Страница 68 из 92
Весьма любопытные подробности об изготовлении царского белья и вообще о расходовании царской белой казны находим в сохранившихся записях о расходе полотен «на Государевы дела» за 1583–1587 гг., изданных нами в «Материалах для истории, археологии и статистики города Москвы», ч. I, стб. 1201–1223. Здесь между прочим встречаем некоторые приснопамятные дворцовые обычаи, по которым: 1. Каждый год в годовщины памяти по отце Грозного, вел. кн. Василии Ивановиче, декабря 4-го, по самом Грозном-царе Иване Вас., марта 19-го, и по его сыне, царевиче Иване Ивановиче, 21 ноября, раздавались из дворца нищим старцам сшитые дворцовыми швеями полотняные рубашки и ширинки (платки), сто рубашек и ширинок по Василии Ив., двести по царе Иване Вас. и двести по царевиче Иване Ив. 2. Каждый год в день Семика, когда, по обычаю, совершалось общее погребение «странным», в Убогих Дом, где находилась общая могила, посылались из дворца сшитые полотняные покровы к погребению умерших. В XVII ст. на это дело выдавались целые полотна. Так в 1652 г., июня 3-го, из Мастерской царицыной палаты взял Тиунской избы подьячий Кирилла Григорьев 12 полотен, к Убогих Дому на погребенье. Упомянутые записи значительно дополняют наше исследование о белой казне в книге «Домашний быт цариц», стр. 671. Материалы № 108–112.
В Спальной же, а может быть, и в других комнатах, находившихся подле и соответствовавших теперешней уборной, в сундучках, скрынях, ящиках, ларцах или шкатунах хранились также и все уборные принадлежности. Так как стенные зеркала особенно до половины XVII ст. не были еще в большом употреблении, то при убираньи большею частию употреблялись зеркала малые ручные, хранившиеся в особых ларцах с гребнями. Круглые или четыреугольные, эти зеркала вставлялись в рамки, или обода, деревянные золоченые или обтянутые бархатом, червчатым, вишневым, также камкою жарких цветов, на хлопчатой бумаге или басменною золоченою и серебрёною с красками кожею. Нередко их ставили в серебряную или золотую оправу. Устроивали их также в виде складней с затворками. Этого требовал даже обычай, признававший открытое зеркало чем-то греховным, и потому уборные зеркала, как и стенные, обыкновенно бывали закрытыми; первые хранились во влагалищах, или футлярах, или же под створками, а вторые, как мы уже видели, завешивались особыми зеркальными завесами.
Особенно богаты были по украшениям зеркала турецкие, которые подносились царицам в дар от приезжих с Востока иноземцев, послов и купцов. Они были круглые, семигранные, также четыреугольные створчатые, иногда, особенно круглые с рукоятями, в золотом станке, осыпанном дорогими каменьями, алмазами, яхонтами, изумрудами, бирюзою и др. [148] До сих пор мы говорили о зеркалах хрустальных, к числу которых можно отнести и брусики хрустальные в зеркала место, устроиваемые, вероятно, на черной какой-либо подкладке и заменявшие таким образом собственно зеркальные стекла. По свидетельству Барберини, еще в половине XVI ст., в Москве продавались превосходные хрустальные зеркала, но не в большом количестве. Кроме того, бывали зеркала булатные, или укладные. Так, в числе царских вещей, описанных в 1611 г. на продажу для уплаты жалованья польским войскам, находились между прочим: «…зеркало булатное обделано канютелью и зеркало булатное обделано серебром с раковинами». У царя Федора Алексеевича также находим булатное, или железное укладное, зеркало, в посеребренных рамах, которое в 1676 г. велено было вычистить и в лицо поставить, т. е. отшлифовать, для чего употреблено английское олово, камень кровавик и смола.
