Страница 9 из 184
Есть еще одна интересная мысль, которую, как ни странно можно найти в списке упреков. Вот он.
1. То, на что в первую очередь, вероятно, обратил бы внимание Толкин. Перумов не любит хоббитов. Дж. Р.Р. хоть и подсмеивается все время над ними, знает — мир восхищается Арагорнами, но держится на Фродо и Сэмах — "маленьких человечках". У Перумова все хоббиты, кроме Фолко — жадные тупые обыватели. Ох уж мне эти революционные романтики…
(А вот наиболее распространенного упрека в адрес Перумова — что композиция его романа дублирует "ВК", не выдвигаю. По-моему, это принцип. Не только композиция, но и ряд персонажей дублирует героев "ВК" Фолко — Фродо и Сэма, Рогволд — Арагорна, Радагаст — Гэндальфа, Сатти — Эовин и т. д. Иногда почти механически — например, у Толкина Сэм до середины романа не вспоминает, что у него дома осталась девушка — Рози, так же как перумовский Фолко про Миллисенту.)
2. Чисто читательский упрек. Использовано четыре перевода Толкина (и похоже без учета оригинала) — неточный, но наиболее любимый народом Муравьева и Кистяковского, более точный, но суховатый — Григорьевой и Грушецкого, З.Бобырь — худший из известных, и вдобавок рахмановский перевод "Хоббита". Имена и реалии черпаются из всех четырех переводов, но не приводятся в систему. Добавим сюда еще разночтения в именах и названиях в кавказском и питерском изданиях. В результате мы имеем Брендизайков, но Бэггинсов, Лавра Наркисса, но Торина Оукеншильда, Арагорн был "ранжером" (может, рейнджером все-таки?), но Рогволд — ловчий и несть сему конца. От такого словесного раздрая просто в глазах рябит.
3. Поскольку недостатки наши есть продолжение наших достоинств, многие недостатки романа Перумова проистекают из его "историчности". Поскольку роман "как бы" исторический, народам Средиземья подбираются исторические аналоги, плавно сползающие в политические характеристики. В результате люди Средиземья активно "скандинавизируется", гномы усиленно "косят" под немцев, вдали обретаются истерлинги (в устоявшейся традиции — вастаки) — братья-славяне, хорошие, в общем-то, ребята, но закосневшие в поклонении отцу народов Саурону, — что, конечно, не относится к великороссам-дорвагам. Есть еще викинги — умбарцы, монголы хазги, нидинги — мерзкие по определению жидо-масоны, и еще куча всякого народу, и все это слегка отдает черносотенством, но ведь это нынче не считается дурным тоном, нес па?
4. Продолжение предыдущего. Толкин в своем эпосе следует эпической традиции в отношении женских образов. Женщинам же в этой традиции отведено только две роли — горделивая властительница либо служанка. То же и у Профессора. Чудовище женского пола а-ля мать Гренделя — Шелоб он еще может описать, но как истый джентльмен не может плохо писать о женщинах как таковых. Даже вредная старуха Лобелия оказывается способна на благородство и бескорыстие. У Перумова отношение к женщине вполне отечественное — "бабы — стервы, без них было бы гораздо лучше".
(Мысль по ходу. А если Рогволд в какой-то степени "замещает" Арагорна, не есть ли его сварливая сожительница Оддрун умышленная пародия на безупречную Арвен Ундомиэль, которая своей положительностью действительно раздражает?)
