Эдем в подарок

Мы неслись к моей каюте, как ужаленные. Там, в небольшом аквариуме обитала колония умных микроскопических существ. Удивительно, как такая мелочь способна решать самые сложнейшие вопросы! Я не переставал этому поражаться до тех пор, пор однажды Вирка не спросил меня: «А много ли значит один нейрон, а?». И тут все вопросы от пали. Конечно же, одна бактерия ни на что не способна, но ведь их много и с каждым днём становится всё больше и больше. Они самые древние живые существа во Вселенной и к тому же они бессмертны!

Частенько я хотел сунуть руку в сосуд и дотронувшись до скользкой серой плёнки, получить ответы на все вопросы, но каждый раз меня что-то останавливало. Трудно даже сказать, что это было за чувство, страх смешанный с чувством собственной неполноценности. Мои вопросы, скорее всего, показались бы этим милым крошкам настолько незначительными, что они бы и отвечать на них не стали. Что им за дело до того, что волнует эту странную и громоздкую конструкции, именуемую человеком?!

Я приблизился к стеклянной посудине и открыл крышку. Запах, который ударил мне в нос, нельзя было назвать благоуханием роз, резкий, неприятный, отдающий то ли аммиаком, то ли тухлятиной. Застывшие в ожидании за моей спиной Вирка и Нида, даже дыхание затаили, чтобы не мешать мне сосредоточиться и правильно сформулировать вопрос, а это, надо заметить, не так-то просто было сделать. В конце концов, я собрался и опустил руку в этот вонючий заповедник «малюток эйнштейнов». Серая масса повела себя странно, она заколыхалась, ожила и потянулась к моим пальцам. Смотрелось это жутковато и в какой-то момент я даже захотел отдёрнуть руку, но сдержался и лишь слегка вздрогнул, почувствовав влажное и скользкое прикосновение к своей коже. Затаив дыхание, я ожидал откровения. Не знаю, что там почувствовал Будда, сидя под смоковницей, когда на него снизошло просветление, но я не испытал ровным счётом ничего! У меня даже возникло нехорошее подозрение, что на этот вопрос ответа не знают даже мои умные малютки, но внезапно в голове появились мысли, которых там быть не должно, мои, но в то же время чужие.

— Есть! — Радостно воскликнул я. — Они ответили, только я не совсем понял, какое это имеет отношение к нашему делу.

— Говори, как есть, а уж мы все вместе попытаемся разобраться, — ответила шаманка, дрожа от нетерпения.

— Наверное, разберёмся, но я не очень в этом уверен, — засомневался я.

Вирка погладил меня по голове, как заботливый папаша маленького сына и произнёс:

— Ты, Лёлик, не томи, говори все, как есть.

— Да там особо-то и рассказывать нечего, — пришлось мне признаться, — всего два слова: алмаз и астероид.

— Не густо, — разочарованно заметил Вирка, — мне это ни о чём не говорит. Я надеялся на большее.

— Алмазный астероид, — прошептала Нида испуганно, видимо, вспоминая приключения, которые нам пришлось пережить возле этого самого алмазного астероида. — Знаете, что, друзья, а ведь и мой народ, когда создавал портал в мир полёвок, использовал алмазы!

Дела! Я погружаюсь в такие дебри, из которых не смогу выбраться. Как объяснить им, что всё происходящее кажется мне сплошным абсурдом?!

— При чём тут алмазный астероид и то, что происходит здесь? — Заорал я, чтобы скрыть своё смущение. — Я ничего не понимаю!

— Я пока тоже, — призналась Нида, — но какая-то связь должна быть!

Вирка молчал, погрузившись в раздумья. На его непрошибаемом лице невозможно было разглядеть и следа эмоций, но я знал, что сейчас он лихорадочно ищет ответ на вопрос и старался не слишком ему мешать.

— Нида, — вдруг задал он вопрос шаманке, — скажи, а что ты знаешь об этом? Видишь ли, моих знаний здесь недостаточно.

Девушка растерялась, она не ожидала этого вопроса.

— Честно говоря, я мало что знаю, — призналась она, — я ведь была по другой части. Я изучала психологию полёвок, — она горько усмехнулась, — не очень-то это у меня получалось, как оказалось впоследствии. У меня в голове всё смешалось. Постараюсь рассказать, как умею, но без обид, в моих объяснениях наука и мистика будут сильно перемешаны.

Сейчас она расскажет нам душераздирающие истории о свирепых, могущественных, но справедливых духах! Я тяжело вздохнул и приготовился терпеливо выслушивать всю эту ахинею. И не ошибся. Ахинея она и есть ахинея!

