Страница 71 из 118
3. Подлинно, скорбь – великое благо и украшение великой и благородной души. Как многие уверовали после этого, и никто столько не прославился! Так и нам всегда нужна ревность, великая горячность души и готовность ее к смерти. Невозможно ведь получить царствие иначе, как чрез крест. Не будем же обольщать себя. Если во время войны невозможно спастись, предаваясь неге, заботясь об имуществе, занимаясь торговлею и оставаясь в беспечности, то тем более во время этой брани. Или вы думаете, что эта брань не жесточе всех других? "Наша брань", говорит (апостол), "не против крови и плоти" (Еф.7:12). Обедаем ли мы, ходим ли, моемся ли, – враг всегда стоит подле нас. Он не знает времени отдыха, разве только во время сна; но часто и тогда нападает, влагая нечистые помыслы и возбуждая наши страсти сновидениями. А мы, считая маловажным то, из-за чего он нападает, не бодрствуем, не трезвимся, не взираем на множество враждебных нам сил, не думаем, что это самое и есть величайшее бедствие, но среди столь многих браней предаемся неге, как будто среди мира. Поверьте мне, и теперь можно терпеть страдания лютее тех, какие претерпел Павел. Тогда побивали его камнями, а теперь можно быть побиваему словами тяжелее камней. Что же надобно делать? То, что он делал. Он не возненавидел побивающих его, но после того, как извлекли его вон, опять вошел в город, чтобы благодетельствовать столько оскорбившим его. Если и ты перенес оскорбление от обидчика, поступившего с тобою несправедливо, то и ты как бы побиваем был камнями. Не говори: я не сделал ничего худого. А Павел что сделал такое, за что бы побивать его камнями? Он проповедовал о царствии, отклонял от заблуждения, приводил к Богу: это достойно венцов, достойно славы, достойно неисчислимых наград, а не камней, – и, однако, он потерпел противное. Но это и есть блистательная победа. "И вытащили", говорит (писатель). И тебя часто влекут. Но ты не гневайся, а проповедуй слово (Божие), посредством кротости. Оскорбил ли тебя кто? Молчи, благословляй, если можешь: таким образом и ты возвестишь слово (Божие), научишь кротости, внушишь смирение. Я знаю многих, которые не столько страдают от ран, сколько от оскорбления словами, потому что рана касается тела, а это – души. Но не будем огорчаться, или лучше, когда мы оскорблены, будем терпеть. Не видите ли, как борцы, будучи ранены в голову, потеряв зубы, спокойно переносят боли? Но здесь не нужно скрежетать, не нужно кусать зубами. Вспомни о твоем Владыке, и это воспоминание тотчас соделается для тебя врачеством; вспомни о Павле; рассуди, что ты, получая рану, остаешься победителем, а тот, нанося рану, побежденным, и этим уврачуешь все. Не увлекайся в (первую) минуту, и ты тотчас исправишь все; не поддавайся (первому) движению, и угасишь все. Великое утешение – потерпеть что-либо за Христа. Если ты не возвещаешь слова веры, то возвещаешь слово любомудрия. Но, скажешь, чем более (обидчик) видит кротости, тем более нападает. Неужели же ты огорчаешься тем, что он умножает для тебя награды? Но, скажут, он делается неукротимым. Это предлог твоего малодушия; напротив, тогда он делается неукротимым, когда ты мстишь. Если бы Бог знал, что вследствие немстительности оскорбители делаются неукротимыми, то не заповедал бы ее, а сказал бы: мсти за себя; но Он знает, что она приносит более пользы.
