Страница 85 из 92
И марта в 9 день князь Лаврентей послан в тюрьму с истопником».
В 1650 г. бил челом государю царю и вел. кн. Алексею Михайловичу всея Руси князь Иван Волконской Хромой на жильца на Гаврила Богданова сына Карпова, а в челобитной его написано: «В нынешнем во 158 году безчестил его князя Ивана на Постельном Крыльце Гаврила Карпов, а называл его ведуном и чародеем, и про то сыскивал стряпчей с ключом Федор Михаилович Ртищев. И тот Гаврило Карпов Федору Михаиловичу сказал, будто де его князь Иванове заговорное писмо объявилось в судном деле в Большом Приходе, что искал брат его родной, князь Тимофей Волконской, безчестья его, князя Иванова, на подъячем на Воинке Якунине. И в том де судном деле и нигде его заговорново писма нет и небывало, а есть де в том судном деле заговорное писмо на него князь Ивана Воинковы руки Якунина; а Воинка де сказал про то письмо, что писал он не на него князь Ивана Хромово, а писано на дядю его князя Ивана Волконского, что сидел в Холопье Приказе, и в том писме он Воинка пытан. А подал де то писмо в суд брат его князь Тимофей и государь бы его князь Ивана пожаловал велел в Большой Приход послать память». По справке оказалось:
«В Приказе Большого Приходу в судном деле, каково судное дело за рукою судии Мурзы Шипова 149 году, как искал на Туле князь Тимофей Волконской вместо брата своево князь Ивана Волконсково Хромова на подьячем на Воинке Якунине князь Иванова безчестья, и в том судном деле заговорное писмо, а подал то писмо на суде князь Тимофей Волконской, а сказал, что то писмо рука Воинкова и в том писме написано: «Боже милостив человек лебедь взгляни на меня раба Божия Мину князь Иван Волконской ангельскима очима материным сердцем, а тому б Костентину тетеревина голова язык тетеревин воловья губа, не умел бы против меня искать; а как пойдешь из двора, попадетца первое лычко и то поднять да в руках смять; да как станешь к суду, и то лычко под него подкинуть: как то лычко смялось, и у того лычка ни ума ни памяти нет, так бы у того Костентина к суду ни путяб ни памяти не было». А на князь Ивана Хромово Волконсково или на князь Ивана княж Федорова сына Волконского то заговорное писмо писано, того в том писме имянно не росписано».
Да в том же суде князь Тимофей Волконской подал на Воинка Якунина роспись, а в той росписи написано его Воинково всякое воровство и обида и насильства и продажа ко многим людем; и как был в приводе и сидел в чепи и в железах. А Воинко Якунин на суде ж князь Тимофея и брата его князь Ивана Волконских уличал словесно и подал писменную ж роспись, а в той росписи написано Волконских ко многим людем обида ж и насильства и налоги и продажа, и у кого поместною землею и угодьи и людми крестьяны завладели насильством; и как его Воинковых людей и крестьян били и в болота сажали; и ко вдовам малопоместным приезжали и били и мучили и вымуча крепости, землями завладели ж, а их с поместей согнали. А про ведовство и про коренье в том судном деле писменых и словесных упрек на Волконских не объявилось. И в нынешнем во 158 году против того заговорного писма Воинко Якунин роспрашиван и пытан, а в распросе и с пытки Воинко сказал: то заговорное писмо рука его, писал с ребячества, по сказке Донского казака Федора Александрова; а писано то писмо Приказу Холопья суда на судью, на князь Ивана княж Федорова сына Волконского прозвище Лося, потому быть было перед ним у него Воинка с толмачом с Костентином суду в подговорной в беглой его жонке; и тем писмишком обернуты были всякие крепости, а крепости были в сундуке, и тот сундук с платьем и с крепости, покрали тати из паперти церкви Всех Святых, что на Кулишках; и то писмишко пропало в тое ж пору. И февраля в 15 день боярин князь Ив. Никит. Хованской да думной дворянин Богд. Федор. Нарбеков да дьяки Ив. Патрикеев да Арт. Хватов по тем Воинковым пыточным и роспросным речем докладывали бояр и бояре, слушав докладной выписки, приговорили того Воинка, пытав, сослать в Сибирские городы.
