Джемайма

— Ты что, с ума сошел?

— У меня есть свободная комната. Можешь пожить там.

— Ни в коем случае.

— Куда ты пойдешь?

— Не знаю, — я планирую позвонить Лорен как можно скорее, но не собираюсь говорить об этом Брэду. — Послушай, — говорю я, — я хочу остаться одна.

— Хорошо, — отвечает он. — Мы еще увидимся?

— Очень сомневаюсь, — я смотрю на него, и мне кажется, будто я вижу его впервые. И несмотря на боль, на предательство, ложь, он все еще остается самым красивым мужчиной на свете. Но внешность ничего не значит. Он красив, ну и что? Внезапно я понимаю, кем был для меня Брэд. Красивым мужчиной. Я была влюблена в его красоту, но не в него самого.

И главное, я была влюблена, потому что была нужна ему. Он — первый мужчина, который проявил ко мне интерес, и я чувствовала себя обязанной. Господи, почему я раньше не поняла? Мне казалось, что раз кто-то обратил на меня внимание, я просто обязана полюбить его.

Брэд уходит, а я поднимаю трубку и звоню в авиакомпанию.

— Я бы хотела поменять билет до Лондона.

— Конечно, мадам. Скажите номер рейса и дату вылета.

— Авиакомпания LАХ, Лондон, Хитроу. В ближайшее время. Не могли бы вы посмотреть места на сегодня? — Диктую номер рейса и жду, затаив дыхание.

— На сегодня мест нет, мадам. Подождите, пожалуйста, я проверю по компьютеру.

Я жду, нетерпеливо постукивая ногой по полу. Кажется, проходит целый час, прежде чем мне снова отвечают.

— Извините, на сегодня мест нет, но есть одно место на завтра.

— Слава богу, — я вздыхаю с облегчением.

— Вы понимаете, что вам придется оплатить полную стоимость?

— Что? — Не может быть, она, наверное, неправильно поняла. — Но несколько недель назад я поменяла билет за сто долларов! Почему на этот раз так дорого?

— Мы больше не предоставляем подобные услуги.

— И сколько стоит билет?

— 954 доллара без учета налогов. Не может быть. Я, наверное, ослышалась. Шепотом переспрашиваю:

— Сколько?

— 954 доллара без учета налогов.

— Но мне это не по карману! — мысленно пересчитываю в фунты: это же почти 700 фунтов! У меня нет таких денег!

— Извините, мадам, ничем не могу помочь.

— Значит, мне придется торчать здесь и ждать своего рейса? Я не смогу опять поменять билет за сто долларов?

— Боюсь, нет.

— Ладно, — я вздыхаю. — Значит, мне придется сидеть в этом богом забытом месте? Спасибо, — вешаю трубку, кажется, сейчас заплачу.

Лорен, нужно позвонить Лорен. И подумать только: ее нет дома. Наверное, встречается со своим барменом, думаю я. И тут до меня доходит. Я одна, снова одна. Я приехала к Брэду, а теперь, когда он оставил меня, я оказалась одна в незнакомом городе, и моей единственной подруги нет дома. Я одна.

Не могу ничего с собой поделать и начинаю плакать. Слезы катятся по щекам, через минуту уже всхлипываю, как ребенок. Обхватываю колени руками и плачу, чувствуя, как разрывается мое сердце. Хватит, прекрати, говорю я себе. Он этого не стоит, но понимаю, что плачу не из-за Брэда. Я плачу от жалости к самой себе, если бы вы знали, что это такое! Когда у тебя есть человек, с которым ты готова разделить остаток своей жизни, но ты понимаешь, что не нужна ему, когда ты думаешь, что стоит похудеть и стать блондинкой, и жизнь изменится, но понимаешь, что идеальная внешность не делает тебя счастливой. Что даже у красивых жизнь полна разочарований.

Я рыдаю целый час. Потом, когда слез уже не остается, звоню Лорен и оставляю сообщение на автоответчике.

— Это Джей-Джей, — я все еще слегка всхлипываю и икаю. — Случилось ужасное. Мне нужно где-то остановиться. Ни в коем случае не звони Брэду. Я ухожу и буду звонить тебе, пока не застану дома. Скоро увидимся.

Я опускаю трубку.

Глава 28

Слава богу, что Брэд не вышел меня провожать. У меня такой тяжелый чемодан, что я чуть не надрываю спину, когда тащу его по коридору, но лучше надорваться, чем позволить ему помочь.

