Дети Империи

Виктор поднялся по знакомой лестнице входа на Институтской, то-есть теперь уже, или вернее, еще Ворошилова, вошел в знакомые двери… Внутри тоже почти ничего не изменилось, вот только вахтерша внутри шестигранного барьера была явно вохровского вида, в синей форменной беретке и на боку ее торчала кобура нагана.

"О как! Да институт прямо как военный объект охраняют".

— Пропуск покажите, гражданин! — потребовала вахтерша прямо с порога. Видимо, на непривычных людей у нее был глаз наметан.

— Да я на кафедру локомотивостроения. К заведующему, профессору Камаеву.

— Не знаем такого!

— Ну как же… Камаев же на кафедре работает?

— Нет такого на кафедре, и вообще с такой фамилией в институте нет. Хотите пройти, предъявите пропуск.

— Так, а Ульяницкий, Никольский, Кириллов? — Виктор перебирал по памяти легендарных отцов-основателей… "А вдруг их всех посадили? Как врагов народа или типа того? Вот влип…"

— Нет, никогда тут они не работали.

— А к кому тогда я могу обратиться на кафедре локомотивостроения? — Виктор интуитивно понял, что тут надо проявить нахальство.

"Эврика! Я — изобретатель-самоучка, хочу посоветоваться с преподавателями насчет изобретения. А что же я изобрел такого, что можно придумать в 1958 году? А много чего, например, тяговый привод, как на Коломзаводе или… или вообще у Бомбардье. Утрем нос загранице. Да, а пока добирался — паспорт посеял. Буду рассеянный изобретатель."

— Так вы, наверное, старшим лаборантом на кафедру устраиваться?

— Да. А что, разве уже взяли?

— Подождите. Сейчас позвоню. — Вахтерша подняла трубку на рогатом телефоне и попросила внутренний коммутатор соединить. — Иван Николаевич! Это с вахты звонят. Тут человек до вас пришел, говорит, в лаборанты наниматься. Пусть идет? А пропуск? Паспорт или регистрация есть с собой? — обратилась она уже к Виктору.

— Да я оставил, думал, сначала собеседование и все такое…

— Не брал он с собой паспорта. Да. Да. — она повесила трубку. — Сейчас сопровождающий придет, подождите.

"Регистрация, регистрация… Новое что-то. В дополнение к паспорту, что ли надо?"

Вскоре пришел длинный молодой человек в куртке и с прической Тарзана — видимо это было и здесь модно — показал вахтерше свое удостоверение, сказал Виктору, что его зовут Арсений, и повел по длинному знакомому коридору со струнами открытой электропроводки на стенах.

— Простите, Арсений, а вы, случайно, ничего не слышали про Камаева, Анатолия Алексеевича?

— Слышал, он в Ленинграде кафедрой заведует. Физическим моделированием динамики вагонов занимается. Мы вон тоже начали такую установку строить. Очень перспективное направление.

После нескольких вопросов Виктор понял, в чем дело. Войны и эвакуации вуза не было, кафедру локомотивов открыли не в 1945-м, а в другом году, вот и получилось так, что набирали и присылали сюда других людей. А талант — он и в Ленинграде пробьется или в каком другом городе.

Кафедра располагалась в торце корпуса, где в бытность Виктора находилась библиотека.

— Профессор Волжанов с совещания только в субботу приезжает. С доцентом Тарасовым, Иваном Николаевичем, говорите. — подсказал Арсений. — Это он в отсутствие завкафедры по лаборантам решает.

"Волжанов, Тарасов… С такими не доводилось… Какие они хоть из себя?"

Виктор с ностальгическим удовольствием увидел на стенах плакаты с изображениями паровозов, тепловозов и электровозов, локомотивных тележек, дизелей, электродвигателей, рам и прочих знакомых вещей. Вдоль стены стоял большой макет паровоза с тендером. Таких они уже не застали… ну ладно, что-нибудь сообразим по месту.

Доцент Тарасов оказался очень подвижным и энергичным человеком лет тридцати, с худощавым лицом и кудрявыми волосами.

— Так, это вы? — спросил он у Виктора. — Сразу показывайте диплом техникума. Предупреждаю сразу — тут без среднего специального делать нечего.

