Страница 2 из 6
Доктор Рейс выслушала и меня, и мою жену. Она сказала, что Джей — сильная, любящая женщина, надеявшаяся прожить долгие годы рядом с мужем и детьми. Теперь же нам осталось быть вместе всего несколько месяцев. Я же, по мнению Мишель, мужчина, который все еще не готов целиком сосредоточиться на доме и семье и оказаться на смертном одре. «Эта лекция станет для моих близких последней возможностью увидеть меня во плоти, — сказал я. — А я получил шанс подумать о том, что для меня действительно важно. Таким меня запомнят мои слушатели. Я должен прочесть самую замечательную лекцию в моей жизни».
Доктор Рейс говорила, что видит, с каким уважением мы относимся друг к другу. Ее глубоко тронуло наше решение провести вместе последние месяцы. Но принять за меня решение относительно лекции она не может. «Вы должны решить это сами», — сказала она и посоветовала нам прислушаться друг к другу, чтобы найти верный выход.
Столкнувшись с сопротивлением со стороны Джей, я понял, что должен честно проанализировать свои мотивы. Почему эта лекция так важна для меня? Может быть я хочу напомнить себе и окружающим, что я все еще жив? Доказать, что у меня еще есть силы? Не хочется ли мне в последний раз оказаться в свете рампы? Все эти утверждения были верны. «Раненый лев хочет знать, что он все еще может рычать, — сказал я Джей. — Это вопрос достоинства и самооценки, а не тщеславия».
Здесь было и нечто другое. Я стал рассматривать последнюю лекцию как средство, для того, чтобы попасть в будущее, которое мне не суждено увидеть.
У нас с Джей маленькие дети: пять, два и всего год. «Подумай, — сказал я супруге. — Пятилетний Дилан вырастет и будет помнить обо мне очень немногое. Что он сможет запомнить? Что мы с тобой запомнили из того, что происходило с нами в пять лет? Будет ли Дилан помнить, как мы с ним играли и смеялись? В лучшем случае у него в памяти останется несколько забавных эпизодов.
А Логан и Хлоя? Они вообще ничего не запомнят. Ничего. Особенно Хлоя. Я хочу тебе сказать важную вещь. Когда дети подрастут, им захочется понять, кем был их отец, каким он был. Лекция даст мне возможность вернуться к ним». Я сказал Джей, что попрошу обязательно записать мое выступление на видео. «Я оставлю тебе диск. Когда дети станут старше, ты сможешь показать им его. Это поможет им понять, кем я был и что было для меня важно».
Джей выслушала меня и задала естественный вопрос: «Если тебе есть, что сказать детям, если ты хочешь дать им совет, то почему бы тебе не поставить камеру на штатив и не записать все это в нашей гостиной?»
Возможно, она была права. А может быть, нет. Подобно льву, живущему в саванне, я всю жизнь провел в университетском кампусе среди студентов. «Я усвоил очень важную вещь, — сказал я Джей. — Когда родители хотят что-то внушить своим детям, внешняя оценка — незаменит мая вещь. Если я смогу заставить слушателей в нужном месте смеяться или хлопать, может быть, это придаст вес тому, что я хочу сказать детям».
Джей улыбнулась мне, своему умирающему шоумену, и в конце концов согласилась. Может быть, эта лекция станет важной частью моего наследства.
Получив согласие Джей, мне предстояло решить другую важную проблему. Как превратить академическую лекцию в нечто такое, что спустя десять лет или больше поможет моим детям выбрать верную дорогу в жизни?
Я точно знал, что не хочу говорить о раке. Моя медицинская сага сложилась так, как сложилась, и я уже пережил ее. Мне было неинтересно рассказывать о том, как я боролся с болезнью, как она открыла передо мной новые перспективы. Многие, наверное, ожидают, что эта лекция будет об умирании. Но я хотел рассказать об умении жить.
«Что делает меня уникальным?»
На этот вопрос я хотел найти ответ. Может быть, тогда я пойму, о чем должна быть лекция. Мы с Джей сидели в приемной врача, ожидая очередных результатов. Я поделился с ней своими мыслями.
