Страница 33 из 33
И вдруг на лестнице еле слышное шуршание, будто мышка скреблась в дверь. Звякнул металл о металл. Кто-то тихо просовывал в скважину ключ! Она не только успела предупредить пограничников — сумела даже передать им ключ. О боже, всемогущий!
Одним прыжком Ярема подлетел к кровати, схватил ребенка, отскочил от матери, которая испуганно протянула руки за сыном. Щелкнул пистолетом, зашипел Мария:
— Я спрячусь в тамбуре. Скажи, меня здесь нет! Заклинаю тебя младенцем! Меня здесь нет! Слышишь? Иначе... Убью пискленка!..
Он был страшен. Высокий, черный, взлохмаченный... Гигантские тени от его ломающейся фигуры метались по стенам, потолку и полу, в комнате не было места ни для чего, только тени надвигались одна на другую, тасовались, словно призрачные карты судьбы, угрожающие, зловещие, безжалостные.
— Будь ты проклят, — одними губами прошептала побледневшая Мария и встала напротив Яремы, такая же высокая и сильная, как и ее брат, хотела преградить ему дорогу, но он оттолкнул ее рукой, в которой держал пистолет, и разогнался в коридорчик...
Налетели на него так стремительно, что он успел выстрелить лишь один раз. Его рука, державшая пистолет, хрястнула, схваченная железными пальцами Гогиашвили, сверкнули в полутьме глаза с огромными белками, еще мелькнуло что-то такое высокое, как он сам, одним рывком, удивительно умело выхватило у него ребенка, о котором он забыл на миг, парализованный болью в правой руке, сломанной глазастым дьяволом. Еще кто-то падал на пол, медленно перегибаясь назад, видимо, сраженный его пулей, он согласен был поменяться с ним, падать сам, умереть, исчезнуть, лишь бы только не стоять посреди кутерьмы, прикованным к месту невыносимой болью, в полной отчаяния безвыходности...
Не увидел капитан Шопот, как выкручивал врагу руки железный Гогиашвили и как подхватил его маленького сына растерянный от первой встречи с жестокой действительностью Чайка. Не сказал он Чайке: «Жизнь — это не шутки, парень».
И уже ничто не поможет горю полковника Нелютова, когда тот узнает о гибели своего начальника заставы. Главное же — не поднимется больше капитан Шопот, хотя и оставил после себя много несделанного... и не будет знать, что с его смертью в мире стало еще одной несчастной женщиной больше.