Страница 4 из 184
Помню последнюю нашу встречу — на "Интерпрессконе" 93-го года. Конвенция уже подходила к концу, но возможностей пообщаться с каждым, с кем хочется, возникало не так уж и много. Как всегда, впрочем. Однако так уж получилось, что Виталий Иванович из номера, где они жили с Андреем Дмитриевичем Балабухой, заглянул в соседний — в котором, по стечению обстоятельств, жили мы с Сашей Етоевым. Впрочем, Саша отсутствовал, а у меня оставалась еще одна початая бутылка водки. И вот за ней, родимой, разливая буквально по глотку, мы просидели добрых часа четыре. Не так уж важно, о чем мы говорили конкретно. Виталий Иванович вспоминал различные случаи из своей богатой редакторской практики, отвечал на мои каверзные вопросы о тех или иных случаях из истории "Следопыта" (слухами земля полнится), с интересом выслушивал мои слегка (надеюсь, что только слегка) хвастливые россказни о первых собственных опытах на редакторском поприще. Помню, когда мы решили, что, наверное, пора уже и по домам, Виталий Иванович шутливо заметил, что вот сидят здесь представители двух редакторских поколений — проблемы у каждого свои, но, черт возьми, как много у нас общего. Или это я сказал, а Виталий Иванович поддержал мою мысль? Не помню. Во всяком случае, "черт возьми" — это от меня: Виталий Иванович даже в приватном разговоре избегал выражений, которые его собеседник мог посчитать бы крепкими.
Не думал я тогда, что это последняя наша встреча. Просто в голову такое прийти не могло. А затем вновь затянула нас всех рутина по самые ноздри. Пару раз в году созванивались, но это были дежурные "новостевые" разговоры. Я надеялся, что Виталий Иванович вновь приедет на "Интерпресскон". Но он не приехал. Может быть, по финансовым причинам, а может быть — в преддверии очередной "Аэлиты" (в том, что эти два кона почти совпали по времени, честное слово, не было никакого злого умысла — просто стечение обстоятельств). Тем печальнее. На "Аэлиту" я тоже поехать не сумел — удовольствие оказалось не по карману. Дима Байкалов, с которым я встречался в Москве сразу после его возвращения с "Аэлиты", говорил, что Виталий Иванович был весел, бодр — ничто не предвещало того, что случилось какой-то месяц спустя.
Простите меня, Виталий Иванович. Я не знаю, что еще сказать. Да и не хочется мне больше ничего говорить. Мы Вас помним. Мы Вас любим. Мы Вам благодарны за все, что Вы сделали. Светлая Вам память.
Борис Миловидов
"ВСЮ ЭТУ ПРОКЛЯТУЮ И СЧАСТЛИВУЮ ЖИЗНЬ…"
Нелепо… Никогда больше не увижу его худощавую фигуру, лицо, изрезанное морщинами, добрую, как бы чуть виноватую улыбку, не услышу негромкий и приветливый голос… То, что все мы смертны — банальность. Но почему Виталий Иванович? Пятьдесят девять — это же не старость, не предел!
Полагаю, не только для меня, но и для большинства людей, более-менее тесно соприкасающихся с фантастикой, триада Бугров — "Следопыт" "Аэлита" составляют единое целое. Озабоченный Господь о трех лицах. Добрый, — и потому печальный — Змей-Горыныч…
Ипостасей, конечно же, больше, но не стану об этом — пусть другие, кто знал лучше…
Бугров — редактор! Достаточно того, что он чуть ли не тридцать лет отбирал фантастику для "Уральского следопыта", опубликовал ряд первоклассных произведений, огромное количество вещей, заслуживающих внимания… Доброта порой подводила его. Он сам говорил: да, конечно, эта штучка у автора не слишком удачная, но ведь человек-то хороший, и если не я, то кто его напечатает? И в самом деле — кто?