При уборном зеркале хранились гребни и гребенки, которые вырезывались из слоновой кости или из кости рыбья зуба, а также из кипариса. Кипарисные гребни продавались в торговых рядах. В 1624 г. к государю в хоромы было куплено шесть «гребеней кипарисных» по 5 алт. за гребень. Работою отличных костяных гребней славилась издревле Холмогорская сторона, откуда призывали мастеров и в царский дворец. Здесь они едва успевали удовлетворять ежедневной почти потребности в этих предметах, так что из дворца посылались иногда на Холмогоры особые заказы. Гребни и гребенки делались однозубчатые и двоезубчатые, т. е. с редкими и частыми зубьями, причем у гребней зубья располагались или только на одну сторону или на обе стороны, на одну частые, на другую редкие. Гребни бывали круглые или четыреугольные, иногда складные. Как гребни, так и гребенки редко бывали гладкие; большою частию по приличным местам их украшали резьбою или только по поверхности, или сквозною, почему они назывались прорезными. На гребенках по концам вырезывали птичьи или змеиные головки, или простые рожки. На гребнях вырезывали или прорезывали в травах птиц, зверей, клейма, личины и т. п. изображения. Величина тех и других, смотря по надобности, была различна, длиною в 4 и обыкновенное в 3 вершка, шириною около 2-х верш. Из богатых гребней упоминается у царя Михаила Федоровича: «гребень роговой сверху обложен яшмою, а в яшме врезано золото, а в золоте камышки, яхонты да изумруды. Государю челом ударил турецкий посол Тома Катакузин в 1630 году. Цена 10 рублей».
Во второй половине XVII ст. во дворце особенно славились гребенным мастерством холмогорцы братья Шешенины. Сначала из Холмогор в придворные мастера взяты были неволею гребенщики Семен да Евдоким Шешенины. С 1656 г. они находились в ведомстве Оружейного приказа. Особенно был искусен в своем деле Евдоким, костяных дел токарь, умевший резать по кости и по дереву всякие рези. Но 30 мая 1667 г. он помер, и оказалось, что это был в своем роде единственный мастер, после которого вдобавок не осталось и учеников. Тогда на его место был взят с Холмогор его двоюродный брат Ивашка Прокофьев Шешенин, который, однако ж, объяснил, что он с своим братом Ваською костяное дело делают гладью, а резного дела по кости никакого не режут и прорезных гребней не делают, и на вопрос: есть ли кто на Колмогорах мастерством против Евдокима Шешенина? — сказал, что «костяного дела мастер, который сам знаменит и по кости всякую резь режет и гребни прорезные делает, на Колмогорах только один человек, живет в посаде в тягле, Гришкою зовут, прозвище Носко, а иных людей такому мастерству, опроче его, никого нет». Была послана грамота на Холмогоры с указом, взять этого Носко для государевых дел в Оружейную палату; но нам неизвестно, что последовало по этому указу. Григорий Носко почему-то не попал в мастера Оружейной палаты, и лучшими мастерами остались упомянутые двоюродные братья Евдокима, Иван и Василий Шешенины, к которым потом поступил в ученики, в 1672 г., их младший брат Семен, выучившийся мастерству в три года и впоследствии тоже очень известный своими работами (М., № 114). Иван и Василий, хотя и определяли свою работу не слишком высоко, однако в то время и на родине они были единственными по своему искусству мастерами, потому что когда, в 1669 г., царь Алексей сделал было на Холмогорах нарочный заказ, чтоб изготовили тамошние мастера 10 статей шахмат, да 10 гребней прорезных добрым мастерством, а в рези б были у гребней травы и в травах птицы, — то холмогорцы — посадские люди — гребенщики Дениско Зубков с товарищи, 22 человека, ответили, что гребней сделать некому и николи они таких гребней не делывали, а делают гладким и простым мастерством, а такие резные гребни делывали Ивашка да Васка Прокофьевы, дети Шешенины, и они взяты к Москве. Шахматы делывали только трое, Дениско Зубков, Ив. Катеринин, Кирилко Саламатов, которые тогда и исполнили царский заказ. Известно, что костяное резное дело до сих пор процветает в тамошних местах.
Но вместе с холмогорцами в Оружейной палате работали и польские или белорусские мастера, именно из Витебска, из которых более. Других были искусны: Кирила Толкачев, Данила Кокотка, Иван Дракула, Самойло Богданов, Иван Никитин. Некоторые из них, Толкачев, Кокотка, в 1680 г. были отпущены по домам, быть может, за излишеством, потому что в генваре 1679 г. в дворцовые мастера поступил Анбурские земли иноземец, притом с 1666 г. капитан русского рейтарского строя, костяного токарного и янтарного и часового дела мастер Ив. Ив. Ган, или Яган Ган, с окладом жалованья по 50 р. в год. Он работал верховые дела беспрестанно, как выразился после десятилетней своей службы в 1689 г.
148
Подробности о зеркалах уборных, а равно и о разных других предметах комнатного обихода и наряда помещены в Материалах, № 111–113.