Не полагай законов, противных Богу; Ему повинуйся; ты не лучше Сотворившего нас. Он сказал: переноси оскорбления; а ты говоришь: я отомщу оскорбителю, чтобы он не сделался неукротимым. Так ты более (Бога) печешься о нем? Это – слова страсти, строптивости, гордости, противления заповедям Божиим. Если бы даже он потерпел от того вред, то не следует ли повиноваться? Когда Бог повелевает что-нибудь, мы не должны полагать законов, противных Ему. "Кроткий ответ", говорит (Премудрый), "отвращает гнев" (Притч.15:1). Вот, что делает (ответ) смиренный, а не противоречивый. Если это полезно для тебя, то полезно и для него; если же вредно для тебя, который думаешь исправить его, то тем более для него. "Врач! исцели Самого Себя" (Лк.4:23). Сказал ли он худо (о тебе)? Ты похвали (его). Поносил ли? Ты превозноси. Замышлял ли зло? Ты окажи благодеяние. Воздай ему противным, если точно печешься о его спасении, а не старайся удовлетворить своей страсти мщения. Но, скажешь, неоднократно испытав мое долготерпение, он сделался хуже. Это касается не тебя, а его. Хочешь ли узнать, что претерпел Бог? Жертвенники Его разрушили, пророков убили (Рим.11:3), а Он перенес все. Не мог ли Он ниспослать молнии свыше? Но после того, как посланных Им пророков убили, Он послал Сына. Когда они обнаруживали большое нечестие, тогда Он оказывал благодеяния. Так и ты, когда видишь (гневливого) ожесточившимся, тогда тем более уступи, потому что самое ожесточение его имеет нужду в большем послаблении. Чем сильнее он оскорбляет, тем в большей кротости имеет нужду. Подобно тому как горячка, когда особенно усиливается, тогда требует спокойствия, так и ожесточившийся. Когда зверь слишком рассвирепеет, тогда мы все убегаем от него, – так и от гневного. Не подумай, что это честь для него: разве мы хотим почтить зверя или беснующихся, когда убегаем от них? Нисколько. Это – бесчестие и укоризна; или лучше, не бесчестие и укоризна, но снисхождение и человеколюбие. Не видишь ли, как мореплаватели, когда поднимается сильный ветер, спускают паруса, чтобы не потопить корабля? И всадник, когда кони понесут его, дает им волю и не удерживает, чтобы напрасно не истощить (своей) силы.
4. Так поступай и ты. Гнев – это огонь, это сильный пламень, требующий (горючего) вещества; не давай пищи огню, и скоро прекратишь зло. Гнев не имеет силы сам по себе, если кто-либо другой не будет поддерживать его. Ничто не может оправдать тебя. Тот одержим неистовством, и не знает, что делает; а если ты, взирая на него, впадаешь в тоже и не умудряешься его примером, то можешь ли получить прощение? Если бы кто, находясь на пиршестве, увидел другого в преддверии в пьяном и безобразном виде, а потом и сам впал в то же, не будет ли это непростительно тем более, что он упился после того? Так и здесь. Не будем думать, будто можно сказать в оправдание: не я начал; это служит к нашему же обвинению, что мы, видя его, не умудрились; это подобно тому, как если бы кто сказал: убил не я первый. Потому-то ты и достоин наказания, что, видя и пример, не удержал себя.
