Мятежный Юг

Обладал сильным духом. Проявлял упорство в истине, декларировал ненасилие сильных. Воспевал красоту компромисса, что схоже со стратегической позицией ЛДПР. Делал упор на совесть — и, кстати, только в индийском языке, кроме русского, есть слово «совесть»!

В год провозглашения независимости (1947), когда Калькутта горела, покрытая миллионом трупов, а «все продолжали резать всех», Ганди объявил голодовку, пока не наступит примирение. И примирил-таки! Вожди всех враждующих сторон дали письменную клятву о ненападении.

Еще характерный пример эффективной политики ненасилия. Когда, в знак протеста против колонизаторов, индийцы по призыву Махатмы сжигали английские товары (известно, что маленькая Индира бросила в костёр любимую куклу), «голый факир» (так называл Ганди Черчилль) сделал странный, на первый взгляд, ход. Он начал кампанию в прессе о… соли! Мир недоумевал. В растерянности были и активные борцы за независимость страны. А Ганди писал: «Соль — это дар Бога, и английская монополия на нее несправедлива. Я объявляю, что собираюсь нарушить несправедливый закон. Буду выпаривать соль из морской воды». И пошел к морю с 12-ю соратниками. Это казалось смехотворным, как и многие действия ЛДПР в свое время. Но двухнедельный поход по 800-километровому маршруту увенчался полным успехом. Под ноги паломников за солью сыпали лепестки роз. А к побережью пришли сотни тысяч, если не миллионы.

А как-то сторонники Ганди вышли на мирную демонстрацию. Англичане встретили их дубинками. Но те даже не прикрывали головы. Падали штабелями, но на место павших вставали новые массы людей. И английский ОМОН отступил.

Всё это красиво и поучительно. Даёт представление о личности и народе. Но чрезмерный романтизм в политике ни к чему хорошему не приводит.

Самого Ганди пристрелил индус-фанатик, возмущенный его политической всеядностью. Тот успел вскрикнуть только «Хей, Рама!» («О, Господи!») А Неру, тогдашний премьер-министр Индии, отец Индиры Ганди, произнес, узнав об этом: «Только бы убийца не был мусульманином!» В противном случае всех мусульман бы перерезали.

Мусульмане пришли на Индостан давно, вскоре после смерти пророка Мухаммеда. Знаменитый Тадж-Махал построен ими. Коран, а не «Веды», был и остается для них священной книгой. И взоры их во время молитвы обращены в сторону Мекки.

С подачи англичан был образован Пакистан (переводится как «Страна чистых»), и в народе по сей день говорят: «Каждый мусульманин — это отдельный Пакистан». Благодушествовать при подобных настроениях никак нельзя. Тем более методы «разделяй и властвуй» сработали в свое время, могут сработать и в недалеком будущем.

Один офицер-англичанин когда-то за бутылочкой виски раскрыл методы английской политики предельно четко: «Нам очень просто устроить столкновение между индусами и мусульманами. Пустим мимо мечети во время молитвы стадо свиней. Мусульмане возмутятся, ведь свинья для них — нечистое животное. А во время бдений индуистов бросим в колодец остов священной коровы. Возмутятся индуисты. Те и другие набросятся друг на друга. Вот и вся политика!»

Ганди переписывался с Толстым, тоже «непротивленцем». Но сколько горя России принесло «непротивление» Толстого! Он ведь даже обращался к Александру III с просьбой помиловать убийц его отца. Зато закрывал глаза на многотысячные жертвы революционного террора…

Так что дело ученых докладывать — политики же обязаны делать реалистичные выводы.

В стране 14 государственных языков. Кстати, английским в Индии владеют всего 10 % населения. Число каст не поддается счету. В разные времена на территории Индостана существовала масса княжеств, и корни этого деления также живы. Ганди решил всех примирить, но это бесполезно, и, скорее всего, в ближайшей исторической перспективе Индия развалится на десятки государств.

