Дощечка через лужу

Аглая(пугается, кричит). Нет!!! (Кидает корзинку.) Скажу, скажу, ладно… (Неожиданно.) Я замуж выхожу!

Петровна. Ты?!!

Лизка. Это за кого еще?

Аглая. Должно быть, за одного мущщину.

Петровна. За которого именно?

Аглая. Сама еще толком не знаю.

Лизка(Петровне, растерянно). Такое разве бывает?

Петровна пожимает плечами в двояком взаимоисключающем смысле, мол: «С тоски и не такое может приключиться!» и «Чего же ты хочешь от умалишенной?»

Аглая. Третьего дня стрела мне ночью в светелку влетела!

Лизка. Какая еще стрела?

Петровна(недоверчиво). Рассказывай!

Аглая. А должно быть волшебная. Ну, уж что каленая это верняк. (После того как Петровна посылает ей осуждающий взгляд.) Из тех, что добры молодцы во все стороны пуляют. А я в таком виде!.. Почти как бомжиха! Теперь в моде бодибилдинг!!

Петровна(тихо). Какой такой «бо… дебилдинг»?

Лизка(одновременно с Петровной, тихо и вкрадчиво). Какие такие «добры молодцы»?

Пауза.

Аглая. Да те, что в сказках по всему свету рыщут! Пусти`те в лес! (Вырывается, поднимает корзинку.)

Лизка. В светелку, говоришь, залетела?

Аглая. Ну, в палату.

Лизка. Покажь ее нам?.. Тогда и иди!

Аглая. Чего это вдруг? Не дам!

Петровна. Хм… Слушай… А может, это… и не стрела вовсе?

Аглая. Стрела, стрела. Мне ли не знать!

Петровна. А может… и не к тебе этот мущщина стрелял?

Аглая. Это как?

Петровна. Да так. Моя палата ведь рядом с твоей!..

Лизка. И моя рядом! С другой стороны!

Петровна. Вполне мущщина мог промахнуться!

Аглая. Не смеши!

Лизка. Со мной теперь мущщины тоже очень даже знакомятся. О-го-го! (Тихо.) Это не честно!

Аглая. Нет, честно. Может, я ему больше нравлюсь?..

Лизка. Кто? Ты? Ха!.. (После молчания.) Я тебе, Аглая, на это, пожалуй, вот что скажу…

Аглая(быстро). Ничего не хочу слышать! (После паузы.) Ну? Что?

Петровна(неожиданно). Это покушение!

Лизка(хватается за сердце). Ой!

Петровна. Да не на тебя, Лизка! Ты-то что? (Аглае.) Помнишь, что намедни злой диктор сказывал?

Аглая. Покушение? Ах, покушение… (Закусив губу.) Ну что ж… (Со слезами на глазах.) Коли так… Ладно. Пусть будет покушение! (Спускается с крыльца.) Все равно! (Идет куда-то в сторону наискосок нетвердой походкой с корзинкой в руках.)

Дождавшись, пока Аглая отойдет, Петровна и Лизка скидывают ватники и внезапно и одновременно начинают «качаться» то есть приседать, отжиматься на руках и т.п.

Аглая(оборачиваясь). Вы это что, а?

Петровна и Лизка продолжают «качаться» сосредоточенно и молча.

Аглая(строго). Слышите? Эй! (И вдруг улыбается.) Отражать будем вместе, что ли? (Заметно колеблется.) Ну да, так я вам и поверила! Все одно потом снова разругаемся!

Петровна и Лизка , переглянувшись, срываются с места и мчатся на стадион.

Аглая(глаза ее мгновенно просыхают). Погодите! Я с вами! Лизка!.. Петровна!.. Там турник совершенно расшатался! (Кидает корзинку, сбрасывает мешающее ей платье и летит следом.)

Видно, как на стадионе они работают втроем на чудом оставшихся с прежних времен спортивных снарядах.

Проходит время. Ближе к вечеру в лагере становятся видны перемены: ликвидированы следы прежнего запустения, все подметено, расставлено по местам, убрано с веревок белье. Три похорошевшие женщины сидят на крыльце (которое, разумеется, тоже выметено). Аглая заметно отодвинувшись от сестер, в руках у нее корзинка с полевыми цветами.

Лизка. А стрела большая?

