Страница 11 из 21
12О, Господи, я твой случайный зритель.Зачем же мне такое наказанье?Ты взял меня из схемы мирозданьяи снова вставил, как предохранитель.Рука и рок. Ракета и носитель.Когда же по закону отрицаньяты отшвырнешь меня в момент сгоранья,как сокращенный заживо числитель?Убей меня. Я твой фотолюбитель.На небеса взобравшийся старательпо уходящей жилке золотой.Убей меня. Сними с меня запойили верни назад меня рукой —членистоногой, как стогокопнитель.13. Вечерний сонетЦветы увядшие, я так люблю смотретьв пространство, ограниченное слеваромашками. Они увяли слева,а справа — астры заспанная медь.По вечерам я полюбил смотреть,как в перекрестке высохшего зеваспускается на ниточке припевацветок в цветок, как солнечная клеть.Тогда мой взгляд, увязнувший на третьсвоей длины, колеблется меж нами,как невод провисая между нами,уже в том месте выбранный на треть,где аккуратно вставленная смертьглядит вокруг открытыми глазами.14В электролите плотных вечеров,где вал и ров веранды и сирении деревянный сумрак на ступенях,ступеньками спускающийся в ров,корпускулярный, правильный туманраскачивает маятник фонарный,скрипит фонарь, и свет его фанерныйдрожит и злится, словно маленький шаман.Недомоганье. Тоненький компот.Одна больная гласная поет,поет и зябнет, поджимая ноги,да иногда замрет на полдороге,да иногда по слабенькой дорогепроедет трикотажный самолет…
Лицом к природе
1За огородом начинался лес.И развивалась леса сердцевина.В ней шевелилась длинная пружинаи шелестел таинственный процесс.И, заплетаясь, уходила в лесгустая полимерная малина.Стояло солнце, плотное, как глина,и длинный луч качался, как отвес.Делился пруд и снова тарахтел.Он первый лед разламывал, как китель,и снова сокращался, как числитель,и снова что-то выдумать хотел.С какой глубокомысленной тоскойкопаясь в темном фейерверке видов,он ворошил новорождённых гадови потрошил разгневанной рукой!Но как цвела наждачная роса,когда сходились, щелкнув, вариантыи шли огнеупорные мутанты,как будто бы десанты, сквозь леса.Как хорошо в корпускулярный хламуйти с башкой, вращаясь, как Коперник,и, наступив с размаху в муравейник,провозгласить: «Природа есть не храм!»Московский лес игрушечно кипит.В нем зайцы мрут и плавают министры.А он стоит, промытый, как транзистор,и щелкает,и дышит,и свистит!..2Цветы не пахнут. Пахнет самосвал.Два трактора буксуют на дороге.Четыре агронома, свесив ноги,сидят на стульях около реки.Сидят и смотрят вдаль из-под руки.Туда, где жар закатов остывает.И восемь рыбок медленно всплываютвнизу, как телефонные звонки.К ним подойдет, расталкивая плес,гофрированный гад из мезозоя,он без сапог, на нем пальто чужое,он весь — как бронепоезд без колес…Они зажарят мясо — и съедят.Задвинут речь — и свалит их зевота.Потом внезапно вспомнят, что суббота,и спиннинги над ними засвистят…«Природа есть не храм». И не вольфрам!В ней можно наступать на муравейник!А по утрам гремит, как рукомойник,наполненный водою по утрам.3Сама в себе развешана природа.На холмах экспонируют холмысвоих холмов округлости, где мыгуляем в котелках и с веерами,мужчины — в брюках, дамы — с топорами,собачки с автоматиками инебритый Марк в рубашке из бензина.За деньги можно, вынимая рукпустые клешни из вечерних брюк,смотреть, как развивается природа:направо — лес, налево — вытрезвитель,а прямо — речка в собственном соку,и пароход, похожий на клюку,и паровоз над ними, как числитель.Прекрасен лес и в лесе человек!Я так люблю варенье из малины.По почве погулять, насобиратьдля самовара пучеглазых шишеки возвратиться к вечеру домой….А загорится — бомбами потушим!