Мастер перекрёстков

Это помещение оказалось гораздо более комфортабельным, чем тот номер люкс, в который Светлейший поселил Макса. Здесь было всё, что нужно: кровать, стол со стульями, зеркало на стене, даже ковёр на полу. Масляных светильников на стенах было более чем достаточно. Как ни странно, в камере предка Галимата было чисто и сухо. Не сразу лекарь заметил обитателя этих апартаментов. Он смотрел по сторонам, но никого не видел. Невидимка, что ли? А, может, у Князя крыша давно уже поехала и никаких зловещих родственников вообще нет и никогда не было?

— Эй, ты, — раздражённо процедил Светлейший, — опять в прятки со мной играешь? Давай, покажись-ка людям, чудовище!

И тут же в стороне что-то зашевелилось и от стены отделилась тёмная человеческая фигура. Странной немного ломаной походкой она направилась к гостям. Когда человек попал в круг света, отбрасываемый светильником, Макс вздрогнул. Человеком-то это существо можно было назвать с большой натяжкой. Как будто всё на месте: руки, ноги, голова, но…

— Что это? — спросил лекарь растерянно. — Князь, что это такое?

Светлейший, кажется, остался доволен произведённым эффектом, даже позволил себе улыбнуться.

— Это мой очень далёкий предок, вернее то, чем он теперь стал. Верно, Голт? Видишь, никто не желает в тебе человека признавать.

Странное существо больше походило на вырезанную из дерева статую. Всё тело Голта покрывала древесная кора и лекарь даже удивился тому, что это странное создание ещё умудряется как-то двигаться. Волосы у предка Галимата отливали зеленью. Но, что совсем уж потрясло Макса, так это то, что кое-где на теле существа пробивались чахлые зелёные листочки. Человек — дерево! — восхитился про себя Максим. Ах, если бы только дерево! Вот Голт улыбнулся широко и обнажил страшные белоснежные клыки. У людей такой красотищи не бывает! Существо с трудом взгромоздилось на стул и жестом пригласило своих гостей присесть рядом с ним.

— Хорошо, что ты решил меня навестить, — проскрипел человек-дерево устало, — мне здесь так скучно! А это Макс, верно?

Чудовище стало с нескрываемым интересом рассматривать лекаря. Трудно себе представить, о чём может думать такое древнее и странное существо, но Максу показалось, что в тёмных глазах Голта мелькнуло узнавание и, как ни странно, радость.

— Не дури, Голт! — Грозно прорычал Галимат. — Когда ты прекратишь пугать моих близких? Что тебе надо от моей дочери?

Существо глубоко вздохнуло и печально призналось:

— А ты не никогда не думал, что мне здесь может быть просто скучно? Что мне надо от твоей дочери? А, скажи-ка мне, Князь, что тебе от меня надо? Почему вот уже двести лет ты и вся твоя гнилая родня держат меня в этом подземелье? Молчишь?

Макс представил себя на месте этого непонятного создания и острая жалость пронзила его, такая острая, что ей можно было поранить себе сердце. Столько лет в подземелье, не видя солнечного света, не общаясь с другими людьми… Он шагнул к Голту и уселся на соседний стул, Галимат остался стоять на том же месте.

— Скажи, лекарь, за что они меня приговорили к этому? Он вот и сам не знает, — человек-дерево кивнул в сторону Светлейшего. — А я знаю! Мой дорогой правнук однажды очень захотел власти и денег и был готов ради этого на всё, — Голт бросил короткий взгляд на Галимата и горько усмехнулся. — Этого мерзавца, моего правнука, не смутило даже то, что я его родственник. А потом несколько поколений этих ребят из рода Галиматов, — он плюнул прямо под ноги Князю, — только тем и занимались, что требовали от меня то одно, то другое и никого из них не интересовало, чего же хочу я сам!

У Максима возникло ощущение, что где-то, когда-то он уже встречался с этим человеком. Только где и когда? Он напряжённо пытался вспомнить, прекрасно сознавая, что всё это пустое. И вдруг, словно вспышка, он вспомнил! Однажды ему приснился сон. Очень странный и страшный сон. Во сне Макс был деревом и рос на болоте, а рядом с ним росли точно такие же корявые и низкорослые деревья. А потом вдруг все они зашевелились, открыли глаза и оказалось, что никакие это не деревья, а люди. Макс выдернул ногу из земли и увидел на неё тонкие искривлённые волоски — корни. Ему было безумно страшно и очень хотелось проснуться. Тогда, во сне Максу казалось, что весь этот кошмар будет длиться вечно, но писк будильника прогнал кошмар. Голт — это и был один из тех, кто приснился Максиму в том страшном сне! Голова пошла кругом. Нет, не большой паук с человеческой головой, не клубок переплетённых между собой крыс — это было бы не так страшно. Растение!