Если бы ты видел, как пьяный блюет, мучится, терзается, выпучивает глаза, наполняет стол нечистотою, и все убегают от него, а потом сам впал в то же, то не тем ли более ты был бы отвратителен? Таков и гневающийся. Он напрягает жилы более блюющего, распаляет глаза, терзается внутренностями, изрыгает слова гораздо сквернее той пищи, говорит все как бы непереваренное и ничего дельного, – потому что гнев препятствует, – и как там часто избыток мокрот, раздражая желудок, совершенно истощает его, так и здесь избыток жара, возмущая душу, не позволяет скрывать того, о чем лучше бы молчать, и гневающийся говорит все, что следует и чего не следует, посрамляя не слушающих, но самого себя. И как мы убегаем от блюющих, так и от гневающихся. Что мы делаем тогда? Посыплем пепел на их блевотину, тихонько подзовем псов, чтобы они съели изблеванное. Знаю, что вы слушаете с отвращением; но мне хочется, чтобы вы чувствовали то же, когда видите и то состояние, а не услаждались им. Гневливый нечистее пса, возвращающегося на свою блевотину (2Петр.2:22): если бы он, изблевав однажды, перестал, то не был бы подобен ему; если же опять изблевывает тоже, то очевидно, что он пожрал изблеванное. Но что сквернее этого? Что нечистее уст, пожирающих такую пищу? Притом первое есть дело природы, а последнее – нет; или лучше, и то и другое противно природе. Как? Так; гневаться всуе (Мф.5:22) несвойственно природе, но противно ей; потому он и не говорит ничего, как человек, но иное как зверь, иное как беснующийся. Как телесная болезнь противна природе, так и это. А то, что это противно природе, (видно из того), что, если он долго останется в таком состоянии, то мало-помалу погибнет; а оставаясь долго в том, что свойственно природе, не погибнет. Я желал бы лучше разделять трапезу с человеком, питающимся грязью, нежели с произносящим такие слова. Не видите ли, как свиньи пожирают кал? Так и эти. Что в самом деле срамнее слов, которые произносят гневливые? Они как бы стараются не сказать ничего здравого, ничего чистого, но что только есть постыдного, что только есть безобразного, то и стараются сказать и сделать; и что всего хуже, посрамляя более самих себя, думают, будто посрамляют других; а что они посрамляют самих себя, видно из вышесказанного. Не возражай мне, что они говорят ложь. Пусть например отъявленная блудница, или кто другой из действующих на зрелищах ведет с кем-нибудь ссору; пусть этот скажет ему такие слова, а он этому точно также: кто из них будет более оскорблен такими словами? Тот слышит то, что в нем есть, а этот, чего в нем нет; таким образом в том ничего не прибыло к стыду его, а у этого многое прибавилось к стыду его. Но пусть действительно будут какие-либо дела, о которых знает один только гневливый, и пусть он, молчавши прежде, обнаружит их во время гнева; и в таком случае он более вредит самому себе. Каким образом? Соделываясь провозвестником зла, заслуживая славу бессовестного и неверного; он увидит, как все тотчас будут порицать его и везде говорить так: если бы он знал даже об убийстве, скажут, то и это все высказал бы. Все будут отвращаться от него, как от нечеловека, ненавидеть его, называть свирепым и диким зверем, и скорее простят тому, нежели ему. Мы не столько отвращаемся от тех, которые имеют раны сколько от тех, которые стараются обнажить и показать их. Так и он оскорбляет не того только, но и самого себя и слушающих и всю вообще природу человеческую; он поразил слушателя, но ничего доброго не сделал! Потому Павел и говорит: "дабы мне дано было слово – устами моими открыто с дерзновением возвещать тайну благовествования" (Еф.6:19). Будем же иметь язык, изрекающий доброе, чтобы снискать любовь и благорасположенность. Но зло дошло до того, что многие хвалятся тем, чего надлежало бы стыдиться. Многие произносят такую угрозу: ты не устоишь, говорят, против языка моего. Такие слова свойственны женщине пьяной и беспорядочной, старухе непотребной, которую преследуют на торжище. Нет ничего постыднее этих слов; нет ничего недостойнее мужа, ничего женоподобнее, как в языке полагать свою силу и хвалиться злословием, подобно действующим на зрелищах, подобно шутам, тунеядцам и льстецам. Боле свиньи, нежели люди, – те, которые этим хвалятся. Тебе надлежало бы скрыть это от самого себя, и если бы кто другой сказал тебе об этом, надлежало бы бежать от слов его, как враждебных и недостойных мужа; а ты сам делаешься провозвестником укоризн. Но ты нисколько не повредишь слушающему от тебя злое. Потому, увещеваю, уразумев, как велико это зло, которым многие даже хвалятся, опомнимся, исправим преданных этому безумию, изгоним из города такие общества, благоустроим наш язык и воздержим его от всякого злословия, чтобы, очистившись от грехов, мы могли приобрести благоволение свыше и сподобиться человеколюбия Божия, благодатию и щедротами Единородного Его, с Которым Отцу, со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.