Страница 26 из 84
— Если это, по-твоему, развлечение, то я рад, что не выбрал себе профессию клоуна, — зло ответил я ему.
— Да, — покорно согласился он со мной, — грустная это работа — веселить других своей глупостью. Но у тебя это всегда хорошо получается.
Наконец я его увидел! Он висел в воздухе над провалом и ехидно ухмылялся. Страх уступил место злости. Он ещё и издевается, мерзавец! Можно подумать, что, если я умру, он останется в живых. Тоже мне воздушный акробат выискался! Странно, но злость меня отрезвила. Хоть и с опозданием, но до меня стало доходить, что всё это очень странно. Незаметно, чтобы Вирка так сильно уж обеспокоился моим незавидным положением, а ведь с полёвками всё было иначе.
— Слышишь, микрофлора, — обратился я к нему, — объясни, что происходит!
— От микрофлоры слышу, — парировал он, — ничего не происходит. Обычные галлюцинации. Всё, что ты видишь — нереально, оно существует только в твоём мозгу. Так что ты можешь расслабиться и перестать карабкаться на стену…Альпинист выискался, смешно смотреть.
Ах, да! Как я об этом мог забыть?! Сам напросился, не спорю, но кто же знал, что это всё будет настолько реалистично? Неужели это безобразие будет продолжаться целую неделю?! Я-то по своей наивности рассчитывал на красивые эротичные глюки — гарем, толпа восхитительных наложниц, а получилось вон что. Думал, что буду видеть обнажённых сногсшибательных девушек и наслаждаться их обществом, а мой мозг подсунул мне кошко-человеческих гибридов и бурлящую лаву. Вот от кого-кого, но от своего мозга я подобной подлости никак не ожидал!
Впрочем, это ещё не самое страшное, что могло бы мне пригрезиться. Я себя знаю, иногда такое в голову приходит, что сам себя начинаю бояться.
— Вирка, что же мне теперь делать?
— Ничего, — ответил он и подошёл ко мне прямо по воздуху, аки посуху. — Переживёшь как-нибудь. Просто помни о том, что всё это — всего лишь плод твоего больного воображения.
— Слушай, умник, а как мне разобраться, что это такое? На Земле я бы ещё как-то сориентировался. А здесь не знаю, что может быть, а чего нет, — горько признался я.
Нацепив на лицо всю ту же ехидную ухмылочку, мой ВВВ выдал:
— Разберёшься, а, если совсем уж плохо будет, то я тебя подскажу. Я ведь нахожусь в здравом уме и твёрдой памяти. А ты, друг, готовься к грандиозному представлению. Жаль, что я не могу всего этого видеть. Это, наверное, интересно.
Вздохнув с облегчением, я растянулся на холодном полу и уже почти спокойно наблюдал за тем, как подо мной плещется пузырящаяся лава. Красотища! Да, вот бы такой аттракцион на Земле устроить для любителей экстрима! Можно было бы озолотиться.
Я закрыл глаза и попытался уснуть, но внезапно навалившаяся тишина, противоестественная, ватная, заставила меня вздрогнуть и посмотреть, что же тут изменилось так резко?
Провал в полу исчез, но от этого мне не стало легче, потому что теперь весь пол устилали многочисленные змеи, змейки, змеищи! Они извивались, сворачивались в немыслимые клубки и норовили оплести меня с ног до головы. Не люблю я этих гадов! Но теперь-то я уже точно знал, что это всего лишь иллюзия и не стал истерить и дёргаться. Да, Иероним Босх со своими страшилками — наивный ребёнок по сравнению с тем, что производило на свет моё извращённое воображение! Потом змеи, подобно сорнякам, стали прорастать прямо в меня. Я даже чувствовал, как их сухие холодные тела скользят по моему телу и проникают внутрь. Одна змея раздулась неимоверно и сделалась похожей на большое коричневое бревно, поросшее зелёным мхом. На её теле появились шишечки, которые одна за другой лопались, производя на свет новых змеек.
— Блин, пипа суринамская выискалась! — Вздохнул я устало. Это шоу стало меня утомлять. — Почему у меня галлюцинации такие противные и неправдоподобные? Я думал, что это будет что-то более реалистичное, а тут…
— Откуда я знаю, что ты там у себя в подсознании накопил, — буркнул недовольно Вирка. — Ничего, пора уже освободиться, наконец, от своих детских страхов. И будет тебе счастье.
