Страница 19 из 103
Харвей покачал головой.
— Так вот, ты вывернулся и тоже прыг с балюстрады. Ее на руках поднял, как только удержал? Ума не приложу. Пихнул наверх обратно. А тут собаки. Слава Богу, псари успели. Но кобелей уже пришлось от тебя оттаскивать. Один в ногу все-таки вцепился. У тебя там шрам, длинный такой. Это они, псы проклятые. Одежду, конечно, порвали. Ты нос разбил. Но герой! — Нана ласково взъерошила его волосы. — Король Рэдрик тебя тогда при всех раз двадцать поцеловал. В этот день они с лордом Деми и уговорились о помолвке.
Харвей вздохнул. «Странно, что она помнит, а я нет. Господи, почему меня это интересует? Разве мне не все равно?» Он закрыл лицо руками.
— Ступай, Нана, я устал.
Старуха укоризненно покачала головой.
— Поспи хотя бы немного. Завтра тоже тяжелый день.
— Обещаю. — Деми через силу улыбнулся. — Не беспокойся обо мне.
Глава 10
На следующий день, в пятницу, при беотийском дворе было объявлено о предстоящей свадьбе королевы Гранара и герцога Западной Сальвы. Этим же вечером Хельви и Харвей впервые появились вместе на «небольшом дружеском ужине» человек на пятьдесят, который устраивал в их честь король Дагмар.
Деми приехал во дворец, где жила его невеста, около семи и был немедленно препровожден в покои королевы. На этот раз она не собиралась выпускать его «в свет» без оружия, хотя именно таково было непреложное требование Дагмара. Пока обвинения с герцога официально не сняты, он не имел права появляться в присутствии монарха как подобает дворянину: при шпаге и кинжале.
— У меня для вас небольшой подарок. — сказала Хельви, беря со стола длинный ореховый футляр старинной работы. — Надеюсь, он доставит вам радость.
Она удалилась в соседнюю комнату, где Тетсинда, ворча на задержку, продолжила укладывать ей волосы.
Харвей нехотя взял футляр. Ему сейчас совсем не улыбалось злить короля, особенно после сцены, которую устроил Дагмар из-за его самовольной прогулки по саду в обществе королевы Гранара. Деми пришлось врать, на ходу придумывая пересказ их разговора с Хельви, но подозрительный владыка Беота, кажется, все-таки не поверил.
Футляр открылся не без труда. Видимо, медные петли, скреплявшие крышку, давно не приходили в движение. На темно-вишневом бархате, сохранившим слабый запах старой лакировочной смазки, которой обычно доводили до блеска холодное оружие, покоился широкий клинок. Харвей, привыкший к тонким беотийским трехгранникам, с удивлением рассматривал плоское, тяжелое лезвие.
Черная вороненая сталь с потемневшими золотыми насечками чудесным образом притягивала взгляд лорда. Деми был ценителем хорошей ковки. В преподнесенной ему шпаге чувствовалась работа южно-гранарских мастеров, почерпнувших свои секреты у знаменитых кузнецов Фаррада, создававших клинки, способные на лету перерезать женский волос и как масло разрубавшие гранит.
У герцога даже перехватило дыхание, когда он осторожно, едва касаясь стали кончиками пальцами, вынул оружие из футляра. В следующий момент им овладело веселое возбуждение, и он, ловко перехватив ручку шпаги, сделал несколько молниеносных, режущих движений. Свист рассеченного воздуха привел Харвея в восторг. «Какая центровка! Как легко идет!» Лорд попробовал согнуть клинок, и остро отточенный кончик шпаги свободно коснулся гарды, а потом резко отпружинил обратно.
Оружие было таким прекрасным! Таким одновременно грозным и праздничным, что Харвей понял: вопреки любому недовольству Дагмара, он немедленно наденет на себя шпагу и не расстанется с ней даже под страхом смертной казни!
Хельви с торжествующей улыбкой следила за ним с порога соседней комнаты.
— Я угадала?
Ее насмешливый теплый голос вывел лорда из восторженного созерцания клинка. Харвей недовольно поморщился. Ему было неприятно, что королева застала его врасплох, размахивающим в комнате шпагой, как ребенок подаренной игрушкой. И потому нарочито равнодушным тоном он сказал:
— Оружие старое. Кому оно раньше принадлежало?
Улыбка стекла с губ Хельви.
