Рай под колпаком

И опять я соврал, однако откровенничать на эту тему с Верунчиком больше не хотел. «Голубых» я недолюбливал. Но не за их сексуальную ориентацию, а за то, как вызывающе они выставляют ее напоказ, почти что рекламируя. Секс, независимо от ориентации, — личное дело каждого, и незачем о своих сексуальных пристрастиях бахвалиться на весь белый свет. Все-таки это еще и интимное дело.

В этот момент у столика появился официант Валера с моей порцией шурпы.

— Спасибо, Валера, — кивнул я и расплатился. — Достаточно?

Он глянул на деньги, кивнул.

— Заходите к нам еще.

— Всенепременно.

Официант скрылся за дверью в зал ресторана, и я поднялся из-за стола.

— Ты куда? А шурпа? — несказанно удивилась Верунчик.

Тогда я наклонился и сказал, глядя в глаза, полные недоумения:

— Верунчик, сегодняшним обедом и общением с тобой я сыт по самое некуда.

И провел большим пальцем по горлу.

Глава 3

Сев в «Жигули», я выехал со стоянки. И черт меня дернул принять участие в телевизионной викторине! Словно ее название «Кому повезет?» подтолкнуло лишний раз убедиться, что я действительно Везунчик! Если бы деньги представляли для меня особый интерес, давно махнул бы в Лас-Вегас, сорвал куш миллионов в двадцать на каком-нибудь электронном игровом автомате, чтобы никто подкопаться не смог к моему везению, и жил бы себе без бед, припеваючи… Но чувство самосохранения подсказывало, что так делать нельзя. Будто имелся в сознании предохранитель, запрещающий выделяться из общей массы, и над всем превалировало предчувствие — стоит проявить себя, как мной тут же заинтересуются. Нет, не пресловутые компетентные органы, а некто похуже, неопределенный, как ужас из детских снов, а потому неотвратимый. Поэтому я использовал свое везение по чуть-чуть: играл во всевозможные тотализаторы, стараясь в каждой букмекерской конторе появляться не чаще, чем раз в полгода; в казино, чтобы не засветиться в глазах персонала, срывал банк исключительно на игровых автоматах, чаще «одноруких бандитах»; покупал билеты различных лотерей, опять же с невысоким призовым фондом… В общем, как я уже говорил, у меня имелся тысяча и один способ легкого и безопасного получения нетрудовых доходов средствами, не противоречащими, за редким исключением, Уголовному кодексу. Главное — не жадничать и не «светиться». Хотя мог позволить себе и квартиру с евроремонтом, и иномарку, а не «Жигули»… Да многое себе мог позволить, однако даже в ресторанах не шиковал, лишь изредка заказывая к обеду что-нибудь из деликатесов. Как красную икру с Верунчиком.

И все же долго так продолжаться не могло. Выигрывая время от времени в столь небольшом городке, как Холмовск, я рано или поздно обратил бы на себя внимание. Поэтому и решился поучаствовать в телевизионной викторине с относительно небольшим призовым фондом. Двадцать тысяч долларов должны были на год-два обеспечить меня безбедным существованием, а дальше можно и возобновить свою деятельность. С максимальной осторожностью.

В случае с викториной предчувствие опасности не сработало, и после разговора с Верунчиком я понял, почему. Слишком много общего между мной и Ремишевским если не по крови, то по духу. Тревожное предположение, с детства угнездившееся в сознании, что не я один такой в нашем грешном мире, обратилось в твердую уверенность. Я никогда не предпринимал попыток искать встречи с себе подобными — на подкорковом уровне сознания был уверен, что ни к чему хорошему это не приведет. Личность бунтовала и не хотела становиться одной из многих; хотелось быть в единственном числе и не менять уклад жизни. К сожалению, не только от меня это зависело… И напрасно я клял себя за то, что рискнул участвовать в телевизионной викторине. Из-за одного случая с выигрышем двадцати тысяч долларов на меня никто бы не обратил внимания. Каждую неделю таких счастливчиков с десяток по стране наберется, к тому же с выигрышами покрупнее. Так что наверняка заинтересовались мною давно…

Нехорошо засосало под ложечной. Что-то я упустил, недооценил. В том числе и ситуацию. Похоже, с предположением, что в Холмовске я смогу пробыть еще две-три недели, придется расстаться. Не пришлось бы, как в шпионских детективах, «рвать когти» немедленно.