Куда проще кормить читателя романом зарубежного мэтра (пусть даже изуродованным купюрами, сокращениями и поспешным переводом), чем просеивать груду материалов, наплывающих от признанных и заслуженных графоманов, от гениев молодых и пока непризнанных… "Следопыт" (кроме последнего времени) печатал исключительно отечественные произведения, не ограничивая себя ни региональными рамками, ни "магией имен". Для молодых место находилось — в разумном соотношении с "величинами". Не знаю, как Бугров-редактор работал с писателем (человеком, рукописью), но в молодые свои годы, когда я пытался активно заниматься литературной деятельностью, несколько отказов от него я получил. Отказы были вежливы, тактичны и не снисходительны. Это крайне важно для начинающего: _не снисходительны._
Редактор — должность благодарная лишь в тех случаях, когда ты спокойно, равнодушно, пусть даже и качественно, выполняешь работу, за которую тебе платят, или стараешься предугадать желания "тех, наверху", — а значит и вещи отбираешь соответствующие. Но ты ведь искренне предан любимому жанру, ты стараешься печатать не то, что _нужно_, а то, что _хорошо_. Каково тебе, чиновнику по положению, но фэну в душе? Полагаю — и не боюсь ошибиться — что Виталий Иванович был в первую очередь Фэном. Фэном с заглавной буквы. Фэном — профессионалом высокого уровня.
Бугров — и "Аэлита"? Прежде всего, "Аэлит" — две. Это официоз, и это же — плохо управляемая фэновская вольница. Аэлита-первая: зал шикарного Дворца Культуры. В зале — прибывшие, на сцене — именитости. Вручаются премии, лауреаты отвечают прочувствованными речами. Потом сыплются записочки с вопросами, начинаются ответы на них. Бугрову записок мало. Зачем: надо — так и без того подойдешь да спросишь! Это не Булычев, к которому еще пробиться надо…
Аэлита-вторая. Несколько сотен фэнов, разногородних, а теперь и разнонародних, расхаживают, говорят, жестикулируют, обмениваются, продают-покупают, короче — активно общаются (иногда — излишне активно). Сегодня — они тут хозяева. И изредка промелькивающий Бугров производит впечатление скорее смущенного, растерянного гостя из глубинки, но никак не одного из устроителей этого пиршества "фэн-духа".
Не знаю, как "Аэлита" задумывалась. скорее всего, как очередное мероприятие в рамках СП СССР. Есть же премии для поэтов, приключенцев, реалистов и киносценаристов. Почему бы не отмечать фантастов? Где вручать? А инициатива "Следопыта" (читай — Бугрова) — вот там пусть и вручают. Вряд ли функционеры из СП могли хотя бы вообразить, во что это выльется… Бугров стоял у колыбели новорожденной премии, старался, чтобы она попала в достойные руки. А это — споры, мучительные споры с людьми, фантастику не любящими, не знающими и не желающими знать, зато обладающими правом _принимать решения_. Но даже когда соглашение о лауреате достигнуто (нервы, нервы, нервы!), начинались организационные заботы. Праздник надо подготовить, о помещениях позаботиться, приехавших разместить, накормить и спать уложить… Хлопоты и нервы, нервы и хлопоты.
И еще одна ипостась Виталия Ивановича, наиболее мне близкая — библиография. Коллекционером книг, как я понимаю, Бугров был всегда. Но если одни задерживаются на стадии тематического накопительства, то другие становятся заметными специалистами в интересующей их области. Бугров — из таких. Поэтому нет ничего странного, что собирание фантастики вылилось и в ряд библиографических статей и заметок, и в чистый библиографический поиск. Уже опубликованные работы (как самостоятельные, так и выполненные с Игорем Халымбаджой) — лишь незначительная часть собранных и обработанных материалов. Работа исполинская! Даже сейчас, когда компьютеры и множительная техника стали более доступны, труд библиографа, упростившись, не облегчился. Да, дискеты вместо картотек и тематические распечатки вместо механического перебирания карточек. Да, не бегающие, часто слепые машинописные строчки, а хороший ксерокс после хорошего принтера. Это прекрасно, но не это же главное… Виталий Иванович был прирожденным библиографом — терпеливым, кропотливым, трудолюбивым — и всегда готовым поделиться своими находками. В наше время, когда информация — те же деньги (хочешь знать? — купи!), такое отношение может показаться архаичным и старомодным… Он не задумывался над этим. Он работал. У него было Дело.
Виталий Иванович…
Редактор отбирающий в океане рукописей то, что что может пригодиться его журналу или пойти в сборники. Шелест страниц, болящие от чтения глаза — работа, работа, работа… И нервотрепки, когда приходится доказывать очевидное, защищать, отстаивать, пробивать…