Аглая(огрызается). Большая, большая!

Лизка. Такая или вот такая?

Аглая. Вот такая!

Лизка(закусив губу). Эх!.. Ты, Аглая, жди, жди, мы ведь тебе совершенно не мешаем. Ну и мы с Петровной тоже, конечно, немного пождем. Вдруг и нам что-нибудь?..

Петровна. В самом деле!

Аглая. Тише вы! (Прислушивается к чему-то.) А когда они обычно налетают, Петровна?

Петровна(очнувшись, испуганно). Чего? Кто? Ты о чем?!!

Аглая. Ну, когда они обычно приходят покушаться? До обеда или же, напротив, сразу после него?

Лизка(мечтательно, нарушив растерянное молчание Петровны). Зеркало бы сюда!..

Петровна. Дожили! Уже простого зеркала сотворить не можете! А скоро видать и совсем!..

Аглая. Что?

Петровна. Да исчезнете к черту! И из памяти выветритесь. Как и не были никогда! Не смущали мир вымыслом! Не кружили мечтой! От пионерчиков что осталось?

Лизка. Барабанные палочки!

Аглая(перечисляет). Четырнадцать простыней, дюжина подушек, удочки, тапочки, утюги… Песни остались! (Неожиданно громко запевает, ждет ответа, прислушиваясь.)

Петровна(значительно переглянувшись с Лизкой). А с вас и этого не будет! Вон, третьего дня…

Лизка(тонко). В чотьверг?

Петровна. В четверг, в четверг, родимый… Просыпаюсь утром нет руки!

Аглая. Как это?

Петровна. Запросто!

Лизка. Напрочь, что ли?

Петровна. Снесло, как не было! (Демонстрирует волшебное исчезновение руки.) Причем, что интересно, правой не стало. Не левой, а именно другой! Ну, руку-то, положим, я всегда на место вернуть смогу… (Возвращает руку на место.) А вот насчет вас не знаю. Не уверена! Истаете, как дикторы!

Лизка. То есть, что?.. Этого… Этого… Этого… Ничего не будет, что ли? Совсем?

Петровна. Начисто!

Аглая. Давай, Лизка, творить зеркало?!

Лизка. Погоди. А как они все сразу исчезли, пионерчики-то бедные эти?

Петровна. Да я уже раз десять тебе эту историю сказывала!

Лизка. А ты еще и в одиннадцатый скажи. Трудно тебе, что ли? Послушать хочется. Делать-то больше что? Ты ведь хорошо сказываешь, жалостно, страшно так!

Петровна. Ну, слушай, Лизка… Ты тогда фольклорным гриппом хворала, с пионерчиками лежала в лизарете…

Лизка. Ну, это я и сама помню!

Петровна. А раз помнишь, то должна знать, что мы не как-нибудь, а однажды в пору нелюбви, в скучные бесприютные времена, увязались втроем с бригадой сказочных артистов в этот лагерь. Да так тут и остались. Поварихами служили, в моечной-прачечной… (Будто готовясь к какому-то интервью.) К вожатству, правда, нас не подпускали по причине идеологической. Что делали в пионерчиковом лагере? Да жили! Причем превесело так!! А почему остались, когда те вдруг исчезли? И куда исчезли? Тут уже целая история стряслась… Как-то проснулись утром нет пионерчиков! Еще вчера вечером были полнехонек лагерь, шумели, как полоумные, по кроватям прыгали тихий ужас! А утром глядь нет никого! И вожатых, что характерно, ни единого! Сам директор лагеря куда-то пропал вместе с главным вожатым-женщиной! Мы долго думали: эти-то куда попрятались? Может, пока пионерчики не видят, на залив купаться почапали? Мы на залив. Ан и там никого нет! Один восьминос в воде светится. Так где же они, родимые? И нет в столовке, котлы пустые, и за котлами тоже никого. Нигде. Так и пропали навсегда. Вот так оно все и кончилось! Одним разом, можно сказать. И птицы замолкли. Потом, по весне, птицы, конечно, вернулись. А пионерчики уже нет. А после мы и тебя, Лизка, из лизарета вызволили…

Лизка. Тихий ужас!

Петровна. Ага. Зато малины теперь в лагере завались сколько. И мухоморы стоят, не сшиблены!