Страница 25 из 120
2. С чего начать нам рассуждения против аномеев? С чего иного, как не с обличения их в неверии? Они делают и предпринимают все, чтобы исторгнуть из души слушателей веру; а какая вина больше этой может быть доказательством нечестия? Когда Бог объявляет что-нибудь, то сказанное должно принимать с верой, а не исследовать дерзко. Пусть, кому из них угодно, называют меня неверным: я не досадую. Почему? Потому, что я делами показываю, как называть меня. Что я говорю: пусть называют неверным? Пусть называют меня даже безумным о Христе; и этим названием я восхищаюсь, как венцом; потому что разделяю это название с Павлом, который говорит: "мы безумны Христа ради" (1 Кор. 4:10). Это безумие разумнее всякой мудрости; потому что чего не могла достигнуть внешняя (языческая) мудрость, то совершено буйством о Христе; оно разогнало мрак вселенной, оно принесло свет ведения. Но что такое "безумие" о Христе? То, когда мы укрощаем собственные помыслы, мятущиеся безвременно, когда освобождаем и очищаем свой ум от внешнего учения, чтобы, когда нужно принимать Христово учение, он был у нас свободен и очищен для принятия божественных вещаний. Когда Бог объявляет что-нибудь такое, чего не должно исследовать, то надлежит принимать верой. Исследовать причины этого, требовать отчета и допытываться способа осуществления, свойственно душе самой дерзкой и отчаянной. Это я постараюсь доказать также из самых Писаний. Некто Захария был муж дивный и великий, почтенный первосвященством, получивший от Бога право предстательствовать за весь народ. Этот Захария, вошедши во Святое Святых, в место самое недоступное, которое видеть тогда позволялось только ему одному из всех людей (заметь, он был равносилен целому народу, так что мог возносить к Богу молитвы за весь народ и умилостивлять Владыку за рабов; видишь ли величие дерзновения его, как бы некоторого посредника между Богом и людьми?), увидел ангела стоявшего внутри; и так как вид его устрашал человека, то ангел сказал: "не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя", и вот ты родишь сына (Лук. 1:13). Какая же здесь последовательность? Тот просил за народ, молился за грехи, испрашивал прощения подобным себе рабам, а (ангел) говорит: "не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя", и в доказательство того, что она услышана, возвещает, что у него родится сын Иоанн? Весьма правильная последовательность; так как Захария молился за грехи народа, а имел родить сына, который взывал: "вот Агнец Божий, Который берет [на Себя] грех мира" (Иоан. 1:29); то ангел справедливо говорит: "услышана молитва твоя", и ты родишь сына. Что же Захария? Речь у нас о том, что допытываться способов исполнения вещаний божественных непростительно, что нужно принимать эти определения верой. А Захария знал свой возраст, седины, ослабевшее тело, знал бесплодие жены, и не поверил, пожелал узнать способ исполнения и сказал: "по чему я узнаю это" (Лук. I, 18)? Как говорит он, это исполнится? Вот, "ибо я стар" и поседел, "и жена моя" бесплодна, "в летах преклонных"; возраст поздний, природа неспособная; как исполнится обещанное? Я - сеятель слабый, нива неплодна. Не кажется ли кому-нибудь, что он достоин извинения, спрашивая об исполнении дела, и, по-видимому, не справедливо ли он говорит? Но перед Богом он не оказался достойным извинения; и весьма справедливо. Когда Бог объявляет что-нибудь, то не должно поднимать суждений и указывать на последовательность дел, или требование природы, и на что-либо другое подобное; потому что сила определения (Божья) выше всего этого и не останавливается никаким препятствием. Что делаешь ты, человек? Бог обещает, а ты указываешь на возраст и ссылаешься на старость. Неужели старость сильнее обетования Божья? Неужели природа могущественнее Творца природы? Разве ты не знаешь, что крепки дела слов Его? Словом Его утверждено небо, слово Его произвело тварь, слово Его сотворило ангелов, а ты сомневаешься в рождении? Поэтому ангел и разгневался и не простил Захарии даже ради его священства; напротив, по этому самому он был больше наказан. Тот, кто был почтен более других, должен был превосходить других и верой. Какой же способ наказания? "И вот, ты будешь молчать, и не будешь иметь возможности говорить" (Лук. 1:20). Язык твой, говорит он, послужил к произнесению слов неверия; он же получит и наказание за неверие: "и вот, ты будешь молчать, и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется". Представь человеколюбие Господа: ты не веришь мне, говорит Он, - прими же теперь наказание; а когда я оправдаю это самыми делами, тогда прекращу гнев; когда узнаешь, что ты справедливо наказан, тогда освобожу тебя от наказания. Пусть послушают аномеи, как гневается Бог, когда Он подвергается исследованию. Если же Захария наказывается за то, что не поверил смертному рождению, то, скажи мне, как избегнешь наказания ты, исследуя неизреченное и вышнее? Захария не утверждал чего-нибудь, а только желал узнать, и однако не получил прощения; какое же будешь иметь оправдание ты, утверждающий, что знаешь даже невидимое и непостижимое для всех, какого не навлечешь на себя наказания?
