КС. Дневник одиночества

– Мне пора, – сухо сказала я, отстранившись от Эдуарда.

– Уже? А зеленый чай с медом и сухофруктами?

– Что-то вот здесь холодок, – прошептала я испуганно и положила руку на ноющее место чуть ниже груди. Меня начало трясти так, что зубы застучали.

– Замерзла? – озадаченно спросил Эдик.

– Нет, предчувствие какое-то… я пойду. Пока.

Я быстро зашагала в сторону дома, оставив растерянного Эдика посреди улицы. Ноги мои онемели, было трудно идти. Преодолевая волну странных ощущений и ветер, я добралась до невзрачной панельной пятиэтажки, именуемой «мой дом». Остановившись возле подъезда, долго стояла, рассматривая чудовищную постройку прошлых времен. Я и не замечала раньше, что живу в таком убогом и мрачном здании. При свете дня его серость была обыденной и не отпугивала бездушностью. Очень медленно я подошла к подъездной двери и, взявшись за ручку замерла – страх сковал мои руки. Вышла соседка-старушка, снабжавшая нас соленьями и вареньем. Уткнувшись в меня, она испуганно воскликнула:

– Чего ты тут, Аленка? Бледная вон вся! Чего случилось? Заболела?

– Я… не могла открыть дверь… видимо, заело замок, – оправдалась я и через силу улыбнулась любознательной бабушке.

Чтобы избежать дальнейших вопросов я молниеносно влетела в подъезд. Старуха осталась снаружи. Она что-то крикнула мне вслед, но захлопнувшаяся дверь лишила ее возможности удовлетворить свое любопытство. Мучительно медленно я поднималась на свой этаж…

Когда я вошла в квартиру, было очень тихо и темно… Я включила свет в коридоре, затем осторожно прошла в гостиную… На диване я увидела белый листок…На нем было что-то написано почерком матери… Это было письмо. Буквы плясали пред глазами, я нервно сжала бумагу в руке и поднесла к лицу очень близко, чтобы прочитать. «Милые»… зачеркнуто, «дорогие»… тоже зачеркнуто. «Иванушка и Аленушка! Я ухожу»… опять! «Но на этот раз навсегда. Раз я не нужна, а это страшно… страшно ощущать себя ненужным человеком. Я не могу так жить… Прощайте!»

– Дикость какая-то, – прошептала я и громко крикнула: – Мама! Мама!

Никто не отозвался. Мне стало страшно, снова закружились тени, которые шептали мне в ухо: «Иди в спальню! Скорее!»

Она лежала на кровати… такая спокойная… и бледная…

Как все просто: мать – стерва, отец – слабак. Пчелка и Пень. И Шишка, которая наблюдает и делает выводы. Есть сценарий и амплитуда развития образа, все логично и обоснованно… КС… Ты обладаешь информацией, которую используешь в достижении намеченной цели.

Я спрятала записку в безголовом мишке, которая гласила:

Ну вот ты справилась, мама!

Глава 14

Лирическое отступление

Я люблю вспоминать студенческие годы… Не только потому, что в этот период в мою жизнь вошел богатый буратино Макс… Это было по-настоящему счастливое и беззаботное время… Ты ходишь на лекции, дремлешь на последней парте с наушниками плеера в ушах. После ночных официантских смен скучная преподавательская болтовня вводила в ступор, поэтому приятная музыка украшала мои университетские будни.

Самыми усыпляющими для моего гуманитарного разума были лекции по экономике. Мой мозг разрывался от нудно произносимых текстов и отчаянно не усваивал излагаемую информацию. Это было мое наказание, моя тюрьма! «Люби свое государство за то, что у тебя, охламонки, есть возможность получить бесплатное образование!» – пафосно говорила мне лупоглазая преподавательница по экономике. Каждый экзамен превращался в чудеса эквилибристики: я изгибалась, как могла, чтобы достать одну из шпаргалок, которые были распределены по всем частям тела. Я ровным счетом ничего не понимала, оправдывая старинную поговорку: гляжу в книгу, а вижу фигу. Единственное, что я запомнила навсегда по предмету, дающемуся мне с таким трудом, – экономика должна быть экономной!

Я никогда не планировала связывать свою судьбу с цифрами. В выпускном классе школы я написала сочинение по литературе на тему «Кем я хочу стать». Мои соображения на предмет, что любовница тоже профессия, не нашли отклик у злобной учительницы, сыплющей цитатами классиков.