— Существует три мира, — старательно, словно школьница на экзамене, объяснила шаманка, — наш мир, верхний мир и нижний. У нас считалось, что алмазы могут концентрировать в себе энергию, способную отрывать двери… — она бросила на меня короткий взгляд и поправилась, — порталы в верхний мир, из которого к нам приходят полёвки. Мы очень хотели туда заглянуть, но…

Тут она расплакалась, вспоминая, чем вся эта история закончилась. Да, досталось ей! Девчонка побывала в иной вселенной, совершенно не похожей на нашу! И как только она не свихнулась? Крепкие у неё нервы, да и психика не подкачала!

— Не счесть алмазов в каменных пещерах, — буркнул я непонятно зачем. — Ребята, а ведь вопрос в другом. Кто были эти люди? Надо их найти! А ещё лучше было бы найти эту сферу, которую они забрали с собой.

За окнами Эдем переливался всеми цветами радуги и ничто не говорило о том, что планете грозит опасность. После сумасшедшей грозы такое затишье напрягало, как будто обещало продолжение. Ни ветерка, ни шёроха. Только тишина, прозрачная равнодушная тишина!

— Вирка, ты должен мне создать более надёжный скафандр. Сможешь?

Я сидел в кресле и всматривался в пейзаж за окном. Если Эдем и в самом деле сам способен изгнать любого, кто попытается нарушить его законы, зачем здесь мы? Как ни крути, но планета сильнее нас! С самого начала всё это дело казалось мне авантюрой, безумной и бесполезной.

— Не проблема, — ответил Вирка, — я создам тебе самый надёжный скафандр, всё, что ты сможешь себе представить. Бронированный, хромированный, с рюшечками и бантами, — он хохотнул. — Но не существует идеальной защиты, я не волшебник.

И тут в разговор вмешалась Нида.

— Вирка, я не могу понять, как ты это делаешь, — сказала она, — ведь для того, что ты создаёшь, нужен материал. Олег, возможно, не в курсе, но я-то знаю, что для того, чтобы размножаться, вам, вирусам необходима живая клетка. Судя по размерам корабля и, мне кажется, что это ещё не предел твоих возможностей, Лёлик давно уже должен погибнуть, у него бы уже давно не осталось ни одной здоровой клетки. Как такое может быть?

Я насторожился. Интересный вопрос. Почему мне никогда не приходило в голову задать его? Но вирус не спешил с ответом и тогда мне пришлось его поторопить:

— Отвечай, крошечка Хаврошечка! Теперь и мне стало это интересно.

Вирка отвёл глаза в сторону и выдержал паузу. Его поведение мне не понравилось. Сердце дёрнулось в предчувствии очередных неприятностей. Кажется, я уже начинаю привыкать к тому, что ничего хорошего от этого «подарка» ждать мне не приходятся. Вон, как косит глазами, сразу же ясно, что приготовил для меня серьёзную шокотерапию.

— Вир, мне надоели эти шкатулки с секретом! Хватит постоянно что-то от меня скрывать! — Сказал я таким голосом, что самому стало страшно, — объясни мне, как это всё устроено. И не забывай, пожалуйста, что я лицо заинтересованное.

Вирус улыбнулся мне такой открытой, такой лучезарной улыбкой, что я сразу понял — сейчас он скажет мне какую-нибудь гадость. Даже шаманка, похоже, успела пожалеть о том, что затронула эту тему. Она неумело попыталась переключить внимание на другую тему, но поздно — я уже завёлся!

— Ну?!

— Баранки гну, — попытался отшутиться вирус.

— Говори! — Заорал я, теряя терпение.

— Видишь ли, Лёлик, — мне пришлось забыть на время о том, что я запретил ему так меня называть, — вместе со мной ты ещё кое-что приобрёл. Как бы так сказать, чтобы ты не сильно расстроился? Внутри у тебя теперь живёт целая россыпь раковых опухолей…

Меня, словно кипятком ошпарили. Слово «рак» звучало угрожающе и безысходно. В голову треклятому вирусу полетела, поднятая мной с пола, забытая и заброшенная, гантель — это всё, что я мог сделать на тот момент. Если я не устроил в своей каюте разгром, то только потому, что от той новости, которой «порадовал» меня вирус, у меня подкосились ноги и навалилось такое опустошение и отчаяние, что даже шевелиться не хотелось. Рак! Я видел, как умирают от рака. Нет, уж лучше бы меня пристрелил этот чужак там, у кромки эдемского леса! Я представил, как постепенно один за другим выходят из строя мои органы, как страшные боли не дают мне заснуть и лоб мой покрылся испариной.