскать и темницу при храме, в которую жрец заключил своего поверженного противника, загадочного чужеземца. Вдруг там сохранились надписи на стенах, какие обычно делают заключенные, пытаясь скоротать время?