– Как сказал Паустовский: невежество делает человека равнодушным к миру, а равнодушие растет медленно, но необратимо, как раковая опухоль, – произнесла училка, тряся моей тетрадью, в которой таились мысли о будущем.

– Не пойму, в чем меня тут обвиняют: в невежестве или равнодушии? – отшутилась я. Мое пререкание вызвало гнев у начитанной литераторши. Волна возмущения и злобы обрушилась на мою многострадальную голову. В очередной раз моему отцу пришлось посещать кабинет директора.

– Дочь, – скорбно произнес папа, вернувшись «с ковра». – Я мечтаю, чтобы ты поскорее закончила школу. К вашей директрисе я отношусь, как к близкой и нелюбимой родственнице. Я вижу ее слишком часто! Пожалей меня, старика, будь терпимее к бедной женщине, преподающей литературу. Зачем ты написала, что мечтаешь стать любовницей?

– Папа, что в этом плохого?! – невинно возмущалась я. – Я ведь не написала, что мечтаю быть проституткой и отдаваться дальнобойщикам за копейки на обочине трасс!

Иван Павлович скривился, будто запихал в рот кислый лимон.

Но я чувствовала, что он оценил юмор, глаза его озорно блеснули.

– Серьезно, дорогой мой родитель! – подхватила я радостно разговор о теме моего сочинения. – Если задуматься: любовница тоже профессия! В сексе нужно быть всегда на высоте и выглядеть отпадно, чтобы получать содержание. А конкуренция?! Папа, это же кошмар! Ежегодно из школ выпускаются молоденькие сучки с опасным оружием – упругими телами и жаждой любыми путями выйти замуж за олигарха!

– Хватит, – капитулировал папа. – Не могу это слушать!

Иван Павлович понимал, что спорить с человеком, у которого есть своя четкая позиция по данному вопросу – смысла нет. Он просто сдался, а я наслаждалась приятной победой. Больше эта тема не обсуждалась.

За сочинение я получила единицу, которую исправить было невозможно: так решила закомплексованная и стервозная учительница по литературе. Благодаря этой заниженной оценке я заполучила в аттестат трояк и он мне испортил общую картину – средний балл. Из твердой ударницы я понизилась до троечницы и лишилась возможности поступить в высшее учебное заведение на бюджетное место. Хотя, перспектива обучения в училище меня вполне устраивала. Мое будущее было слишком туманным, неопределенным и ни одна профессия меня не привлекала. И тогда мой доблестный папа-волшебник «вытащил туз из рукава». Он воспользовался связями в университете и запихал свою нерадивую дочурку на экономический факультет. В свой институт Иван Павлович не рискнул меня пристраивать, это было опасно для его безупречной репутации.

Мой гуманитарный мозг страдал от не усвоенной сложной информации, связанной с цифрами, но я брела по дебрям знаний и каким-то чудом сдавала зачеты и экзамены (я не могла ударить в грязь лицом перед папиными знакомыми, которые без денег, за рукопожатие и бутылку коньяка запихнули меня на «бюджет»).

Не могу похвастаться, что у меня были прекрасные отношения с одногруппниками… Особенно с преобладающей женской частью коллектива. Во-первых, я была «блатная», поступила в университет без экзаменов. Во-вторых, процесс становления КС шел полным ходом!

Красавец-спортсмен с прозаичным именем Коля был мечтой всех девчонок потока. За неописуемо прекрасную внешность ему прощали «блат» поступления. В него влюблялись все: от очкастых заучек-медалисток до гламурных моделей-псевдоэкономисток. Мне он, честно говоря, не нравился, я не западаю на самовлюбленных атлетов, говорящих о себе бесконечно. Но дух женского соперничества, который присутствовал в моей семье, звал меня на подвиг. Я завела с ним ни к чему не обязывающий роман, закрыв глаза на то, что староста курса – королева красоты Лилия – была его постоянной девушкой. Очень быстро выяснилось, что с Колей нас связывают интимные отношения, и одногруппники объявили мне бойкот (авторитет старосты был весьма силен). Я не переживала по этому поводу. Тем более за мной начал ухаживать Макс, и обращать внимание на молчащее стадо студентов у меня не было ни времени, ни желания. Когда любвеобильный Колян завел интрижку с другой студенткой, все переключили внимание на нее. А я уже была в фаворе, потому что у меня начали водиться деньги, часть которых я щедро тратила на выпивку во время студенческих застолий. Официантский труд приносил хороший доход. А когда приятный знакомый дядя Максим стал моим любовником, я ощутила финансовую свободу. Он выполнял все мои прихоти! Таскал по ресторанам, клубам, покупал хорошие вещи.