«Рак не делает меня уникальным», — сказал я. И с этим не поспоришь. Диагноз «рак поджелудочной железы» ежегодно ставят 37 тысячам американцев.
Я думал о ролях, которые играл в жизни: учитель, компьютерщик, муж, отец, сын, друг, брат, наставник студентов. Все это очень важно. Но делало ли меня особенным исполнение какой-либо из этих ролей?
Я всегда очень трезво относился к себе, но понимал, что для лекции потребуется нечто большее, чем просто бравада. Я спросил себя: «Что я, именно я, могу предложить своим слушателям?»
И тут, прямо в приемной, я неожиданно понял. Это снизошло на меня, как озарение! Каковы бы ни были мои достижения, все, что я любил, своими корнями уходило в те мечты и цели, которые я ставил перед собой в детстве... И, так или иначе, мне удалось воплотить почти все! Я понял, что моя уникальность заключалась в конкретности всех моих мечтаний — от почти невыполнимых до самых необычных. Именно это и определило сорок шесть прожитых мною лет. Я знал, что, несмотря на рак, могу считать себя счастливым человеком, потому что мне удалось реализовать эти мечты. И этим я, в большой степени, обязан тому, что меня учили выдающиеся люди. Если я смогу рассказать свою историю с той же страстью, какую испытывал в тот момент, моя лекция сможет помочь другим людям найти путь к реализации своих мечтаний.
Со мной был ноутбук. Вдохновленный принятым решением, я тут же отправил электронное письмо организаторам лекций. «Прошу меня извинить за задержку, — писал я. — Назовите мою лекцию так: «Как исполнить мечты детства».
Моя жизнь в компьютере
Где вы храните свои детские мечты? Как вы помогаете другим добиваться желаемого? Будучи ученым, мне не часто приходилось давать ответы на подобные вопросы.
Четыре дня я просидел за компьютером, просматривая и отбирая слайды и фотографии для предстоящей лекции. Я привык мыслить визуально и привык выступать без текста — без написанного текста лекций. Но мне пришлось просмотреть 300 фотографий моей семьи, моих студентов и коллег и десятки иллюстраций, связанных с мечтами детства. На некоторых слайдах я писал несколько слов — советы, поговорки. Когда я буду на сцене, они напомнят мне о том, что я хотел сказать.
Работая над лекцией, я каждые полтора часа поднимался из-за стола, чтобы пообщаться с детьми. Джей видела, что я пытаюсь не отрываться от семейной жизни, но ей все равно казалось, что я трачу на подготовку лекции слишком много времени — особенно если учесть, что мы только что переехали в новый дом. Естественно, что ей хотелось, чтобы я помог разобрать коробки, которыми были заставлены все комнаты.
Сначала Джей не собиралась присутствовать на лекции. Ей казалось, что лучше остаться в Вирджинии с детьми. Я же продолжал твердить: «Я хочу, чтобы ты была со мной». На самом деле я отчаянно в ней нуждался. И в конце концов Джей согласилась прилететь в Питтсбург в день выступления.
Мне же нужно было прилететь днем раньше, то есть в день рождения жены. 17 сентября в 13.30 я покинул наш дом. Я поцеловал на прощание жену и детей и отправился в аэропорт. День рождения Джей мы отметили днем раньше. Родственники собрались в доме брата Джей. И все же мой отъезд был неприятным напоминанием о том, что с этого дня моей супруге придется отмечать дни рождения без меня.
Самолет приземлился в Питтсбурге. В аэропорту меня встречал мой друг, Стив Сиболт. Он специально для этого прилетел из Сан-Франциско. Мы познакомились несколько лет назад, когда я работал в компании Electronic Arts. Я разрабатывал видеоигры, а Стив руководил компанией. Мы стали очень близки, почти как братья.
Мы со Стивом обнялись, взяли машину и поехали в город, сдабривая беседу изрядной долей черного юмора. Стив сказал, что он только что был у дантиста, а я пошутил, что мне теперь больше не нужно будет проходить это мучение.
Мы завернули в местное кафе, чтобы пообедать. Я поставил на стол ноутбук и стал пролистывать слайды, количество которых сократилось до 280. «Это слишком много, — сказал мне Стив. — К тому моменту, когда ты закончишь, все просто умрут».