3. Впрочем, рассуждения о рождении пусть останутся до удобного времени; а теперь приступим к прежнему предмету, которого я прежде не докончил, стараясь вырвать гибельный корень, мать всех зол, от которого и произошли у них такие мнения. Какой же это корень всех зол? Поверьте, ужас объемлет меня, когда я намереваюсь назвать его; не решаюсь языком произнести то, что они постоянно держат в уме. Какой же корень этих зол? Человек дерзнул сказать: я знаю Бога так, как сам Бог знает себя. Нужно ли обличать это? Нужно ли доказывать? Не довольно ли только произнести такие слова, чтобы показать все их нечестие? Это - явное безумие, непростительное безрассудство, новейший вид нечестия; никто никогда не дерзал ни помыслить, ни произнести языком ничего подобного. Подумай, несчастный и жалкий, кто ты и Кого исследуешь? Ты - человек, а исследуешь Бога? Достаточно одних этих названий, чтобы выразить крайность безумия: человек - земля и пепел, плоть и кровь, трава и цвет травы, тень, и дым, и тщета, и все, что только есть негоднее и немощнее этого. Не подумайте, что это сказано к осуждению природы (человеческой); не я говорю это, но пророки так рассуждают, не к бесчестию нашего рода, но для усмирения надменности безумных, не для унижения нашей природы, но для низложения гордости неистовствующих. Если после таких и столь многих изречений пророков нашлись люди, превзошедшие дерзостью самого дьявола, то скажи мне, до какого безумия дошли бы они, если бы ничего такого не было сказано? Если они страдают недугом (безумия), имея перед собой врачевство, то какой гордостью и высокомерием не надмевались бы они, если бы пророки не произнесли таких и столь многих выражений о природе человеческой? Послушай, что говорит праведный патриарх о себе самом: "я, прах и пепел" (Быт. 18:27). С Богом беседовал он, и, однако, это достоинство не произвело в нем гордости; напротив оно именно и научило его быть смиренным. А эти люди, недостойные и тени его, считают себя больше самих ангелов, что и служит доказательством их крайнего безумия. Неужели, скажи мне, ты исследуешь Бога, безначального, неизменяемого, бестелесного, нетленного, вездесущего, превосходящего все и превышающего всякую тварь? Послушай, что говорят о Нем пророки, и убойся. "Призирает на землю, и она трясется" (Псал. 103:32); Он воззрел только и поколебал столь великую землю. "Прикасается к горам, и дымятся" (Пс. 103:32); "сдвигает землю с места ее, и столбы ее дрожат" (Иов. 9:6); угрожающий морю и иссушающий его; "бездне говорит: иссохни!" (Иса. 44:27); "море увидело и побежало; Иордан обратился назад. Горы прыгали, как овны, и холмы, как агнцы" (Псал. 113:3-4). Вся тварь колеблется, страшится, трепещет; только они одни пренебрегают, презирают, уничижают собственное спасение, не хочу сказать - Владыку всех. Прежде я вразумлял их примером вышних сил, ангелов, архангелов, херувимов, серафимов, теперь же - примером бесчувственных тварей, но они и этим не вразумляются. Не видишь ли это небо, как оно прекрасно, как величественно, как увенчано разнообразным сонмом звезд? Сколько лет продолжает оно существовать? Пять тысяч с лишком лет стоит оно, и такое долгое время не состарило его; но как юное и здоровое тело сохраняет цвет и силу, свойственные его возрасту, так и небо сохранило красоту, которую получило сначала, и нисколько не сделалось дряхлее от времени. Но это небо прекрасное, величественное, светлое, украшенное звездами, крепкое, устоявшее в течение столь долгого времени, создал тот Бог, Которого ты исследуешь и заключаешь в пределы собственных суждений, создал с такой легкостью, с какой кто-нибудь шутя делал бы палатку. Изображая это, Исаия говорил: "Он распростер небеса, как тонкую ткань, и раскинул их, как шатер для жилья" (Иса. 40:22). Хочешь ли взглянуть и на землю? Он и ее сотворил, как ничто. О небе (пророк) говорит: "Он распростер небеса, как тонкую ткань, и раскинул их, как шатер для жилья"; а о земле: "восседает над кругом земли, землю делает чем-то пустым судей земли" (Иса. 40:22-23). Видишь ли, как он назвал "ничем" столь великую землю?