— Какие, к чёрту, детские страхи?! — Взвился я. — Ничего такого у меня в голове не было и быть не могло! Неправильных каких-то бактерий мне подсунул Белёк. Я их больше не хочу. Слушай, а нельзя как-то от них избавиться, выковырять их из меня или потравить дустом?
— Никак, — мне показалось, что в его голосе прозвучало злорадство, — надо было думать, прежде чем принимать решение. А у тебя всегда телега впереди лошади несётся. Задним умом ты крепок, Лёлик.
Вот скотина! Откуда я-то знал, что всё будет вот так? Мог бы предупредить. А теперь я свихнусь от всего этого. Впасть, что ли на недельку в спячку, чтобы ничего не видеть? Только не получится. Вирка присел рядом на корточках и попытался меня успокоить, как мог, только получалось у него это плохо:
— Ты успокойся и просто не реагируй на то, что происходит вокруг. Ну, кто виноват, что с головой у тебя непорядок? Я и сам не подозревал, что у тебя там творится. Теперь остаётся только потерпеть недельку и всё станет нормально.
Ах, какой он добрый этот вирус! Успокоил, называется! Неделю я не выдержу. Да и нет у меня этой недели, ведь, кажется, меня собираются принести в жертву этим полёвкам. Не знаю, как у них это делается и знать не хочу! И тут же моё подсознание услужливо организовало мне просмотр таких картинок, от которых меня бросило в дрожь. Стены исчезли и я оказался абсолютно голый на большой, людной площади, где перед гудящей толпой пытали и казнили людей. Руки и ноги у меня были связаны. С отвращением я смотрел, как молодого парня сажают на кол. Когда несчастный повернулся в мою сторону, то я обнаружил, что у него моё лицо! Другого, тоже с моим лицом, подвесили на дыбу, а третьего варили в кипящей воде, причём «повар» периодически подбрасывал в котёл различные специи и пробовал бульон на вкус…
— Прекрати это! — Дрожащим голосом потребовал я.
— Рад бы, но не могу, — признался вирус, — ты понимаешь, я этого не могу сделать.
— А кто хвастался, что способен уничтожить любую бактерию, микроба и прочую дрянь? Ты же мне доказывал, что способен защитить меня от всего этого!
— От этого не могу. Я не волшебник и запрограммирован так, чтобы не причинять вреда этим бактериям.
Я поднялся и направился к маленькому окошку. Интересно, а что там творится? И, что самое обидно, что бы я там ни увидел, вряд ли я не смогу теперь разобраться, реально ли то, оно или опять глюки.
Но в этот момент дверь отворилась и в мою камеру смертника вошла Нида! Так, кажется, тема сменилась. Шаманка приблизилась ко мне, что-то сказала на своём непонятном языке и поставила на пол глиняный горшочек с каким-то тёмным дымящимся месивом. Что бы это значило? Ах, да, я ведь давно не ел, теперь мне должны привидеться всякие яства — радость обжоры!
— Что это? — Поинтересовался я у своей галлюцинации. — Девушка, а вы бы, ей Богу, помылись бы, причесались — цены бы вам не было! Знаю я одну, она на вас похожа. Хороша, зараза! Но стерва. Хотя такую красоту не испортят даже немытые волосы и грязь под ногтями.
Вирка подошёл и грубо толкнул меня в бок.
— Заткнись, — прошипел он, — хорошо, что она тебя не понимает.
— Она, что, настоящая? — Обескуражено спросил я.
— Конечно. Еду тебе принесла, чтобы ты тут с голодухи не загнулся.
Я посмотрел на бурое скользкое месиво и поморщился. Если это еда, то я её есть не стану. Понимаю, что тюремная баланда — это не черепаший суп, но нельзя же кормить человека чем-то похожим на дерьмо! В еде я консервативен, как ни в чём другом! Все эти изыски и извращения на кулинарную тему категорически не признаю.
Нида что-то, как мне показалось, возмущённо сказала и я уставился на Вирку, ожидая перевода.
— Она говорит, чтобы ты поел, ничего другого у неё нет. Скот продолжает дохнуть и мяса тебе не положено, потому что виной всему этому — ты. Нечего было нарушать покой духов и злить их сверх всякой меры.
Здравствуйте, люди добрые! Я-то при чём? Может, на их коров, или кто там у них, ящур напал, а я виноват! Нашли стрелочника. Да я даже не знаю, что у них там за скотина такая.