Страница 14 из 21
«Да здравствует старая дева…»
Да здравствует старая дева,когда, победив свою грусть,она теорему Виётазапомнила всю наизусть.Всей русской душою проникла,всем пламенем сердца вошлаи снова, как пена, возниклаза скобками быта и зла.Она презирает субботу,не ест и не пьет ничего.Она мозговую работупоставила выше всего.Ее не касается трепетмогучих инстинктов ее.Все вынесет, все перетерпитсуровое тело ее,когда одиноко и прямоона на кушетке сидити, словно в помойную яму,в цветной телевизор глядит.Она в этом кайфа не ловит,но если страна позовет —коня на скаку остановит,в горящую избу войдет!Малярит, латает, стирает,за плугом идет в борозде,и северный ветер играетв косматой ее бороде.Она ничего не кончала,но мысли ее торжество,минуя мужское начало,уходит в начало всего!Сидит она, как в назиданье,и с кем-то выходит на связь,как бы над домашним заданьем,над всем мирозданьем склонясь.«Игорь Александрович Антонов…»
Игорь Александрович Антонов,Ваша смерть уже не за горами.То есть, через несколько эоновты как светоч пролетишь над нами.Пролетишь, простой московский парень,полностью, как Будда, просветленный.На тебя посмотрят изумленноРамакришна, Кедров и Гагарин.Я уже давно не верю сердцу,но я твердо помню: там, где тытраванул, открыв культурно дверцу,на асфальте выросли цветы!Потому-то в жизни этой гадской,там, где тень наводят на плетень,на подвижной лестнице Блаватскойя займу последнюю ступень.Кали-юга — это центрифуга.Потому, чтоб с круга не сойти,мы стоим, цепляясь друг за другана отшибе Млечного Пути.А когда навеки план астральныйс грохотом смешается с земным,в расклешенных джинсах иностранных,как Христос, пройдешь ты по пивным.К пьяницам сойдешь и усоногим.К тем, кто вовсе не имеет ног.И не сможет называться йогом,кто тебя не пустит на порог.А когда в последнем воплощеньесоберешь всего себя в кулак,пусть твое сверхслабое свеченьепоразит невежество и мрак!Подойдешь средь ночи к телефону —аж глаза вылазят из орбит:Игорь Александрович Антоновкак живой с живыми говорит!Гений твой не может быть измерен.С южных гор до северных морейты себя навек запараллелилс необъятной родиной моей!Тушинским кочегарам Славе В. и Толе И.
Кочегар Афанасий Тюленин,что напутал ты в древнем санскрите?Ты вчера получил просветленье,а сегодня — попал в вытрезвитель.Ты в иное вошел измеренье,только ноги не вытер.Две секунды короткихпребывал ты в блаженном сатори.Сразу стал разбираться в мотореи в электропроводке.По котельным московские йоги,как шпионы, сдвигают затылки,а заметив тебя на пороге,замолкают и прячут бутылки.Ты за это на них не в обиде.Ты сейчас прочитал на обедев неизменном своем Майн Ридевсе, что сказано в ихней Риг-Веде.Все равны перед Богом, но Богне решается, как уравненье.И все это вчера в отделеньеобъяснил ты сержанту как мог.Он тебе предложил раздеваться,и, когда ты курил в темноте,он не стал к тебе в душу соватьсясо своим боевым каратэ.Ты не знаешь, просек ли он сутьтвоих выкладок пьяных.Но вернул же тебе он «Тамянку».А ведь мог не вернуть.«Я добрый, красивый, хороший…»
Я добрый, красивый, хорошийи мудрый, как будто змея.Я женщину в небо подбросил —и женщина стала моя.Когда я с бутылкой «Массандры»иду через весь ресторан,весь пьян, как воздушный десантник,и ловок, как горный баран,все пальцами тычут мне в спину,и шепот вдогонку летит:он женщину в небо подкинул,и женщина в небе висит…Мне в этом не стыдно признаться:когда я вхожу, все встаюти лезут ко мне обниматься,целуют и деньги дают.Все сразу становятся радыи словно немножко пьяны,когда я читаю с эстрадысвои репортажи с войны,и дело до драки доходит,когда через несколько летменя вспоминают в народеи спорят, как я был одет.Решительный, выбритый, быстрый,собравший все нервы в комок,я мог бы работать министром,командовать крейсером мог.Я вам называю примеры:я делать умею аборт,читаю на память Гомераи дважды сажал самолет.В одном я виновен, но сразуоткрыто о том говорю:я в космосе не был ни разу,и то потому, что курю…Конечно, хотел бы я вечноработать, учиться и житьво славу потомков беспечныхназло всем детекторам лжи,чтоб каждый, восстав из рутины,сумел бы сказать, как и я:я женщину в небо подкинул —и женщина стала моя!