Страница 67 из 71
Вообще, к середине 1960-х дела Браннера пошли в гору. В том числе финансовые — на пару с женой он создал собственное семейное литературное агентство Bru
В автобиографическом эссе к легендарной мегаантологии Харлана Эллисона «Опасные видения» Браннер предстает этаким преуспевающим бонвиваном. Домик в престижном районе, спортивный восьмицилиндровый «даймлер» с откидным верхом, полтора десятка стран, в которых писатель успел побывать, не говоря уж о планах строительства виллы в Греции, где можно будет отсидеться сырыми и промозглыми британскими зимами...
Но еще одно событие разом перечеркнуло все вдохновенные прожекты. Браннер написал книгу, которая принесла ему максимум славы — и, увы, минимум денег. Хотя и отняла столько сил и времени, что еще несколько лет писатель вынужден был «отрабатывать» ее откровенной литературной поденщиной...
Этим романом стал гигантский «кирпич» в четверть миллиона слов (около 650 страниц) под названием «Остановка на Занзибаре» (1967). Он принес автору целый урожай самых престижных премий в США, Великобритании, Франции. Собственно, из-под пера Браннера вышел даже не роман, а гигантская мозаика, коллаж, сложное и причудливое переплетение сюжетных линий, тем и литературных техник.
Это своего рода реквием по Земле Перенаселенной, художественное воплощение кошмара, мучившего многих неглупых людей — от Мальтуса до Маклюэна.
Своим романом Джон Браннер взорвал все представления о том, какой может быть научная фантастика — если захочет! И дал свое доказательство великой теоремы Маршалла Маклюэна, приравнявшего «the medium» (средство сообщения) к «the message» (само сообщение). В «Остановке на Занзибаре» знак равенства ставится между формой и содержанием. Иными словами, невозможно рассказывать, О ЧЕМ написан роман, не рассказывая, КАК он написан.
Двумя другими створками апокалиптического триптиха Браннера, посвященного кошмарам близкого будущего, стали романы «Глянули агнцы горе» (1972) и «Оседлавший волну шока» (1975). В первом случае это апокалипсис с приставкой «эко», во втором — с приставкой «инфо». Название второго романа отсылает читателя к нашумевшей в 1970-е годы книге американского публициста Элвина Тоффлера «Футуршок» (или «Шок от столкновения с будущим»), В своем романе английский писатель много угадал из нашей сегодняшней повседневности — тут и «виртуальная реальность», и всемирные «сети» и «паутины». И чуть ли не впервые в НФ такие побочные «прелести» Прогресса, как компьютерные вирусы!
В определенном смысле и сам Джон Браннер стал в англоязычной science fiction «всадником футуршока», сумевшим обуздать лавину новых катастрофических открытий и предвидений,от которых у большинства голова шла кругом и опускались руки.
Однако фантастический «триптих» и другие серьезные романы Браннера больших денег ему не принесли. Скорее, наоборот — по мере того как росла слава Браннера по обе стороны Атлантики, его материальное благополучие, увы, ухудшалось. Роман «Квадраты шахматного города» не мог найти издателя долгих пять лет, «Остановка на Занзибаре» на родине писателя получала отказ за отказом. Пока, наконец, не рискнуло, заокеанское издательство «Doubleday», купившее лучший роман Браннера за смехотворный аванс в полторы тысячи долларов...
Неудивительно, что приходилось заниматься тем, что американцы, за неимением в своем словаре аналога нашей лексически богатой и емкой «халтурке», вежливо называют hackwork — литературной поденщиной. Большую часть из его почти семи десятков фантастических романов читать вовсе необязательно... Более успешными были рассказы Браннера, многие из которых и сегодня украсили бы томики «Лучшего за год». А еще в последние десятилетия он активно пробовал себя в новых жанрах — писал детективы, реалистическую прозу, поэзию. И с упорством переписывал старые вещи! По количеству переизданных — и, как правило, полностью переписанных — старых романов Джон Браннер, безусловно, является рекордсменом в англоязычной НФ.
Последним творческим всплеском стал цикл новелл, объединенных в книгу «Тигель времени» (1983). Но даже невооруженным глазом было видно, что Браннер заметно сдал.
В последнее десятилетие жизни он много путешествовал. А также много переводил: с французского, немецкого — и даже, по его собственному утверждению, с китайского!
С Китаем судьба его связала наскоро, крепко и неожиданно. В 1991 году 57-летний британский вдовец скоропалительно женился второй раз — на молодой китаянке иммигрантке Ли Ютан. С ней Браннер познакомился по переписке, а первый раз очно встретился не где-нибудь, а на одной научно-фантастической конвенции в Польше! Сам он говорил, что там же и сделал предложение...
Вот так — на конвенции женился, на конвенции и умер. Фантастические жизнь и смерть — во всех смыслах!
ПУБЛИЦИСТИКА
Сергей ШИКАРЕВ
ПЕРЕМЕНА КНИГ И КНИГИ ПЕРЕМЕН
Это только кажется, что нынешний кризис никак не соприкасается с фантастикой. Еще как соприкасается! И, по мнению московского критика, в скором времени серьезно изменится не только стратегия книгоиздания, но и ландшафт всей фантастической литературы.
Природа рыночной экономики, как нам известно из практических наблюдений, носит циклический характер, чем выгодно отличается от перманентного, если судить по досужим разговорам, кризиса в отечественной фантастике. И в отличие от дискуссий влияет на происходящее в жанре куда как сильнее. Пресловутая «невидимая рука рынка» определяет положение дел в книгоиздании, а значит, и издательскую политику, то есть, в конечном итоге, ассортимент книжных полок в магазинах, куда заглядывает в поисках новинок любопытный читатель. Развернувшийся и продолжающийся кризис существенно сузил степени свободы всех экономических агентов, к которым, кроме издательств и сетей распространения, следует отнести авторов и читателей. Следовательно, уже наблюдаемое изменение НФ-ландшафта — закономерное и ожидаемое развитие событий.
Как учат нас классики немецкой философии: чтобы понять явление, необходимо изучить его происхождение. Обратимся к нашему недавнему прошлому — новейшей истории отечественного книгоиздания, начавшейся в 1990-х с хлынувшего на нас вала переводов зарубежной фантастики. Долгожданное изобилие обернулось засильем переводных, преимущественно англоамериканских, названий. Издательства, воодушевленные спросом изголодавшегося, а потому нетребовательного читателя, не затрудняли себя вопросами качества переводов. Культурная экспансия зарубежной НФ позднее окажет влияние на новое литературное поколение, чьи детство и юность — период самого активного чтения — пришлись на это время.
Отечественные авторы, сумевшие адаптироваться к изменившимся условиям, постепенно брали свое: активно осваивали новые ниши фэнтези и космического боевика, учились работать в новом темпе. Уже к концу 90-х в соотношении отечественной и зарубежной НФ установился примерный паритет. Тиражи и аудитория русскоязычных авторов росли. Ситуация представлялась вполне благостной, а грядущее и вовсе радужным.
В своей статье тех лет «Не так страшен черт» Андрей Синицын и Дмитрий Байкалов традиционно упоминают о продолжающихся обсуждениях кризиса в русской НФ (вот уж действительно тема из разряда вечных!). При этом соавторы утверждают, что речь нужно вести, в первую очередь, о кризисе распространения фантастики, и предрекают успех тому, кто «сумеет доставить очередной хит Василия Головачева в одиноко стоящую на берегу океана ярангу».