— Да ты не бойся, лекарь, я совсем не страшный, — хихикнул предок Галимата, — если бы меня не запихнули в этот каменный мешок, я бы никогда и не вспомнил про то, что где-то там у меня осталась родня и никогда бы не стал им вредить. Но, согласись, они сами нарвались на это!

Голос Голта набирал силу и уже больше не походил на шелест листьев. В его глазах полыхала такая ненависть, что, казалось, она может сжечь дотла весь замок. Сам же светлейший уныло топтался у двери, не решаясь приблизиться, теперь от его храбрости не осталось и следа. Максим, напротив, успокоился и позволил себе расслабиться. Подумаешь, дерево, — думал он лениво, — не крокодил же, не дракон какой-нибудь.

Внезапно Голт резко вскочил со стула и довольно бойко подбежал к своему потомку, чем привёл того в ужас. Глаза Светлейшего округлились, дыхание стало частым и тяжёлым. Он сжал в руке хрустальную слезу. Висящую у него на шее и шёпотом произнёс:

— Уйди, гад!

Человек-дерево остановился и вдруг рассмеялся громко и зло.

— Что, Князь, страшно? А что будет, когда ты однажды забудешь амулет? Хочешь я тебе это расскажу? Хотя, зачем мне так долго ждать, ведь у тебя есть дочь, верно? Красотка Патита! — Голт даже облизнулся. — Как это я раньше об этом не подумал! Я не могу пока ничего сделать тебе и жену я твою не тронуть не посмею, но Патита…

Наконец-то и Макс решил вмешаться в эти семейные разборки. Он стукнул кулаком по столу, чтобы привлечь внимание к своей персоне и сказал:

— Скажите, Голт, а что будет, если Галимат вас освободит?

Светлейший даже позеленел после этих слов. Он, словно выброшенная на берег рыба, судорожно открывал и закрывал рот, не в состоянии произнести ни слова. А Голт рассмеялся весело и сказал:

— Что будет? О, это будет очень хорошо! Поверь, лекарь, это будет незабываемый день!

Князь собрался с силами и закричал так громко. На сколько у него хватило сил:

— Незабываемый день, говоришь? Этого не будет никогда!!! Я знаю, что ты не оставишь нас в покое. Ты будешь мстить!

Голт стоял перед Светлейшим и с нескрываемым удовольствием наблюдал за тем, как страх на лице Князя сменялся отчаяньем и тоской. Даже Максиму стало жалко этого не очень молодого и не очень счастливого человека, прожившего всю жизнь в ожидании чего-то ужасного. Он осторожно поднялся, подошёл к этой странной паре и стал между ними.

— Голт, Князь говорит правду? Ты будешь мстить? — Спросил он.

Предок Светлейшего корявыми пальцами оторвал от себя небольшой бледный листочек и зачем-то понюхал его. Затем вернулся на своё место и со скрипом уселся вновь за стол. Галимат облегчённо вздохнул, набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:

— Голт, тебе задали вопрос.

— Буду ли я мстить? — Равнодушным тоном ответил предок. — Мог бы и соврать, но отвечу тебе честно — да, буду! Надеюсь, мне не надо объяснять почему?

Странно, странно всё это! Я сплю, я точно сплю, — думал Максим, — мне всего лишь надо проснуться и всё! Но ничего не менялось Да и не мог быть сон настолько реальным. Лекарь вспомнил, что для того, чтобы выяснить сон то, что происходит с ним, или явь, надо просто попытаться кто-нибудь почитать. Если это у него получится, значит, всё происходящее — дикая, невозможная, но реальность. Он пошарил глазами по камере и обнаружил пухлый томик в красном переплёте. Он уже знал, что каким-то непостижимым образом знает и язык и письменность этого загадочного мира. Рука сама потянулась к книге. Но реакция Голта оказалась неожиданной и страшной! Своей деревянной, шершавой рукой он схватил Макса за запястье и грозно заявил: