Страница 86 из 93
Концентрацией ценных бумаг за границей цензовики преследовали, главным образом, ту задачу, чтобы в тот момент, когда Советская власть будет принуждена выступить как владелец-собственник акций, цензовики были бы в состоянии противопоставить свои «права». В то же время части иностранных капиталистов, входившей в предприятие, крайне важно было сосредоточить у себя «правовые ценности», потому что в таком случае никакая иностранная капиталистическая группировка не рискнет взять у Советской власти концессию на такое предприятие, ценные бумаги которого находятся в руках иностранных «законных» держателей.
В связи с этими операциями, при союзе Р.Т.П.Ф. и был создан «Отдел регистрации пропавшего имущества». Передача, покупка прав иностранными капиталистами у б(ывших) собственников сделались частым явлением. По этим сделкам легко можно было бы установить, какие концессии та или иная капиталистическая группировка намеревается получить в Сов. России. От этих же операций в значительной степени определяются и политические позиции капиталистических правительств. Ярким примером этого служат наши кавказские нефтяные предприятия, вокруг которых разгорелась борьба американского «Стандарт-Ойля» и английского «Рояль-Деча». «Стандарт» после национализации нефтяных промыслов занялся скупной акций, большинство которых ему и удалось сосредоточить у себя. Поэтому позиция Америки до настоящего времени отличалась навязчивым требованием признания прав собственности. На этой же почве между «Стандартом» и «Рояль-Дечем» загорелся серьезный конфликт, ибо английский «Рояль-Деч», пренебрегая «правами» б(ывших) собственников, намеревался получить концессию на кавказскую нефть.
Таким образом, перемещения ценных бумаг смешанных обществ в сторону той или иной капиталистической группировки русские цензовики за границей в известной степени влияют на их экономическую заинтересованность в Сов. России.
Именно этим обстоятельством, т. е. продажей «прав» создалось совершенно полное нефтяное франко-бельгийское акционерное об-во, во главе с Лушером, которое купило «права» у б(ывшего) горского правительства и у группы Чермоева.
В эпоху военного коммунизма, когда надежды цензовиков основывались на ожидании скорого падения Сов. власти, активная работа цензовиков была направлена на наблюдение и учет всяких передвижений инвентаря с одного предприятия на другое и на сохранение в заинтересованном предприятии имущества часто за счет других предприятий.
Старые специалисты продолжали блюсти интересы б(ывших) владельцев; с этой целью спецы финансировались (дело сотрудников Нобеля и К-о) или за последнее время вознаграждались в виду гуверовских посылок (см. протоколы РТПФ).
С провозглашением НЭПа и приближением крупных экономических и концессионных сделок, цензовики, учтя опыт генуэзских и гаагских переговоров, в которых Сов. власть умело использовала расхождения экономических интересов различных капиталистических группировок в России, приступают к образованию «единых фронтов» по ряду отраслей промышленности, в целях соблюдения интересов бывших собственников (подробно см. 2 часть «Цензовой эмиграции»). Характерно, что в первую голову единые фронты образовывались в тех отраслях, в которых западноевропейский капитал наиболее заинтересован, а именно — в нефтепромышленном и металлургическом производстве.
Если по отношению к неоформившемуся ненациона-лизированному производству эпохи военного коммунизма цензовые элементы проводили линию учета и сохранения своего имущества, влияя в то же время на иностранный капитал в смысле самоопределения его экономического влияния, то уже после НЭПа, к укрепляющейся советской промышленности цензовиками производится закрепление новых капиталистических комбинаций — в виде образования «единых фронтов» с иностранными капиталистами. Этот факт является признанием цензовыми элементами совершившейся национализации и подготовкой к концессионным сделкам.
В общем и целом, отношение финансовой олигархии русской цензовой эмиграции к народному хозяйству определяется идеологическим обволакиванием верхушки советских специалистов, с одной стороны, и вхождением в новые экономические комбинации с иностранным капиталом, рассчитывающим найти свое приложение в России, с другой стороны.
Спускаясь ниже по социальной лестнице, среди цензовой эмиграции вырисовываются контуры группы торгово-промышленников, резко отличной от финансово-олигархической верхушки. В дореволюционной России в эту группу также входили крупные собственники, но предприятия их, в отличие от первой группы, характерны отсутствием иностранного капитала. К этой группе относятся б(ывшие) текстильщики, сахарозаводчики, лесопромышленники, мукомолы и др.
Отсутствие совместной работы с иностранным капиталом прежде всего отразилось на характере образования этой группы в качестве эмигрантов. Еще задолго до начала национализации эта группа начала спасать не ценные бумаги, а чисто материальные ценности. Обладая более подвижным имуществом, ей было проще реализовать обреченное на потерю имущество — путем его продажи и превращения в полноценную валюту. Во время гражданской войны эта реализация продолжалась в виде переброски фабрикатов и сырья (уже советских) в районы, угрожаемые фронтом, и продажи или вывоза их после захвата районов белогвардейцами (Фактов много. См., например, «Донские ценности»). По ту сторону фронта эта группа принимает деятельное участие в снабжении и поставкам белогвардейским армиям, счета по коим еще и теперь представляются Врангелю.
В итоге — торгово-промышленникам удалось известную часть своего имущества превратить в валюту, золото и другие легко подвижные ценности, которые или припрятывались в России «до лучших дней», или вывозились за границу. Поэтому в настоящее время эта часть цензовой эмиграции имеет «денежки в кармане» и оказывается способной не к высокой политике, как финансовая олигархия, а к обычным финансовым операциям.
Многие торгово-промышленники уже пустили свои средства в оборот; другие ждут благоприятных условий. Для примера приведем хотя бы Стахеевскую группу (П. П. Батолин), уже успевшую основать в Америке промышленное общество, в Белграде — Русско-Славянский банк и эксплуатирующие какие-то рудники на Дальнем Востоке; группу текстильщиков во главе со Второвым, которая лишь собирается приступить к делу…
Различный материальный базис финансовой олигархии и торгово-промышленников после НЭПа очень быстро привел к серьезным расхождениям в среде цензовой эмиграции. Капитал ищет себе приложения; естественно, ему легче всего приспособится к знакомым условиям русского рынка, а потому ряд крупных капиталистических группировок (текстильщики, сахарозаводчики) отбрасывает большинство этических, правовых соглашений и готовы вести переговоры с Сов. правительством.
…
Тактика второй группы цензовой эмиграции сводится к вкрапливанию в народное хозяйство Сов. России, а в дальнейшем к конкуренции, обворовыванию советских предприятий, к широкому использованию в этом отношении специалистов в России и торгпредствах. Другими словами — перенесение в Россию всесторонней борьбы частного и государственного капитала.
Учет противоречий в среде самой цензовой эмиграции, а так же антагонизм цензовиков, готовых работать с новой НЭПманской буржуазией, дает возможность советским органам взять правильную линию по отношению к русским цензовикам за границей.
ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 1. Д. 1. С. 31–38.
Человек, по своему образованию подготовленный к той или иной профессии или административно-организационной роли или же достигший особой подготовки и большой производительности труда путем сосредоточения деятельности на какой-либо одной специальности, одном занятии.