Страница 28 из 64
Под руку попался автомат Влада, чья-то СВД. Он выглянул из отверстия, осмотрелся вокруг. Склон, изуродованный пропахавшим его самолетом, и куски смятой, исковерканной дюрали, разбросанные вокруг. Влад уже оттащил в сторону раненого и возвращался забрать вещмешки. Передав оружие, Алексей выбросил два цинка с патронами.
-Уходи,- закричал капитан, увидев, что в обломках фюзеляжа показались языки пламени.- Сейчас рванет.
Едва Леха успел отбежать к большому камню, как по ушам ударила тугая волна, и в глазах вспыхнуло от взрыва.
Грохот он не услышал, уши заложило. Упав за валун и дождавшись, когда с неба перестанут падать мелкие обломки, выглянул. На месте самолета полыхал огромный факел, а в стороне, укрыв телом Вовку, лежал Влад. Но вот и он приподнял голову, потряс ею и огляделся.
- Давай сюда, - махнул командир подчиненному. Взвалили на себя товарищей и отнесли вверх по склону. Следом доставили спасенные от огня мешки и снаряжение. Отдышавшись и глотнув воды из фляги, капитан распорол штанину и снял ботинок с Вовкиной ноги. Быстро ощупал ногу.
-Перелом, обе кости, плохой, - держи его, пристраивать буду,- и, когда Алексей прижал тело друга к земле, принялся осторожно вправлять кости.
Вовка очнулся и задергался. Сейчас закончу.- Командир подобрал кусок дюрали, забинтовал. Осмотрел рану на скуле.
Сержанта похоронили недалеко от места падения.
-Хороший пацан был.- Произнес Влад, - Две командировки без царапины... Земля ему пухом. Вечная память.
Шли третий день. Вес уменьшили до предела и все равно - тащить два рюкзака, оружие и раненого было тяжело.
Алексей нес Вовку, посадив на спину. Тот уже чуть оклемался и пробовал ругаться, уговаривая отпустить.
"Не было счастья, да несчастье помогло".- Говорит русская пословица. Конечно, у них уже были занятия в поле, но все это не шло в сравнение с действительностью.
На переходе особо не поболтаешь, да и на привале, Влад, не страдая многословием, больше молчал. Но, глядя, как он проходит завалы, ставит ногу, осматривает поверхность камней, Алексей делал заметки и старался повторять. Ночевали в спальниках, благо сентябрь выдался теплый. Скорость была низкой, чтобы не сбить дыхание, часто останавливались и одну-две минуты отдыхали.
Однако, за три дня прошли километров тридцать.
-Упали мы где-то в предгорьях Гиндукуша, летели от Душанбе, идти надо на запад, так больше шансов выйти, и через ледник не надо лезть. Главное...- Влад не закончил, но и так поняли, что главное, не нарваться на местных. Причем, любых.
Те сообщат духам о гяурах мигом.
Утром четвертого дня капитан замер, вглядываясь в точку на дальнем склоне, который миновали вчера.
Он помолчал, сплюнул. - Все, отбегались... Во-он баран, на склоне, голову повернул, человека почуял, а здесь, кроме "бабаев", ждать некого.
-Значит, так.- Он задумчиво продолжил.- За нами идут, у бабки не гадай.
Наконец, приняв решение, заговорил. Коротко, отрывисто.- Рядовой Бессонов, слушай приказ, берешь приятеля и уходишь. Я остаюсь. Идешь на северо-запад по предгорью, вверх не лезь. А там уж, как повезет.
Алексей, поняв, что капитан решил остаться прикрывать их, попытался дернуться.
- Отставить. - Рявкнул Влад так, что охота спорить пропала. - Не в колхозе. Приказываю выполнять. Как понял?
-Есть выполнять. - Сник Леха.
- Ты пойми,- чуть мягче закончил командир,- втроем мы точно не уйдем, а так, я их уведу, а бог даст, и сам оторвусь. Мне, он кивнул на Вовку,- его не утащить, да и ты, как заслон, ноль без палочки. Логично?
Алексей понимал справедливость его рассуждений, но уходить одному, с раненым на плечах, было еще страшнее.
Вышел через полчаса. Теперь идти стало труднее, он иногда путался, попадая на сложный участок, приходилось возвращаться. Ночевали без огня.