«Я хочу, чтобы в окна моего дома врывался ветер всех культур, но не хочу, чтобы он меня сбивал», — говаривал Махатма, и в этом высказывании проглядывал здоровый национализм. Поэтому я благодарен за диск с 98-ю томами сочинений «голого факира», подаренный на упомянутом «круглом столе», но выкладываю на стол «все сто томов моих партийных книжек», и обращаюсь к современности.

«После нескольких десятилетий обманутых ожиданий Индия сегодня стоит на пороге превращения в великую державу», — пишет видный индийский политолог Си Раджа Мохан. И он совершенно прав. Верь — не верь пророчествам, но взлеты и падения конкретных стран и народов имеют свойство цикличности. Православные старцы пророчили России крах, затем величественный подъём, который должен продолжиться до самого конца света. Индию также может ожидать взлёт. А чем он закончится, гадать не будем, не желая дружественной стране ничего дурного.

Мир начал обращать внимание на подъем Индии тогда, когда в июле 2005 года Дели заключил с президентом Джорджем Бушем-младшим ядерное соглашение. Однако этот прорыв — лишь один из показателей кардинальных перемен, которые происходят в индийской внешней политике после окончания холодной войны. По прошествии более чем полувека фальстартов и нереализованных возможностей Индия трансформируется в государство, способное решительно повлиять на глобальное политическое равновесие. В грядущие годы она сможет воздействовать на решение наиболее важных вопросов XXI века — обеспечения стабильности в Азии, политической модернизации расширенного Ближнего Востока и управления процессом глобализации.

Экономический рост Индии широко обсуждался, но вот ее новой внешней политике уделялось меньше внимания. В отличие от коллег из США, индийские лидеры не анонсируют свои новые внешнеполитические доктрины. Тем не менее в последние годы они неустанно трудились над повышением статуса страны в регионе и мире и над укреплением ее мощи. Дели вел напряженную работу, дабы изменить отношения с непосредственными соседями, найти способы сосуществования с Китаем и Пакистаном (своими основными соперниками в регионе) и восстановить позиции в «ближнем зарубежье» — в некоторых частях Африки, Центральной и Юго-Восточной Азии, в регионах Персидского залива и Индийского океана. Одновременно Индия развивала отношения с великими державами, в особенности с Соединенными Штатами.

Идеализм в представлениях о современной Индии так же недопустим, как безбрежные объятия Зюганова в Китае. Времена фильма «Бродяги» и комбината в Бхилаи давно прошли. И ждать благодарности от кого бы то ни было не приходится. Блаженные улыбки должны быть стерты с наших лиц. Настал век прагматизма. Вот типичный пассаж современного индийского политолога: «Холодная война, которая разразилась вскоре после предоставления Индии независимости, толкнула ее в объятия Советского Союза в ответ на поддержку Вашингтоном Пакистана и Китая. В результате страна оказалась в стане тех, кто потерпел поражение в великом политическом противостоянии второй половины XX столетия».

В то время как Европа бурлит от негодования по поводу американской политики, Индия отходит от прежней позиции, когда она, как правило, находилась в первых рядах наиболее резких критиков Вашингтона. В то время как Европу охватывает пессимизм, растущий индийский оптимизм позволяет Дели поддерживать непопулярную политику США.

Для русского уха сегодня непривычно слышать, что современные индийцы неизменно ставят и Соединенным Штатам, и администрации Буша очень высокие оценки: например, по результатам опроса общественного мнения, проведенного Pew Global Attitudes, процент индийцев, позитивно относящихся к США, вырос с 54 % в 2002 году до 71 % в 2005-м. «И пока, — пишет индийский политолог, — переживающая период упадка Европа в целом скептически смотрит на индийский подъем, администрация Буша с большим пониманием относится к стремлению Индии стать великой державой».

Нам надо учитывать, что Индия становится по отношению к США «святее папы» — Европы, и в соответствии с этими изменениями проводить информационную и иную политику.

Прагматизм так прагматизм! Как справедливо утверждают индийские политики, Дели сегодня получил возможность «подготовиться к соперничеству с возвышающимся Китаем, изменить стратегический подход к другим соседним странам и наладить тесное сотрудничество с великими мировыми державами».