Виктор бы с удовольствие показал диплом вуза. Этого самого. С отличием. Но, во первых, диплом остался в другом мире, а во-вторых, диплом из будущего еще неизвестно какую реакцию бы вызвал.

— Тут вот какое дело… понимаете, я в основном самоучкой.

Тарасов устало провел ладонью по лицу.

— Я понимаю, конечно… и желание, и обстоятельства, и зарплата тут будет заманчивая, но вы, пожалуйста, поймите, что здесь просто гайки крутить мало. Здесь не те задачи. Здесь нужен человек с инженерным мышлением, знаниями, эрудицией, чтобы не пришлось так, что пока объясняешь, проще самому сделать. Вот, например, скажите, что это? — и он указал на ближайший плакат.

— Антипараллелограммная шарнирно-поводковая муфта тягового привода, применяется в индивидуальных и групповых приводах локомотивов французского производства. — посыпал Виктор терминами; зря, что ли он здесь учился? — Широкое применение началось после использования в шарнирах резино-металлических блоков. Для придания блокам долговечности резину надо запрессовывать в блоки с натягом от тридцати до пятидесяти процентов…

Иван Николаевич внимательно посмотрел на него.

— Ну- ну, продолжайте…

— Муфта имеет ряд недостатков. Первая — это кинематическое несовершенство, при врашении муфты появляется динамический момент. Вторая — это то, что при вращении плавающая рамка при расцентровке оси колесной пары и муфты создает неуравновешенную силу. Далее, из-за больших углов поворота шарниров происходит быстрый износ резиновых втулок, и невозможно передать крутящий момент, требуемый в грузовом движении. Поэтому, на мой взгляд, эта муфта через 10–15 лет выйдет из употребления.

— Да? И что же вы вместо нее предложите? Привод Жакмен с большими размерами шарниров? Или пластинчатые муфты?

— Зачем? Есть такая идея… Можно? — Виктор подошел к висевшей на стене черной доске и, как мог, нарисовал схематично привод одного из последних "подарков съезду". — Вот тут полый вал, четыре поводка в одну сторону. Такой закрутки шарниров нет. А можно и встречно-попарно поводки разместить.

Тарасов молча отодвинул его в сторону и полминуты вглядывался в рисунок. Затем он бросился к двери в застекленной решетчатой перегородке.

— Василич! Иди сюда! Вот, посмотри.

Из-за двери вышел мужчина чуть постарше, немного скуластый и с жесткими чертами лица. Он надел очки и посмотрел на доску, затем взял второй мел и начал быстро-быстро покрывать ее формулами и геометрическими схемами, прямо как в "Операции Ы". "Во дает" — подумал Виктор. "Действительно, эпоха титанов".

— Таким образом, нагруженность шарнира у нас снижается в разы. Вот! — и он черкнул под одним из выражений. — Кто это придумал?

— Да вот, самоучка пришел.

— Ты брось разыгрывать! Я серьезно. Ты представляешь, что это такое? Ты представляешь, что это значит? Второй год на заводе бьются, и вот человек с улицы пришел и решает?

— Точно, он.

Тот, кого звали Василичем посмотрел внимательно на Виктора сквозь очки.

— Вас как зовут?

— Еремин Виктор Сергеевич. Да тут просто как-то пришло в голову, а что если поводки вот так вот повернуть, и…

— Почаще бы так всем в голову приходило. Слушай, а может его вообще потом на преподавательскую? Ставицкий как раз в Харьков переводится. Как, пойдете?

— Да я бы с радостью, только, наверное, ничего не выйдет.

— Это почему же?

— Да я собственно, без паспорта и прописки. И когда все это будет, неизвестно.

— Подождите, а вы что, регистрацию не хотите?

"Опять регистрация. Что же это такое-то?"

— Я не против. А что надо для этого?

— Никогда не слышали, серьезно?

— Да как-то не надо было, вот толком и не интересовался.

— Собственно ничего не надо, гарантийное от института получите, что вас хотят принять на работу, и пойдете с ним в паспортный стол на Ленина, возле Красного Профинтерна, знаете?

— Ага. — Виктор подозревал, что паспортный стол на старом месте.

— А сейчас пойдете вот с Иваном Николаевичем к проректору насчет письма, а то он уже сейчас на совещание в исполком должен ехать.