Припарковав машину возле универмага, я вошел в магазин и купил адидасовские кроссовки. Если уж предстоит удариться в бега, то обувь должна быть добротной. Хотел купить еще неброские джинсы и пару футболок, но передумал. Если меня «пасут», то цель покупок станет очевидной. Никакое преддверие лета не оправдает их в глазах наблюдателя.

Бросив коробку с обувью на переднее сиденье, я отъехал от тротуара и только тогда почувствовал, что в салоне машины я не один. Поздно почувствовал — подвела в этот раз интуиция.

— Сиди спокойно, не оглядывайся, в зеркальце не смотри, — донесся с заднего сиденья хрипловатый мужской голос, и в затылок уперлось холодное дуло пистолета. — Руки от баранки не отрывай.

Непроизвольно глаза все же скосились на зеркальце заднего вида, но оно оказалось предусмотрительно отвернуто в сторону непрошеным пассажиром.

— Я сказал, не смотреть, — пожурил он. — Если, конечно, не хочешь, чтобы твои мозги по ветровому стеклу расплескались.

Первый испуг прошел, и в голове воцарилась холодная рассудительность. Психологи спецподразделения «Аз» и не тому учили, хотя полный курс я пройти не успел из-за отчисления. И я стал поступать по инструкции, предписывающей разговором отвлечь налетчика, рассеять его внимание, чтобы обрести шанс для маневра.

— У меня во внутреннем кармане двести долларов с мелочью, — сказал я. — Все, что есть. Сам достанешь портмоне или мне вынуть?

— Не надо.

— Что же тогда? Машина понадобилась?.

— Твоим «Жигулям» место на свалке, — хмыкнул налетчик. — Даже на запчасти не годится.

— Тогда что нужно? — продолжал я, потихоньку наращивая скорость и выискивая глазами на обочине столб помощнее.

— Пока нужно, чтобы сбросил скорость и ехал спокойно. Врежешься в столб, я, в худшем случае, несколькими переломами отделаюсь, а тебя с дыркой в голове никто не реанимирует.

Я сбросил скорость. Версия об ограблении отпадала. Да и не очень-то в нее верилось с самого начала. Будь это обыкновенный грабитель, я бы почувствовал его присутствие, садясь в машину. Как бы он ни прятался.

— Куда ехать?

— Прямо и строго соблюдая правила дорожного движения.

— Узнаю родную ГИБДД, — проворчал я. — Вы теперь так взимаете штраф с водителей, не застегнувших ремень безопасности?

— Помалкивай! — оборвал меня невидимый пассажир за спиной. — Вопросы задавать буду я. Ты, никак, в поход собрался?

— О чем это вы? — изобразил я недоумение, хотя по спине пробежал холодок. Прекрасно понимал, о чем и почему спрашивал пассажир, но откровенничать с ним не собирался.

— О твоей покупке.

— О кроссовках, что ли? А при чем здесь поход? Лето на носу, а кроссовки — самая удобная летняя обувь, вы не находите?

— Я нахожу, что ты слишком много болтаешь, — процедил он. — Не пытайся отвлечь внимание, я выстрелю раньше, чем надумаешь что-то сотворить. Сейчас ты проделаешь незамысловатую операцию, но учти, одно неверное движение, и я стреляю.

— Стреляю это, стреляю то… Может, сразу, а? Пока я не успел подумать.

— Не умничай!

Он придвинулся ближе, и я почувствовал на затылке его дыхание. Одновременно ощутил тонкий запах то ли лосьона после бритья, то ли одеколона. Слабый фиалковый запах дешевой парфюмерии, причем скорее женской, чем мужской. Накаркала мне Верунчик «голубого», что ли?

— Сделай, как написано в окошке, — сказал он, и слева от меня появилась рука в перчатке с идентификатором имени. В окошке горела надпись: «Приложите большой палец правой руки клевому краю окошка». Следовало понимать, что мои полные Ф. И. О. были набраны заранее.

— Ничего не получится, — фыркнул я.

— Это еще почему?

— Сегодня утром уже пробовали.