5. ЗАМЕЧАНИЕ ПРИНЦИПИАЛЬНОЕ. Роман Толкина не случайно заканчивается там, где заканчивается. Пришел к финалу не только роман, завершилась эпоха. На смену эпическому времени должно прийти историческое, на смену эльфам — люди… Но, судя по раскладке событий у Перумова, в Средиземье ровным счетом ничего не изменилось. Ни эльфы никуда не делись, ни маги, ни гномы, ни орки, да еще много всякой нечисти понабежало, магические кольца — оставшиеся — силы своей не потеряли… И тогда неожиданно злодей Олмер, борющийся за "самостояние человека", против навязывания ему диктата высшей расы и высшей воли, получается абсолютно прав! Или, по крайней мере, выглядит гораздо убедительнее своих оппонентов, которые просто велеречивы и беспомощны. Но, помимо того, что зло здесь предстает привлекательнее добра, как быть с предсказаниями Гэндальфа и Галадриэли относительно коренного переустройства мира после гибели Кольца Всевластья? Об исчезновении магии, об уходе эльфов? А вот так, отвечает Перумов. Ошибочка вышла… "Ошибаются и великие"… Под "великими" автор подразумевает не только Галадриэль, но и Дж. Р.Р., явно ощущая себя создателем Нового Завета по отношению к Ветхому. Но, во-первых, если бы Гэндальф и Галадриэль ошибались, роман "Властелин Колец" просто не имел бы права на существование. А во-вторых, исходя из общего контекста творчества Толкина, "ВК" и есть Новый Завет по отношению к Ветхому ("Сильмариллион"). И Спаситель, воплотившись в человеческий облик, уже приходил в мир. Consummmatum est! А "Кольцо Тьмы" — обычный апокриф.
(Мысль по ходу. "Эльфы должны уйти", и в финале "ВК" мы это видим воочию. Но орки, как мы знаем из "Сильмариллиона" — это "искаженные" эльфы. Не значит ли это, что вместе с исходом эльфов должен каким-то образом осуществиться исход орков?)
6. Замечание, самое важное для меня. Девиз старомодного Толкина "жалость и милосердие" заменяется более современным — "крутизна и чернуха". В романе царит атмосфера общей жестокости — казни, пытки, членовредительство… чем ближе к нам, тем дальше от Профессора. Причем "добрые" ничем не уступают по этой части "злым", и даже порой превосходят. С самого начала как обращаются "славные ребята" с пленным нидингом, вина которого вполне гадательна? Герои Толкина с Горлумом, чья вина была несомненна, ничего подобного не позволяли. А ведь в этой садисткой акции преспокойно принимает участие Фолко, которого нам подают как юношу с нежной и чувствительной душой. А вот когда ближе к финалу один из главных героев романа — Малыш — оказывается "двойным агентом", с ним ограничиваются краткой воспитательной беседой. Двойная бухгалтерия по отношению к своим и чужим? О массовом геноциде орков я уж и не говорю. У Толкина, конечно, оных тоже косят пачками, но в честном бою. И уж конечно, никто бы не помыслил об убийстве женщин и детей. А уж хвастаться этим…
(Мысль по ходу. Толкин явно знал к тому же, что самое ужасное лучше не описывать не только из этических, но из чисто литературных соображений. А то страшно не будет. Пусть воображение работает. Поэтому, в частности, нам так и не дано увидеть воочию Саурона. И лишь по реакции персонажей догадываться, насколько он ужасен. А Олмер присутствует в натуре с самого начала, так что читатель к нему привыкает, да еще и сочувствовать начинает.)
7. Из мелочности. Автор иногда просто _не видит_ того, о чем он пишет. Не могу избавиться от следующей сцены — Олмер ломает рукоять топора Торина, а потом дарит ему свой посох на новое топорище. Эффектно, конечно, но, милые мои, вы представляете себе, какой толщины должен быть посох, если из него сделали рукоять боевого топора? А Олмер ведь отнюдь не великан, напротив, внешне он человек вполне средних параметров. И таких примеров можно найти много…
Ну вот, скажете вы. На один пункт "за" — семь "против". Стоило ли вообще разоряться? Стоило. Потому что запрещать продолжать "ВК"… (см. первую строку). Но делать это должно не так. Без небрежности. С пониманием замысла Толкина. Не нарушать заветы мастера, а исполнять их. И не надо стремиться к актуальности. Иначе мировая мифология будет заменена мифами массового сознания российской постперестроечной реальности. Они, конечно, тоже мифы, но при чем здесь Толкин? И выясняется, что автор, при всей своей эрудиции, с избранной задачей не справился. Ношу надо выбирать по плечу.
"Всем нам не следовало замахиваться на непосильное, помяните мои слова — мрачно окончил он и замолчал окончательно." Ник. Перумов, "Кольцо тьмы", т.2.