— Вы невнимательны. Поверните клинок. Там у рукоятки есть клеймо.
Деми поднес шпагу к глазам. Действительно, с обратной стороны у самой крестовины красовалась небольшая гравировка, которой он сначала не заметил. Две буквы «Д» и золотой, поднимающий крылья сокол — герб Западной Сальвы. «Дюк Деми», — машинально прочел лорд, ощутив во рту привкус крови от прокушенной губы и слабое головокружение.
Шпага лежала у него на открытых ладонях, и теперь он, честно говоря, не знал, как с ней поступить. Хельви подошла к своему жениху совсем близко и осторожно, чтоб не поранить об острый край клинка, загнула ему пальцы.
— Будем считать, что это оружие только находилось на хранении в гранарском королевском доме и, наконец, вернулось к хозяину. — сказала она.
Через несколько минут молодая чета в сопровождении небольшой свиты двинулась западное крыло Дагмаркулла, где уже начинался праздник.
Просторные покои в строй части дворца были щедро освещены сотнями толстых белых свечей в стоячих кованных светильниках из черной бронзы. Мутноватые альбицийские зеркала удваивали пламя шандалов. Стены, забранные драпировками до высоты человеческого роста, дальше переходили в выбеленный и покрытый цветочной росписью потолок. Избранные гости короля Беота чинно прохаживались между дубовыми столами, не смея опуститься на стулья до появления хозяина и виновников торжества.
Своим присутствием собрание почтила даже вдовствующая королева, что в последнее время случалось нечасто и должно было лишний раз подчеркнуть торжественность события. Дамы, ярким цветником окружавшие старую Этгиву, смотрелись, как клумба вокруг сухого дерева. Дагмар называл их «эскадрон моей матушки». Эти хорошенькие молодые фрейлины способны были по ее приказу вскружить голову любому «нужному человеку» и растрезвонить по всему двору выгодную для королевы весть.
Когда Харвей, держа Хельви за кончики пальцев, вошел в зал, он сразу понял, что сегодняшний вечер не будет для него легким. Только изощренной любезности владыки Беота можно было приписать тот факт, что за ужином оказались собраны все, когда либо бывшие у лорда Деми при дворе любовницы, их высокопоставленные мужья, явно «обожавшие» герцога Западной Сальвы, адмирал Круйс, соперник Харвея в руководстве флотом и вообще исключительно приятные, доброжелательные люди, искренне мечтавшие поздравить обрученных.
Почувствовав, как он напрягся, Хельви подняла на спутника глаза и ободряюще улыбнулась ему: «Как нам рады!» Деми чуть заметно кивнул ей. Эта разряженная публика, объединившаяся, чтоб поглазеть на них и посудачить на их счет, делала молодых людей союзниками.
— Скажите мне, что я прекрасно выгляжу. — шепотом потребовала Хельви.
— Вы прекрасно выглядите. — также тихо отвечал ей герцог, тревожным взглядом окидывая себя в боковое зеркало.
— И раз-два, пошли.
Они перешагнули порог, отделявший их от пышного собрания и сразу же погрузились в восторженный гул поздравлений и двусмысленных комплиментов. Хельви держалась блестяще, привычно раздавая улыбки и отвечая на потоки лести заученными фразами. Трудно было поверить, что минуту назад перед распахнутыми дверями она испытала род неуверенности. Харвею было приятно, что наедине с ним королева не посчитала нужным скрывать своего колебания. «А ведь она почти робка. — с удивлением заметил лорд, — Просто хорошо себя выдрессировала». Видимо, Хельви принадлежала к тому типу людей, которые вынуждены скрывать природную скованность за напускной веселостью и острословием. Лорд ее хорошо понимал. Он еще раз улыбнулся королеве, словно подбадривая, но молодая женщина уже явно не нуждалась в помощи. Чего нельзя было сказать о нем.
Радушно улыбаясь, к обрученным подошел король в сопровождении двух фаворитов: маркиза Сейнмура и лорда Дирли. Эти светские хлыщи всегда испытывали к Деми чувство ревнивой вражды. Он подчеркнуто не замечал их: и происхождение, и положение, которое адмирал занимал при дворе не позволяло Харвею ставить себя на одну доску со смазливыми мальчиками из спальни Дагмара. Сейчас у герцога возникло тревожное чувство. Ведь король тащил с собой миньонов явно не для того, чтоб сказать Харвею что-нибудь приятное.