Кое-как ковыляю к входной двери. Тут же подбегает водитель такси и берет чемодан.

— Куда едем? — спрашивает он после того, как я усаживаюсь на заднее сиденье.

— Не знаю.

Он оборачивается и в изумлении смотрит на меня.

— Вы не знаете, куда ехать?

Я качаю головой и чувствую, как на глаза снова наворачиваются слезы, но на этот раз истерики не будет. Только одна-единственная слеза скатывается по щеке.

— С вами все в порядке? — обеспокоено спрашивает водитель.

— Да, — я пытаюсь улыбнуться. — Все будет хорошо.

Какое-то время мы просто сидим. Я вытираю глаза и пытаюсь прийти в себя. И тут я вспоминаю торговый центр Санта-Моники. Ресторанный дворик. Представляю себе смешение аппетитных запахов и вдруг осознаю: единственное, что сейчас способно заставить меня почувствовать себя лучше, — еда. Много еды. Столько, сколько возможно в себя запихнуть. Обжорство. Я уже забыла, что это такое, но сейчас мне хочется набить желудок, как раньше. И я бы съела не зеленый салат, рисовый хлебец или — подумать только — кусок хлеба. Я бы съела свинину на ребрышках, сингапурскую лапшу, спагетти, печенье. Пирожные, истекающие сливочным кремом, посыпанные тоннами сахарной пудры.

И чем больше я думаю об этом, тем ярче все это себе представляю. Мне уже кажется, что я чувствую запах, вкус всех этих блюд. Я слышу, как еда зовет меня, манит откуда-то издалека.

— В торговый центр Санта-Моника, — говорю я водителю. Все, плевать на диету, запрещающую жирное, запрещающую холестерин, запрещающую все. Плевать. Мне нужно набить брюхо.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — спрашивает водитель, глядя, как я волочу чемодан по ступенькам ко входу в торговый центр.

— Уверена, — отвечаю я и распахиваю двери.

С чего бы начать, если решаешь устроить праздник живота и можешь выбрать все, что угодно? Любую кухню, любое блюдо из любой страны мира? Мне все равно: в мои планы входит попробовать все. Но начну, пожалуй, с сэндвича из магазина деликатесов.

Я даже не сажусь за столик. Покупаю сэндвич с говядиной на ржаном хлебе и начинаю жевать, не отходя от прилавка. Глотаю, даже не ощутив вкуса.

Следующая остановка — фаст-фуд. Минуя гамбургеры, направляюсь к стойке с жареной картошкой.

В китайской закусочной заказываю лапшу по-сингапурски и жареные свиные ребрышки. В этот момент своего позорного путешествия по миру кулинарии решаю все-таки сесть за столик: сидя грызть ребрышки гораздо легче.

Дальше — сладости. В кондитерской покупаю целую упаковку свежих горячих булочек с корицей и запихиваю в рот все шесть штук, одну за другой.

Так, что теперь? Оглядываюсь вокруг. Мой желудок уже полон, но я знаю, что мне придется съесть еще очень много, чтобы заполнить огромную зияющую дыру в сердце. Наполняю бумажный кулек всевозможными шоколадными конфетами и прямо в магазине начинаю заглатывать целыми горстями, даже не распробовав.

Наконец выхожу из торгового центра и тащу чемодан к телефонной будке. Мне приходится расстегнуть две верхние пуговички на своих коротеньких джинсовых шортах — ткань больно впивается в раздувшийся живот. Набираю номер Лорен и потираю живот, который болит от такого количества съеденного. Проклинаю себя за то, что надела коротенький белый топик. Надо было надеть огромную рубашку, чтобы скрыть свой позор.

— Лорен?

— Я так волновалась! — кричит Лорен. — Ничего не рассказывай, быстро приезжай,

— Спасибо.

— Не будь идиоткой, — говорит Лорен. — Зачем еще нужны друзья?

Бен уже несколько часов гуляет по Санта-Монике. Он обнаружил, что Променад Третьей улицы — самое оживленное место. Его до глубины души поразил «Виртуальный супермаркет» — компьютерный магазин, где можно подсоединиться к Интернету и заказать все, что душе угодно.

Он заходит в кафе «Варне и Ноубл» и заказывает капучино. Сидит, наблюдает за посетителями и пролистывает местную газету. Сначала он хотел купить книгу, но оказалось, что в Лос-Анджелесе можно найти только книги о кино, поэтому Бен взял газету, которую кто-то оставил на соседнем столике.