Страница 4 из 62
Составление схемы — искусство. Каждый автор изобретает свой способ. Причем о соотношении элементов схемы и фрагментов текста приходится строить догадки, поскольку авторы не говорят точно, что чему соответствует. Но даже при том, что связь текста и схемы дана только намеком, это как–то помогает улавливать смысл. Текст облегчает понимание схемы, схема тоже облегчает понимание текста. Такое взаимодействие схемы с текстом известно и с пользой для дела применяется многими.
В использовании схем происходит некоторое развитие. Авторы не только изобретают приемы схематизации, но и что–то перенимают друг у друга. От автора к автору что–то повторяется. И складывается некая традиция. В этой традиции есть свои рациональные зерна.
Но! При составлении схем преподаватели, авторы учебников и учебных пособий, авторы статей–монографий учитывают далеко не все психологические закономерности, которые важны при составлении схем. В особенности бывает жаль, что игнорируются закономерно–стивосприятия.
Понятно, что рациональные зерна, найденные до нас, надо взрастить, а плевелы отделить (и не воспроизводить). Но не только. Надо найти еще и новые рациональные зерна, взрастить и их, отделяя от собственных плевел. >
СловоАркадиюЕгидесу.
В течение длительного времени я учился и учил. Учился не только у преподавателей, но и по монографиям, и у авторов научных и публицистических статей. И когда в схемах, сотворенных авторами, бросалось в глаза что–то неудобное, я пытался заменить это на более удобное для себя. А когда понимал, что студенты не понимают уже мою схему, я тут же придумывал что–то еще для ясности мысли. И если сам писал статью–книгу, то старался строить схемы правильно и понятно
для других. Я же в этот момент тоже как бы преподавал, только невидимому для меня человеку. А если сам для себя старался уяснить что–то, то и тем более. В мыслительном творчестве нужны определенность и точность.
Я использовал слово «правильно». А что значит «правильно»? Правильно — это значит: с учетом психологических закономерностей, и прежде всего закономерностей восприятия (это и служит понятности). Уяснять эти психологические закономерности — дело сложное, и делать это придется дотошно. И еще более дотошно на их основе придется разрабатывать технологию построения схем.
Слово обоим авторам.
Прежде всего уточним, что схематизация учебного материала — это его логико–графическое структурирование. Именно так: «логико-» и «графическое» «структурирование», что уже звучало ранее. Разберемся теперь, почему логико–графическое? Понятно: схема отражает логику. А почему логико–графическое? Тоже понятно: логика отображается графически. Точнее сказать, с помощью рисунка, а уж он может быть графическим и «живописным». Ну ладно, пусть хотя бы графическим. Все равно лучше, чем просто текст. В тексте соотношение понятий обрисовывается словами, но нет зрительно схватываемой структуры. А даже в плохо сделанной схеме такая структура прослеживается, есть хотя бы намек на нее.
Принципы и детали логико–графического структурирования могут быть одинаковы
• шлля хорошего преподавания;
• идля самостоятельнойработыучащихсянадучебнымматериалом;
• и для понимания мыслей коллег;
• и для собственного творческого продуктивного мышления.
Мы старались разработать ряд конкретных приемов «перевода» учебных и научных текстов в логико–графические структуры (схемы). Эти приемы помогут преподавателю обеспечить глубину и одновременно легкость–преподнесения учащимся сложного учебного материала. А учащемуся — самостоятельно овладевать материалом, изложенным в книгах. А если профессор читает монографию другого профессора, то, в сущности, он может быть приравнен к учащемуся. Он узнаёт что–то новое, как и учащийся узнаёт что–то новое для себя из учебника. И если я сам размышляю и устанавливаю новые связи между ранее усвоенными понятиями, то такой способ позволит прояснить эти новые связи, сделать их более точными, менее противоречивыми.
Чтобы все это реализовать, приемы должны быть одинаковыми для одинаковых логических смыслов (унифицированными), разными для разных логических смыслов. Не стоит допускать, чтобы разные логические смыслы отображались одинаково, а одинаковые смыслы отображались бы по–разному. Кроме того, приемы эти должны быть достаточно формализованными, то есть надо, чтобы их можно было легко описать и легко воплотить. Скажем то же иными словами. Строить схему для себя и для других надо по единой методике, с единой системой условных знаков. Эту единую методику и единую систему условных знаков автор схемы должен сам хорошо помнить и так или иначе доносить до «пользователя» схемы (которым является и он сам).
Разумеется, в системе таких приемов мы не пренебрегали и многими из известных и даже уже традиционных средств. Что–то все–таки приемлемо. В то же время подчеркнем, что вся система средств, которую мы предлагаем, в целом отличается определенной новизной.
КАК ОФОРМИТЬ ЛОГИКО–ГРАФИЧЕСКУЮ СХЕМУ?
Как оформить логико–графическую схему, чтобы было обеспечено лучшее восприятие, понимание, запоминание и воспроизведение ее материала?
В психологии много внимания уделяется проблемам зрительного восприятия. Понятно, что знание его закономерностей должно здесь что–то улучшить. Что же именно можно учесть при составлении логико–графических схем?
Чуть ли не самым главным в психологии восприятия, наверное, является понятие «гештальт». В дальнейших рассуждениях нам не обойтись без уяснения этого основополагающего понятия. В переводе с немецкого «гештальт» — это образ. Но простым переводом делу здесь не поможешь. Придется чуть–чуть залезть в философско–психо–логические дебри. Итак, гештальт–психология установила, что зрение объединяет отдельные элементы в целостные фигуры благодаря «умственному» гешталыу (образу фигуры), существующему «в голове». Человек, используя такой умственный гештальт, выделяет из фона фигуру. Непосредственный чувственный зрительный образ фигуры строится из разрозненных ощущений (сенсорных элементов) благодаря этому умственному гештальту. В выделенной фигуре мы как бы чувственно переживаем этот гештальт. Видим его. Все остальное: другие фигуры, связующие линии, выноски, дополнительные элементы, пустоты — только фон.
Этот процесс осуществляется как при восприятии реальных объектов, так и при восприятии рисунков, картин. Особенно явствен он в так называемых двойственных рисунках. Известен, например, куб Неккера, в котором передней гранью выступает то светло–серый квадрат, то темно–серый (см, рис, 1),
Рис. 1
И фигура Рубина «ваза–профили», где два профиля, обращенные друг к другу, разделены некой пустотой, которая превращается в вазу, и пустотами становятся профили (см, рис, 2),
Рис.2
Все знают эффект загадочных рисунков, когда сначала видится лес, а потом вдруг усматривается спрятавшийся там «пионер Петя»,
Похожий процесс имеет место и при восприятии логико–графической схемы.
Если гештальты в схеме недостаточно сильные, то схема как бы рассыпана: надо прослеживать с острой указкой фигуры–понятия (элементы) и связующие линии, И надо собирать все это мыслительными усилиями в некое мыслимое, но не видное единство. Но тогда схема и не нужна в сущности, тогда она — только дополнительное затруднение. Слабая гештальтность — частая беда схематизации.
Пример слабо гештальтированной схемы показан на рис, 3, Схема взята из книги одного очень глубокого психолога.
Оперативная схема выполнения действия (ОСВД)