В 1651 г. жаловался Андрей Чубаров: «Бьет челом холоп твой Ондрюшка Чюбаров. В нынешнем, государь, во 160-м году октября в осмый день пришел я холоп твой на Постельное Крыльцо и учал меня, холопа твоего, бранить и называл меня, холопа твоего, вором и разбойником Ондрей Петров сын Зиновьев; и будто я холоп твой за воровство приведен был к плахе; и будто он Ондрей ведает про то, у кого я от плахи откупился; а я холоп твой на разбое не бывал и к плахе не приваживан и ни у кого от плахи не откупывался. И тем меня холопа твоего он Ондрей обезчестил. Да он же Ондрей октября в 7 день бранил меня, холопа твоего, матерны в сенех перед Грановитою Полатою. И в то время меня холопа твоего он Ондрей обезчестил же. А как он Ондрей ныне меня, холопа твоего, на Постельном Крыльце обезчестил и в сенех перед Грановитою Полатою бранил, и в то время слышали многие люди. Милосердый государь! пожалуй меня холопа твоего вели, государь, про ту брань сыскать кому ты, государь, укажешь. Царь государь смилуйся!»
В то же почти время Михайло Кутузов бранился с князем Григорьем Козловским, который не замедлил пожаловаться. «Бьет челом холоп твой Гришка Козловской, жалоба государь мне на Михаила Васильева сына Кутузова: в прошлом государь в 160-м году обезчестил он меня холопа твоего на Постельном Крыльце у переградных дверей, называл меня пьяным князем и иными словами меня безчестил. Милосердый государь! пожалуй меня холопа своего вели государь про то мое безчестье сыскать, которые про то на Постельном Крыльце слышали; и тем государь подам имянную роспись, кому про то мое безчестье по твоему великаго государя указу указано будет сыскать. Царь государь смилуйся!»
По сыску, произведенному постельничим в 1651 году октября 13-го, свидетели показали: сказал Иван Перфильев сын Образцов, по святой Христовой непорочной евангельской заповеди: князь Григорей Козловской с Михаилом Кутузовым бранился ли или нет, того я не ведаю, на Постельном Крыльце, то моя и сказка. — Сказал Петр Кокорев: по святой Христовой евангельской заповеди, как был шум на Постельном Крыльце у Михаила Кутузова с князь Григорьем Козловским и князь Григорей говорил Михаилу Кутузову: красная де у тебя искра в лице мерн… де ты Михаила человек. — По святой и непорочной Христовой евангельской заповеди сказал Матвей Кокорев: говорил князь Григорей Козловской Михаилу Кутузову: есть де у тебя в лице искра пьяная, а он Михаила Кутузов, называл его аньтоном, князь Григорья Козловского; то моя и сказка. — По святой непорочной евангельской Христовой заповеди сказал князь Михаиле Ухтомской: на Постельном Крыльце Михайло Кутузов князь Григорья Козловскаго называл, што у него ус мокр, а назвал его пьяным: а каков беш у тебя батюшка был: и говорил Михайло же князь Григорью: помнишь-лискать, как в Троицком походе, как де ты с каменьем ганивал, и хотели де тебя на вехах повесить. — По святой непорочной евангельской заповеди сказал князь Иван Ухтомской: Михаиле Кутузов князь Григорья Козловскаго пьяным называл, а иные слова ему безчестные говорил; а как говорил, того я не упаметую, то моя и сказка.
В 1653 г. жаловался Никифор Нерыбин: «Жалоба государь мне на Ивана Волкова: в нынешнем государь во 162-м году декабря в девятый день называл он Иван меня холопа твоего своим озорничеством на Постельном Крыльце вором, и тем он Иван меня безчестил; и при ком он Иван своим озорничеством вопил на Постельном Крыльце шумко и называл меня холопа твоего вором, и тех имена под сею челобитною. Милосердый государь, пожалуй меня холопа своего, вели государь про то его Иванова озорничество сыскать и по своему государеву указу и по сыску свой государев указ учинить. Царь государь смилуйся пожалуй! — Государь пожаловал велел указ учинить Постельничему Федору Михайловичу Ртищеву».
В 1674 г. в Коломенском поссорились стольники Салтыковы с стряпчим Фустовым и тотчас же принесли на него жалобу, сначала словесно, а потом подали на письме челобитную, в которой объясняли: «Бьют челом холопи твои Федка да Алешка Салтыковы: в нынешнем, государь, во 183-м году октября в 6 день в селе Коломенском безчестил отца нашего боярина Петра Михайловича и нас холопей твоих и весь род наш Никифор Захарьев сын фустов всякою неподобною лаею. Милосердый государь! пожалуй нас холопей своих, вели, государь, про то сыскать и по сыску свой великаго государя милостивой указ учинить. Царь государь смилуйся пожалуй!»