Отдаленный звук выстрелов донесся ближе к полудню. Капитан завернул на юг, в горы. Стрельба то затихала, то раздавалась вновь, пока не стихла совсем. Они долго вслушивались, надеясь услышать звук, но тишина уже не нарушалась. И только ближе к вечеру вдруг ухнул слабый взрыв. "Граната" - Понял Алексей и, глянув через плечо на заскучавшего приятеля, тяжело вздохнул. Все было понятно без слов.
Капитан подарил им полтора дня. Афганцы достали их на следующий вечер. Повезло еще, что беглецы как раз отдыхали и первыми смогли засечь мелькнувший на склоне тюрбан. Солдаты укрылись за выступ скалы. Сверху их не достать, отвесная скала нависала обрывом. Выждав несколько минут, пока в пределах видимости появится еще один преследователь. Леха расчехлил "Драгунку" и, с первого выстрела, снял идущего чуть впереди низкорослого проводника. Остальные залегли и, аккуратно постреливая из автоматов, начали перегруппировываться, стремясь обойти их с флангов.
Опытные бойцы, прижав их с двух сторон огнем, не давали поднять головы. Ситуация была конечная. Дело времени, заставят расстрелять боезапас, а потом или гранатами закидают, или в плен.
Спасло чудо. "Волна" из трех вертолетов, обходя грозовой фронт, свернула с курса чуть дальше. Кто-то заметил душманов и, пока "Шмель" гонял бабаев, второй, МИ-8, подобрал своих.
Видение оборвалось среди ночи. Тишина в голове, только на окраине сознания ее сон, почти не различимый для Алексея.
"Становится, если так можно сказать, традицией, что накануне серьезных изменений он видит сон. Что несет этот?" -Ответа не нашел, да и не искал, но и заснуть так и не смог. А наутро все стало ясно.
Ее сознание вытеснило Лехину волю. Разум остался, способность сопереживать, и только. Как зритель в первом ряду суперсовременного голографического кинотеатра Он видел, слышал, осязал, но при этом не имел возможности не уйти с сеанса, ни нажать кнопку стоп.
Увы, этого следовало ожидать. Его душа и разум вломились в чужое тело, как незваные гости, и вот, наконец, хозяин призвал разгулявшегося постояльца к порядку.
Ее разбудил звонок телефона. В трубку ворвался знакомый голос.
- Оленька, это я, Марь Степановна. Соседка ваша. Мне твой номер мама твоя дала. Они с папой в больнице. Ты только не волнуйся.
- В больнице они. - Повторила соседка.- В аварию попали. Беда.
Живы, живы. Но отец в реанимации, а Нина ходить не может, в палате лежит. Позвонить вот попросила. Приезжай Оленька. Ради бога, скорее. - Собеседница зашлась в плаче, на редкость надрывном и неутешном.
Ольга заметалась по комнате, собирая вещи. Уже через двадцать минут, сдерживая грозящие политься вновь слезы, ждала у входа.
Леха бы с радостью согласился на то, чтоб ее захватили присланные горлохваты, но, как на грех, утомленный ожиданием соглядатай просто сомлел в кресле, а Ольга пролетела мимо, даже не заметив.
Подрулил желтый "Рено". Она запрыгнула в салон и замерла, сжимая кулачки в тревожном молчании. Сознание Алексея, устав от безуспешных попыток пробить незримую стену, тоже замолкло.
То, что не могло даже краем задеть ее внимание, для него било в набат.
- Странности и нестыковки сквозили в каждом слове вестницы беды. Будь она трижды жалостливый и сердечный человек, не могла чужая беда вызвать у нее столь явного страха и таких отчаянных слов. В голосе читался больше страх за свою жизнь, и связан он был почему-то с приездом Ольги.
Чтобы не стать дурным пророком, даже про себя не посмел озвучить догадку.
"Ох, неспроста лишился он возможности ей помочь. Может, судьбе угодно провести еще по одному кругу? Остается одно. Пытаться связаться с ее сознанием. Хоть как-то предостеречь. Бесполезно. Стресс заблокировал ее напрочь. Да и вряд ли она сейчас способна что-то услышать. А управлять ею, Алексею уже не дано".
Ольга вылетела в родной город первым же рейсом. А через три часа она уже мчалась на такси по узеньким краснодарским улочкам.
Питерская слякотная осень сменилась теплом южного города.
Однако, ни забившуюся в уголок салона пассажирку, ни ее безмолвного советчика, не увлекла красота бабьего лета.